Торпеда-оборотень - Максим Шахов

М. Шахов

Торпеда-оборотень

1

– Мы ведем свой репортаж с флагмана Черноморского флота ракетного крейсера «Москва». Буквально через несколько секунд в рамках широкомасштабных учений состоится запуск крылатых ракет «Гарпун». И мы вместе с вами сможем увидеть это грозное оружие в действии! – проговорил в камеру очень мужественно выглядящий тележурналист в зюйдвестке.

– Три... Два... Один... Пуск! – послышался из спикера обратный отсчет.

– Пш-ффф!!! – стартовала из пусковой установки ракета.

Стоящих на корме журналистов и офицеров обдало жаркой волной. Мужественный журналист в зюйдвестке испуганно присел. Оператор чуток вздрогнул, но камеру, к счастью, не выронил.

– Один... Пуск! – снова послышалось из спикера.

– Пш-ффф!!! – с воем ушла в небо вторая ракета.

Впервые видевшие стрельбы московские журналисты наблюдали за происходящим как завороженные, вроде как с благоговейным ужасом. Заместитель же начальника отдела контрразведки Черноморского флота капитан первого ранга Плотников спокойно отвернулся и, облокотившись о фальшборт, закурил. Это, конечно, было грубейшим нарушением. Курить на боевых кораблях можно только в строго отведенных местах и в строго определенное время.

Но Плотников знал, что делал. Во-первых, корма как раз и была одним из предназначенных для курения мест, а во-вторых, его тлеющая сигарета в сравнении со стартующими крылатыми ракетами никакой пожароопасности для огромного крейсера не представляла. Конечно, заметь курящего Плотникова начальство – все эти отговорки не подействовали бы. Но начальство – в лице замглавкома ВМФ, командующего ЧФ и командира «Москвы» – находилось в боевой рубке, как именовался на военных кораблях мостик, и ему, конечно, было не до нарушителя Плотникова. Адмиралы были всецело поглощены стрельбами.

Несколько секунд спустя из спикера донеслось:

– Цель номер один поражена!

Далее с небольшими перерывами прошли сообщения о поражении остальных целей, и крейсер перешел к стрельбе зенитными ракетами «Кинжал».

2

– Нэн! Нэн! Ты где? – тонким томным голоском позвала Линда.

– Да здесь я! Где ж еще! – ломким басом проговорила Нэнси Салливан, заглядывая в примерочную кабинку.

– Ну как?

Линда повернулась, демонстрируя Нэнси кофточку. Нэнси окинула шмотку презрительным взглядом и сказала, наморщив укрытый веснушками нос картошкой:

– Чепуха! На арахисовом масле!

– Да ну тебя! – капризно взвизгнула Линда.

– Ты спросила, я сказала! – буркнула Нэнси.

– А я ее все равно возьму!

– Кто бы сомневался! – пробасила Нэнси.

Она была одета в джинсовый комбинезон, отчего смахивала на рабочего, привезшего в дорогой афинский бутик мебель и случайно отставшего от бригады. Фигура у Нэнси была соответствующая – лучшей натурщицы для ваяния женщины с веслом трудно и придумать. Острижена Нэнси была коротко, под мальчика.

Линда Фрей, снимавшая в примерочной кофточку, была женственна и изящна. Неопределенного цвета локоны на ее голове были тщательно уложены модным афинским стилистом в живописном беспорядке. Острые коготки Линды были украшены причудливым узором, и пахло от нее ароматом от Герлена.

Обе были американками и познакомились в Голливуде на съемках фильма «Последний подвиг Геракла». Линде посчастливилось получить в нем женскую роль второго плана. Нэнси, специализировавшаяся в университете на греческой мифологии, подвизалась в проекте в качестве редактора-консультанта.

Фильмец вышел так себе. Окупиться окупился, но, как ни пыжился продюсер, никаких номинаций не получил. Ни на «Оскар», ни на «Голдэн Глоб». Зато в Греции эта историческая поделка неожиданно произвела настоящий фурор. Главные герои фильма стали едва ли не национальными греческими. Второстепенным тоже досталась своя толика славы.

Продюсер организовал актерам поездку в Элладу, в результате которой на горизонте Линды Фрей забрезжил Ангелос Папандопулос. Греческие мужчины вообще на любительниц, Папандопулос же был на очень больших любительниц. Огромный, с жирной лоснящейся кожей, да еще и расжиревший. Однако у Ангелоса было одно качество, за которое большинство женщин способны простить все остальные. Ангелос был богат. Точнее, он был ужасно богат. Организованная его отцом небольшая контора по автомобильным грузоперевозкам со временем превратилась в транснационального спрута. Трейлеры Ангелоса можно было встретить и в Скандинавии, и в Италии, и в Польше, и в Испании.

Линда Фрей, обладая кукольной внешностью, тем не менее имела под кудряшками некоторое количество мозгов. Этих мозгов было маловато, чтобы осилить общую или специальную теорию относительности, но вполне достаточно для того, чтобы понять, что настоящей звездой она не станет никогда. В лучшем случае, прыгая из одной продюсерской постели в другую, она могла рассчитывать со временем получить еще пару-тройку второстепенных ролей в исторических блокбастерах.

И Линда вдруг поняла, что Ангелос Папандопулос – главный и единственный шанс в ее жизни. Мозгов под кудряшками оказалось достаточно, чтобы организовать все в лучшем виде. Из-за океана, естественно, за счет Ангелоса был выписан адвокат, который составил брачный контракт. По этому контракту Линда после заключения брака оставалась Фрей, но при разводе получала ровно половину движимого и недвижимого имущества Ангелоса Папандопулоса.

Ангелос, начинавший свою карьеру водителем-дальнобойщиком в конторе отца, был безмерно счастлив. Он был и оставался простым парнем. За это Линда его даже слегка полюбила, и жили они, как ни странно, душа в душу. Добрый внутри и ужасный снаружи Ангелос в последнее время дневал и ночевал на работе, поскольку из-за повышения цен на бензин отрасль лихорадило.

Линда же, выписавшая себе из-за океана, естественно, за деньги теперь уже законного супруга переводчицу Нэнси Салливан, вела звездно-богемный образ жизни. В Греции все воспринимали ее как голливудскую звезду, осчастливившую Элладу своим переселением, так что недостатка в приглашения на фотосессии, телешоу и различные приемы Линда не испытывала. Периодически она заставляла безропотного Папандопулоса напяливать на себя костюм от Версаче и светилась с ним на официальных мероприятиях. Остальное время Линда с Нэнси таскались по СПА-салонам, бутикам и прочим милым сердцу любой женщины местам, опустошая несколько похудевшую в последнее время, но все еще бездонную мошну Ангелоса Папандопулоса. Активная лесбиянка Нэнси Салливан никаких поползновений в сторону своей работодательницы не предпринимала, и со временем они стали замечательными подругами. Тем более что делить им было нечего. Нэнси абсолютно не интересовал Папандопулос, а Линду – подружки Нэнси, которых та повсюду выискивала...

3

– П-ф! П-ф! П-ф! – одна за другой уносились в небо зенитные ракеты «Форт».

Оператор центрального ТВ снимал, малость обвыкшийся журналист в зюйдвестке стоял с микрофоном чуть в сторонке. Лицо у него было осунувшееся и усталое. Вчера управление информации и общественных связей ЧФ устроило для прибывшей из Москвы пишуще-снимаюшей братии небольшое бордельеро. То есть официально мероприятие именовалось приемом, и поначалу все выглядело очень даже чинно. Это потом, когда гости накушались, все превратилось в форменное бордельеро. И этот самый журналист в зюйдвестке откалывал те еще номера. Так что чувствовать он себя должен был не очень.

Но талант, как известно, не пропьешь. И, едва оператор заснял пуски и повернул камеру, журналист мгновенно преобразился. Его лицо снова стало мужественным, как у героев Джека Лондона, в глазах появился огонь и даже мешки под ними вдруг исчезли, словно по мановению волшебной палочки.

– Мы только что видели пуски ракет зенитного комплекса «Форт». Они завершили первую фазу стрельб. После проведения разбора действий боевых частей учения продолжаются поиском подводной лодки условного противника и торпедными стрельбами, о которых мы расскажем в следующем репортаже!

Капитан первого ранга Плотников отлепился от фальшборта и едва заметно кивнул начальнику управления информации и общественных связей ЧФ. Тот шагнул к журналистам:

– Ну что, ребята, а теперь, как говорится, милости просим в кают-компанию! Учения продлятся до глубокой ночи, так что самое время немного подкрепиться! Да и продрогли-то небось!

Небольшая толпа журналистов, оживленно обмениваясь впечатлениями, двинулась к кормовому входу в надстройку. Капитан первого ранга Плотников остался на палубе и быстро связался по рации со своими сотрудниками.

Журналистов ввели в заблуждение. Ракетные стрельбы не только не закончились, наоборот, они подошли к своей самой ответственной фазе. Именно этим и объяснялось присутствие на борту «Москвы» целой группы контрразведчиков. Они перекрыли все выходы на палубу. После радиообмена Плотников лично проверил все посты, а потом на всякий случай заглянул еще и в кают-компанию. В отличие от начальника управления информации и общественных связей, который с журналистами был запанибрата, Плотников их не персонифицировал и считал на «штуки». Сумма совпала, и заместитель начальника контрразведки Черноморского флота вышел на палубу.