Анкер - Кирилл Кудряшов

Кирилл Кудряшов

АНКЕР

Тем, «Кто правду пытал

У фальшивых зеркал»

Разумеется, «Нью-Йорк Пицца» в центре города не тянула на фешенебельный ресторан, да и сам этот чисто американский продукт приходился по вкусу далеко не всем, но Слава точно знал, что ей здесь понравится. Нет, не так — знал, что ей здесь нравится, так как уже был здесь с ней в прошлой загрузке этого анкера. И в позапрошлой… И еще много раз. Она любит гавайскую пиццу, кофе со сливками, музыку Элвиса Пресли — просто потому, что он был королем рон-н-рола, и им же и остается. Ей нравится Уилл Смитт, постер с изображением которого висел сейчас над их столиком, и лучшей его ролью она считала роль в фильме «Я, робот» Алекса Пройяса… Вспомнив об этом он сменил тему разговора…

— Кать, а «Я, робот» ты видела?

Она удивленно вскинула брови — уже в который раз за этот вечер…

— Почему ты спросил?

— Ну… Просто ты говорила, что тебе нравится Уилл Смит, я и подумал, что твоим любимым фильмом должен быть какой-то с его участием. Ну не «Люди в черном» — не правда ли?

Он бил наверняка, пару загрузок назад между делом выяснив, что эту комедию она просто на дух не переносит. Тогда это было его ошибкой — он решил, что ей должны нравиться смешные фильмы, и тут же упал в ее глазах. Пришлось в который раз возвращаться… Но она стоила того!

— Да, мне нравится этот фильм. — сказала она, — Очень нравится.

Она с наслаждением потянула через соломинку холодную «Колу» и откинулась на спинку сиденья… Сколько раз он видел этот жест? Десять раз? Пятнадцать? Сколько раз он возвращался к одному и тому же анкеру — к тому моменту, когда они встретились в первый раз.

— Слава, а можно спросить, чем я тебя так заинтересовала? — словно читая его мысли спросила она.

Этого не было в прошлом сохранении, и он не знал, что ей ответить… точнее, не знал точного ответа на вопрос, но примерно представлял себе, что она хочет услышать.

— Ну… — он в точности копировал ее движение, облокачиваясь на спинку сиденья, — Как тебе сказать… Не знаю, как сформулировать. Наверное, чистотой.

— Что? — переспросила она.

— Я расскажу тебе, как это выглядело с моей стороны. Дождливое утро…

— Более чем. — улыбнулась она, видимо, вспоминая себя — растрепанную и промокшую.

— Дождливое утро, — продолжал Слава, — Толпа народу на остановке. Все ждут автобус — этакое олицетворение коллективного счастье, один на всех. Десятка два людей, усиленно толкающих друг друга зонтиками и надеющиеся влезть в этот драндулет первыми. И среди них — ты, казалось бы, обычная, не отличающаяся от остальных студентка, которая также как и все торопится в институт. Весенняя сессия, все на взводе, и ты, наверное, тоже…

— Ничего подобного, — запротестовала она. — Я же тебе говорила, что материал я знала на зубок. Боялась только опоздать.

— О чем я и говорю. Все на взводе. И тут появляется маршрутка…

— Все складывают зонтики, — продолжила за него Катя, — ибо маршрутка — это круче, чем автобус. Это спасение от холода, удобные сиденья и большая скорость. До института доберусь меньше, чем за пол часа…

— Рассказывать будешь ты, или все же я? — шутливо укорил ее Слава. — Я же говорю, как это все выглядело с моей стороны…

— Прости. Продолжай.

Она улыбалась. Не вспоминая тот утро, как это часто бывает — улыбка от воспоминаний, а просто оттого, что ей было хорошо. Хорошо с ним. С человеком, которого она знала всего несколько часов, и который сейчас казался ей самым близким человеком на свете. Слава чувствовал это… Чувствовал всей душой.

— Так вот, появляется маршрутка, все готовятся штурмовать ее, и даже милая хрупкая девушка по имени Катя, опаздывающая на экзамен по анатомии, принимать который должно этакое светило науки по фамилии Бородин…

— Откуда ты знаешь? — Катя буквально подпрыгнула на месте. — Разве я тебе говорила как его зовут?

— Разве?… — так сложно было запомнить, что и в какую из встреч с ним она говорила. Прокол. Существенный прокол. — Не помню. По-моему все-таки говорила.

— Да не говорила я! — в ее глазах светился огонек любопытства. Еще бы — весь вечер Слава предугадывал ее желания, буквально читал мысли и вот, теперь, выдал на-гора то, что она еще даже не успела сказать.

— А может быть просто слышал где-то про то, что анатомию в меде читает Бородин, — выкрутился Слава. — Не помню.

— Ладно… — сказала Катя. — Продолжай.

Он чувствовал, что она не удовлетворена ответом — просто решила отложить его подальше, в темные закоулки памяти, чтобы вытащить какое-то время спустя.

— Бог с ним, с Бородиным, — продолжил он. — И вот, эта самая очаровательная девушка Катя, вместе со всеми бросается на штурм маршрутки, которая притормаживает, готовясь остановиться… Вот только секунду спустя она набирает ход и проносится по луже у самого поребрика, обдавая всех грязью с головы до пят. Увернуться невозможно! И вот, среди шума, гама, проклятий в адрес юмориста-шофера, стоит девушка Катя, из глаз которой катятся две большие горькие слезы.

— Еще бы! — прокомментировала она, но больше не улыбалась. Он напомнил ей о том грязном утре… Может быть и зря… — Но при чем тут чистота? Я была устряпана грязью, как ты уже сказал, с головы до пят!

— Не та чистота, Катюш. Когда все вокруг матерились так, что даже у меня, привыкшего в гостевых книгах и чатах читать такое, что филологам и не снилось, уши в трубочку сворачивались, ты стояла и плакала. Беззвучно и тихо. При чем мне, лично, показалось, что плакала ты не из-за испорченных джинсов и не из-за того, что Бородин придушит тебя за опоздание на его экзамен, а от горечи осознания того, что в этом мире верхом юмора считается облить прохожих грязью и побыстрее уехать. И еще от того, сколько зла выплеснули из себя все эти люди, ставшие жертвой этой дурацкой шутки.

Она молчала… его слова попали точно в цель, в самое сердце. Все же не зря он возвращался в этот анкер раз двадцать — успел достаточно узнать ее, чтобы понять, где лежит ключик к ее сердцу.

— Чистота… — проговорила она, словно смакуя это слово. — Спасибо. Таких комплиментов мне еще не делали.

Быть может и стоило сказать сейчас что-нибудь в духе «А зря!» или «Ты еще не такого достойна», но Слава счел за благо промолчать. Однажды он уже наговорил ей кучу комплиментов подряд — она красивая, умная, интеллигентная, добрая и т. д… В результате она устроила ему настоящий скандал и пришлось в очередной раз возвращаться, злясь на себя за то, что показался ей льстивым подлизой. Такие девушки как она не любят лести… Тогда она запустила в него куском пиццы и выбежала вон, чем вызвала в его сердце волну еще большей любви. Горячая девушка…

Слава украдкой посмотрел на часы — восемь с половиной… Абсолютно пустая маршрутка должна была подъехать на Речной Вокзал в девять ноль одну — это он запомнил точно, так как в свое предыдущее возвращение они ехали на переднем сиденье, обсуждая красоты очного Новосибирска. Романтично и красиво… И если бы не та машина, облившая их грязью уже на подходе к дому, быть может, придя домой он заменил бы анкер на новый. Ну и разнос же он получил от Кати тогда… Эта милая девушка, еще утром молчаливо стерпевшая ту сцену с шутником-водителем, в прошлый раз обложила его крепким словцом и сказала, что истинный джентельмен должен идти между дамой и проезжей частью, дабы даму не обливали грязью машины… Сегодня он даже хотел, чтобы тот проклятый «Жигуленок» промчался рядом с ними вновь — не зря же он прихватил с собой зонт…

— Катюш, а нам домой не пора? — спросил он. — А то, если посидим еще пару минут — и вообще до дому не доберемся.

— Пора, — неохотно согласилась она, сверившись с часами. — Нам, ведь, на один автобус?

Все эти слова Слава уже слышал в прошлой загрузке — диалог шел по накатанному сценарию и он без труда попадал в такт Катиных мыслей, вновь поражая ее способностью предугадывать то, что она хочет сказать. Едва она поворачивала голову к мэрии, еще мысленно отмечая яркий ровный свет фонарей на здании, делавший его похожим на средневековый замок ожидающий своего хозяина из дальнего похода, как он уже озвучивал эти мысли, восторгаясь городской архитектурой. За секунду до того, как она оступилась, попав ногой в какую-то выбоину, он подхватывал ее под руку, а стоило ей заговорить о своей учебе, как он тут же разражался тирадой о том, как современному миру нужны врачи и, в частности, терапевты. В общем, повторял все то, что слышал от нее в прошлый раз, наслаждаясь ее удивлением. Еще бы, ведь она не могла и догадываться о том, что этот прошлый раз был… И более того, что он возвращался в этот анкер уже раз двадцать!

Ночной Новосибирск был необыкновенно красив, и шоссе, по которому ровно катилась «ГАЗель», в которой они ехали, казалось разноцветной лентой, украшенной множеством огней. Огни фонарей, огни автомобилей — слепящие и бьющие в глаза, или маленькие ярко-красные, удаляющиеся от них. Огни поезда, пронесшегося им навстречу по насыпи и, наконец, два маленьких голубых огонька Катиных глаз, которые не различил бы простой смертный, но отчетливо видел влюбленный. И эти огни были во стократ милее всех остальных, так как горели если не ответным чувством то, хотя бы, ярким интересом к нему. А от этого и до любви недалеко…