РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВНОСТЬ - Михаил Мудьюгин

Основной, так сказать, органически–структурной причиной этой исключительной, иногда превышающей нормальные человеческие возможности длительности православного богослужения в России, является многократное повторение одних и тех же элементов текста богослужения — тем самым игнорируются слова Спасителя: «Молясь, не говорите лишнего, как язычники» (Мф 6:7). У нас же при чтении часов в начале Божественной литургии (3–й и 6–й час) «Трисвятое» с сопровождающими его молитвами («Пресвятая Троице», «Слава и ныне», «Отче наш») повторяется троекратно, а перед совершением в Великом посту литургии Преждеосвященных Даров — шесть раз! Молитва «Иже на всякое время и на всякий час» повторяется за утренней великопостной службой не менее четырех раз; «Просительная» ектения за каждым бдением и за каждой литургией произносится дважды; что касается «малой» ектений, то она за время бдения повторяется шесть раз, а при совершении некоторых богослужений (в частности, за утреней Великой пятницы) — двенадцать раз, ибо этой ектенией сопровождается каждое из двенадцати евангельских чтений.

Одним из основных эпицентров шума и непристойной развязности приходится признать пространство в задней части храма, прилегающее к свечному ящику, где продаются свечи, иконы и пр. где ведется прием записок с именами живых и умерших для их поминовения, т.н. «заздравных» и «заупокойных». В дни большого скопления прихожан, особенно по «родительским субботам», там образуются очереди иногда в десятки метров длиной. Стоящие в очереди, в большинстве женщины, нередко совершенно забывают, что находятся не в магазине, а в храме; здесь можно услышать все, что привычно слышать в любой бытовой очереди: споры, взаимные упреки, оскорбления, подчас даже ругань. Сплошь и рядом стоящие за ящиком церковные служащие дают неизбежные пояснения несдержанно и раздраженно, а порой и вовсе кричат. Если процесс продажи–купли свечей, составляющий основной вид деятельности за свечным ящиком, является источником мешающего молитве шума, то не меньшей помехой следует признать последующий процесс доставки свечей от ящика к подсвечникам.

Наиболее естественным, так сказать, классическим, способом попадания приобретенной свечи к месту ее поставления следует признать совершение этого действия самим приобретающим свечу прихожанином. Многие так и делают. Православному человеку, вообще говоря, приятно самому решить, перед какой святыней (иконой, крестом или мощами) поставить свечу, самому свечу возжечь от пламени уже горящих тут же других свечей, самому ее установить, после чего к святыне приложиться, совершив крестное знамение и поклоны. Однако большая часть свечей приобретается во время начавшегося уже богослужения, когда храм заполнен народом и достигнуть намеченной иконы или другой святыни можно только, протиснувшись сквозь толпу молящихся, что обременительно для них и для владельца купленной свечи. Обычным способом преодоления этой трудности является передача свечи из рук в руки с неизбежным похлопыванием свечой по плечу стоящего впереди человека, чтобы обратить его внимание, побудить повернуться к источнику беспокойства, принять свечу и передать ее таким же образом дальше. Передача сопровождается устным указанием целевого назначения свечи, т.е. для какой иконы она намечается. Все это не только увеличивает общецерковный шум, но само по себе нарушает молитвенное состояние и молитву многих прихожан. Ведь путешествие каждой свечи требует внимания и активного участия в нем десятков лиц, стоящих на трассе от ящика до выбранной иконы. В особенно тяжелом положении, почти исключающем возможность сосредоточенной молитвы, оказываются те, кто встал на прямой линии — кратчайшем пути от ящика до иконы. Конечно, ни о какой молитве не может быть и речи, если тебя то и дело, иногда каждую минуту похлопывают по плечу или по руке, заставляют оборачиваться, выслушивать информацию о назначении свечи и передавать ее вместе со свечой дальше, теперь нарушая молитву уже других прихожан.

Еще одним источником шума в большинстве храмов оказывается клирос, обычно левый, где поют «любители», куда доступ имеют все желающие, у кого есть (а иногда и нет) слух и голос. На клиросе, где поет «правый», т.е. профессиональный, оплачиваемый хор, дисциплина сравнительно удовлетворительна, чего, как правило, нельзя сказать о «левом» хоре. В самом деле, каждый певец правого хора зависит от регента, который может применять к нему меры дисциплинарного взыскания, в частности за разговоры на посторонние темы, споры и т.п. Некоторые из этих мер весьма ощутительны, например, удаление с клироса, лишение или снижение зарплаты, а то и увольнение.

В левом, так называемом любительском хоре, наоборот, регент, обычно псаломщик или «головщик» (запевала), сам зависим от хора: любой певец или певица может произвольно не явиться, вести себя во время богослужения в соответствии с собственным уровнем благочестия (часто весьма низким), настроением и другими личностными факторами сугубо переменного характера. Замечания регента оказываются, чаще всего, малоэффективными, ибо не подкреплены возможностями административного или материального воздействия. В результате на клиросе тоже возникают разговоры, смех, нередко споры и ссоры, т.е. шум, который доносится до стоящих по близости прихожан, вызывая в них не только удивление и досаду, но и антицерковные мысли и настроения, разрушая идеальные представления о духовном состоянии тех, кто удостоен Богом счастья во весь голос Его прославлять.

Наибольший соблазн, наибольшее смятение в души верующих православных мирян вносит недостойное поведение духовенства. Тут приходится говорить об отрицательном воздействии, которое оказывает на духовное состояние и поведение священнослужителей иконостас. Скрывая их от глаз прихожан в течение большей части богослужения, иконостас способствует созданию в алтаре атмосферы интимности, некоторому ослаблению самоконтроля и тем более внимания к тому, что читается и поется вне алтаря. Сказанное особенно ярко проявляется при соборных и архиерейских служениях. В этих случаях алтарь оказывается переполнен духовенством, особенно молодыми, чаще всего духовно невоспитанными иподьяконами и алтарниками, которые суетятся, постоянно передвигаются с места на место, надевают облачения, выполняют «тысячи мелочей» архиерейского обихода, подходят друг к другу (в первую очередь, конечно, к архиерею) с приветствиями и за благословением, — и все это создает мощный гул, делающий содержание того, что читается и поется по другую сторону иконостаса, уже совершенно недоступным.

Ужаснее всего, что доброго примера молодые церковнослужители, те же иподьяконы и алтарники, да и юные еще дьяконы и священники не видят ни от кого, ибо убеленные сединами и отягощенные служебным опытом почтенные протоиереи, воспитанные в атмосфере алтарной суеты, сами поддаются ее разлагающему влиянию и нередко в свободные от предстояния за престолом минуты предаются дружеской беседе, лишь изредка прерывая ее крестным знамением, совершаемым ради приличия или по привычке, лишенной всякого сознательного содержания.

Весьма ощутительно различие между поведением священнослужителей в алтаре и вне его. Уже готовясь к торжественному попарному выходу на литию, полиелей или на один из литургических выходов, поцеловав край престола и шествуя к выходам через северные и южные двери, священники невольно подтягиваются, на лицах появляется значительность и даже торжественность; уверенными, слегка поспешными шагами, но уже без всякой суеты они появляются перед прихожанами (отвлекая их, конечно, тем самым от молитвы), а спустившись к середине храма и отдав уставный поклон предстоятелю, они (те, кто умеет себя на людях держать) застывают в позах, полных не только значительности, но и кажущейся сосредоточенности.

Все сказанное имеет в некоторой степени памфлетный характер и отнюдь не претендует на универсальность. Слава Богу, в православном духовенстве очень много тех, кто, любя Господа Иисуса и радея о Его доме, знает радость и силу настоящей молитвы, живет и трудится в постоянном общении с Богом через восприятие Его Слова и благодати святых таинств. Недостатки богослужебной практики, недостаток благоговения, а у многих даже желания и умения внешне вести себя с элементарно пристойной сдержанностью — все это, конечно, тяготит любого молитвенно настроенного прихожанина, а тем более священнослужителя. Священнику приходится прилагать немало усилий, чтобы при многочисленных и разнообразных помехах сохранять молитвенный настрой, совершать тайные и произносить возглашаемые молитвословия, следуя за текстом не только взором и языком, но также мыслью и чувством. Священнослужителю нужно, обращаясь к Богу с сознательной и усердной молитвой, своевременно исполнять все предписываемые чинопоследованием обрядовые действия, не допуская небрежности, поспешности и неаккуратности.