Разгерметизация - ВП СССР

Строительство Порт-Артура сопровождалось привлечением иностранного капитала и опёкой разведок Великобритании и Японии. По свидетельству Н.В.Руднева, когда его отец Всеволод Фёдорович Руднев занимал должность заместителя командира порта в Порт-Артуре и начал пресекать деятельность иностранных разведок <и потребовал высылки выявленного им британского резидента>, он был под благовидным предлогом отстранён от должности и с понижением в должности назначен командиром крейсера “Варяг”[78] — будущей первой жертвы русско-японской войны (в книге Н.В.Руднев, “Командир легендарного крейсера”, Тула, 1960 г.).

Неправильная система базирования только создавала предпосылки поражения в войне. Но флот — корабли в руках умелого флотоводца, даже без системы базирования, мог при определённых обстоятельствах выиграть генеральное сражение и тем завершить назревавшую войну. Поэтому корабельный состав русского флота развивался не так, как следовало. К началу русско-японской войны был нарушен баланс сил флота. Выразилось это в том, что Россия странным образом не имела крейсеров, отвечающих характеру войны на море в те годы.

Во всех флотах мира произошло разделение крейсеров, на два подкласса — броненосные крейсера водоизмещением от 8 до 12 тыс. тонн, конструктивно и по схеме бронирования сходные с эскадренными броненосцами (линкоры) тех лет, но обладавшие меньшим по калибру орудиями и более слабой броневой защитой, чем броненосцы; и легкие крейсера водоизмещением от 2,5 до 4,5 тыс. тонн, имевших артиллерию калибра 120 — 152 мм в палубных установках практически без броневой защиты. Броневая защита на них была представлена броневой палубой, которая внутри корпуса примерно на уровне ватерлинии закрывала энергетическую установку и погреба боезапаса: броневая палуба и дала название типу — бронепалубный крейсер.

Лёгкие крейсера предполагалось использовать для разведки, уничтожения торговых судов и защиты от миноносцев своих броненосцев. Броненосные крейсера — для прикрытия легких и действий совместно с броненосцами в артиллерийском бою.

В середине 80 гг. XIX века в России был построен удачный броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”, но этот тип не получил дальнейшего развития, а вместо этого приступили к строительству серии броненосных крейсеров “Рюрик”, “Россия”, “Громобой” водоизмещением около 12 000 т.[79] Эти корабли из-за размещения артиллерии в палубных установках вдоль бортов на нескольких палубах имели плохую защиту артиллерии бронёй и были малопригодны для эскадренного боя, что и подтвердила гибель “Рюрика” в августе 1904 г.

Потом эти корабли посчитали слишком дорогими и решили перейти к строительству бронепалубных крейсеров около 6,5 тыс. тонн водоизмещением (“Аврора”, “Варяг” и др.). Этот тип также оказался неудачным. Его вооружение, как и у “Рюрика”, “России”, “Громобоя” было избыточным, чтобы уничтожить торговый небронированный пароход, но из-за практически полного отсутствия броневой защиты эти корабли не могли длительное время находиться под огнём сопоставимого по мощи артиллерии противника. Ярче всего это проявилось на “Варяге”: за 45 мин. боя осколками (а не прямыми попаданиями!) было выведено из строя 75 % артиллерии корабля, из полутысячного экипажа* крейсера более 280 человек имели преимущественно осколочные ранения, около 30 человек было убито. Основная причина столь печального исхода боя при Чемульпо — отсутствие должной броневой защиты корабля.

Итогом такой технической политики явилось то, что крейсера не могли эффективно поддерживать огнём в бою свои броненосцы. Это было нарушением баланса сил флота.

КОММЕНТАРИИ

* Такие подвиги, как совершили экипажи “Варяга”, “Корейца”, “Стерегущего”, ряда других кораблей дают основания полагать, что психологическая атмосфера в экипажах кораблей в тот период была более здоровая, чем сейчас. На переходе к Цусиме не было дезертирства, хотя все знали, что эскадра приносится в жертву. Классовые противоречия между офицерским составом и матросами были, но не было условий для ГОДКОВЩИНЫ[80] — язвы «советской» армии и флота.

Призывной возраст был 21 год. К этому времени матрос имел трудовой стаж около 5 лет как минимум, фактически крестьянские дети росли в труде. Фабричный труд тоже начинался в возрасте 13 — 14 лет. Это значит, что на службу приходили уже сформировавшиеся люди, а не безответственные потребители благ, даваемых родителями, как сейчас. Они приносили на корабль общинное сознание деревни и артельное сознание рабочей среды. Вспомните Станюковича. Лучкин говорит: «Ну что, братцы, примите Максимку в свою артель?» Артель и годковщина несовместимы. Годковщина более опасна для боеспособности вооруженных сил, чем классовые противоречия. В Вооруженных Силах СССР она — отражение общего разложения общества.

Напряжённость в экипажах носила только классовый характер и отслеживала внутриполитическую напряжённость в стране. И даже эскадра Рожественского, сознававшая свою обречённость ещё до выхода, продемонстрировала сплочённость команд кораблей. Рассказы А.С.Новикова-Прибоя о разложении личного состава сильно преувеличены. На то у него были личные основания: по боевой тревоге баталёр Новиков должен был находиться в перевязочной и оказывать помощь раненым, но он покидал пост по своему усмотрению. Кроме того, когда “Цусима” выходила (как единое целое при его жизни), правда была под замком.

 Адмиралу Макарову принадлежит мысль, что лучше иметь 12 крейсеров по 3 000 т, чем 3 по 12 000 т. Эти слова отражают факт неготовности и к ведению крейсерской войны, войны на перерезание морских торговых путей у берегов Японии и удушение её экономики.

Были люди, которые видели, что нужно флоту, по крайней мере для крейсерской войны, но их точка зрения не нашла отражения в кораблестроительных программах.

Сами же русские кораблестроительные программы должны были завершиться по плану на год — два позднее японских.

Отставал флот и в технике, прежде всего в артиллерии. Россия не имела современных фугасных снарядов. И если в первой (артурской) эскадре примерно четверть снарядов не взрывалась, то для второй (цусимской) эскадры был заготовлен боезапас, в котором снаряды были снаряжены невзрывающимся пироксилином повышенной влажности (под предлогом, чтобы в тропиках избежать самовозгорания артиллерийских погребов, так как экипажи-де не смогут поддерживать необходимый температурный режим в погребах). Если бы снаряды взрывались, то Цусима не была бы разгромом флота, хотя выиграть её вряд ли бы удалось; уж больно низок был уровень боевой подготовки.

Всё это, конечно, цепь случайностей, но через цепь случайностей пролагает себе дорогу закономерность. Эта закономерность была враждебна интересам многонационального верноподданного капитала Российской империи.

И та же враждебная России закономерность пролагала себе дорогу через цепь случайностей во флоте Японской империи, который имел и развитую систему базирования, и сбалансированный, в отличие от русского, корабельный состав, построенный на верфях США, Англии, Италии и там же подготовленный персонал. Стоило это японцам «в йеночку».

Война началась нападением японских миноносцев на русские корабли в Порт-Артуре. Вообще, в истории Порт-Артура и Перл-Харбора много общего: и там, и там центральная власть держала командование флота в неведении относительно реального состояния отношений с Японией; и там, и там препятствовали проведению мероприятий по исключению возможности внезапного удара противника по кораблям, и там, и там центральная власть при своих заявлениях о миролюбии своими действиями провоцировала Японию на начало военных операций.

Интересно и то, что сейчас в СССР о Перл-Харборе можно найти кое-какую информацию, раскрывающую закулисную механику событий, (например, кн.Н.Н. Яковлева), но что происходило за кулисами Порт-Артура, это обходится молчанием, повторяются только пустые слова о бездарности царского правительства. Но кто, что конкретно делал, кто давал советы? Этого не узнать в книгах советского периода*.

КОММЕНТАРИЙ

* “Расплата” Семёнова (не Юлиана[81] — пошлописца), а русского капитана 2 ранга, участника русско-японской войны после революции не переиздавалась[82]. Слишком откровенно вспоминал он обудущем[83] в начале XX века, и тем самым мог заставить задуматься офицерский корпус Страны Советов о причинах наших сегодняшних поражений «без войны»:

«Неужели в Порт-Артуре не было энергичных людей, которые бы взяли дело в свои руки, повели его должным образом?» — спрашивает автор и честно отвечает, — «конечно, были, но все они словно находились под гипнозом распоряжений Наместника (Е.Алексеева). Ведь предложить делать что-нибудь совсем по-новому, значит осудить старое, а это старое было освящено самим Наместником, сурово каравшим за всякую тень сомнения в его непогрешимости. Это не Макаров, который прямо требовал, чтобы всякий открыто высказывал своё мнение, который считал, что лучше самое горячее объяснение, чем затаённое несогласие, неизменно ведущее к пассивному повиновению или пассивному сопротивлению, между которыми провести разницу почти невозможною (…)