Очарованная горцем - Пола Куин

Пола Куин

Очарованная горцем

Глава 1

Южные границы Шотландии

Весна 1685 года

Стоя в полном одиночестве на самом верху колокольни аббатства Святого Христофора, Давина Монтгомери молча смотрела вниз на раскинувшийся у ее ног неведомый мир. Ночь давно уже опустилась на землю, и там, внизу, добрые сестры мирно спали в своих постелях — благодаря мужчинам, посланным сюда, чтобы охранять их покой. Но Давине было не до сна. Темно-синий купол неба у нее над головой сверкал от россыпи звезд — казалось, протяни руку, и одна из них заблестит на ладони. Какое бы желание она загадала? Давина с тоской посмотрела на юг, туда, где лежала Англия, но страстное стремление заставило ее обратить взор к острым пикам гор на севере, сияющим в лунном свете, словно чистое серебро. Какую бы жизнь выбрала она, если бы это зависело от нее?! Что лучше: мир, забывший о ней, или тот, в котором о ней не знала ни одна душа? Налетевший порыв ветра игриво дернул за подол ее рясы из грубой шерсти, и по губам Давины скользнула грустная улыбка. Что толку гадать, если ее будущее давно предопределено? Изменить что-либо не в ее власти.

За спиной послышались мягкие шаги. Давина и не подумала обернуться. Она и так знала, кто это.

— Бедный Эдвард, воображаю, как ты перепугался! Наверное, сердце ушло в пятки, когда ты не обнаружил меня в постели!

Он не ответил, и она почувствовала мгновенный укор совести. Зачем она дразнит его? Ведь он всего лишь исполняет свои обязанности. Вот уже четыре года, как капитан Эдвард Эшер охраняет ее — его прислали сюда на смену капитану Джеффрису, который заболел и больше не мог нести службу. За эти годы Эдвард стал не просто ее охранником, он превратился в самого близкого друга, единственного, кому она могла доверять — Эдвард знал о ее страхах и принимал ее такой, какая она есть, с тем грузом вины, что лежал на ее плечах.

— Я знал, где вас искать, — наконец проговорил он так тихо, что она едва расслышала.

Он всегда знал. Впрочем, в аббатстве было не так уж много мест, где она могла бы спрятаться. Давине не разрешалось выходить за ворота, поэтому когда ей хотелось побыть в одиночестве, она всегда забиралась на колокольню.

— Миледи… — негромко прошептал он.

Давина обернулась. И грустно улыбнулась… что толку мечтать о том, чему не суждено сбыться? Этими мыслями она не рискнула бы поделиться ни с кем, даже с Эдвардом.

— Пожалуйста, я… — начал он.

Но, увидев ее лицо, моментально забыл, о чем хотел сказать, и снова смутился, как в их первую встречу. Эдвард любил ее, хотя так и не решился заговорить с ней о своих чувствах. Любовь светилась в его глазах — все, что он делал, он делал ради нее. Его неизменная преданность говорила о любви лучше всяких слов… именно эта любовь была причиной его постоянной грусти. Но что она могла поделать? Ее судьба была решена уже давно, и оба знали, что им не суждено быть вместе.

— Леди Монтгомери, прошу вас, пойдемте отсюда. Вам не стоит оставаться здесь, да еще одной.

Он всегда так беспокоится о ней… Давина снова почувствовала себя виноватой.

— Я не одна, Эдвард, — пробормотала она.

Если ее жизнь останется такой же, как сейчас, она найдет способ почувствовать себя счастливой. Во всяком случае, до сих пор ей это удавалось.

— И потом сестры так много дали мне…

— Это верно, — кивнул он, шагнув к ней. И тут же остановился, осознав, что она имеет в виду. — Вас научили бояться Бога и любить своего короля. Добрые сестры любят вас… впрочем, все мои люди тоже. Мы — ваша семья. Но этого мало.

Эдвард знал, что Давина никогда сама этого не скажет, поэтому сделал это за нее.

Считалось, что этого достаточно. Так было безопаснее для нее — удалиться от мира в монастырь, подальше от тех, кто пойдет на все, чтобы убить ее.

Давина знала — Эдвард сделает все, чтобы спасти ее. Он много раз говорил ей об этом, практически всякий раз, когда предупреждал об опасности, угрожающей ей за воротами монастыря. Эдвард постоянно твердил, чтобы она не верила никому, даже тем, кто клялся ей в любви. После разговоров с ним она ощущала себя беспомощной — правда, об этом она тоже ему не говорила. Никогда.

— Я отдал бы все, чтобы иметь возможность уничтожить ваших врагов, — проговорил он, — и навсегда покончить с вашими страхами.

Бедный Эдвард, ему хотелось успокоить ее. Но, Бог свидетель, ей совсем не хотелось обсуждать свое будущее, да еще в такую изумительную ночь.

— Я благодарна тебе. И Господу тоже, — проговорила она, отойдя от стены и заставив себя беззаботно улыбнуться. — Надеюсь, со своими врагами я справлюсь сама.

— Не буду спорить, миледи, — согласился он, слегка повеселев при виде ее улыбки. — Вас ведь учили, как защитить себя. И вы хорошо усвоили эти уроки.

Давина успокаивающе похлопала его по руке.

— Разве я могла разочаровать тебя? — хихикнула она. — Особенно если вспомнить, сколько раз ты рисковал спасением души ради того, чтобы научить меня этому?

Она рассмеялась, и Эдвард облегченно засмеялся вместе с ней. От этой дружеской фамильярности у обоих слегка полегчало на душе. Но спустя минуту лицо Эдварда снова стало серьезным.

— До коронации Якова осталось меньше недели, — напомнил он.

— Я помню. — Давина, отвернувшись, снова бросила взгляд в сторону Англии. — Как ты думаешь, Эдвард, может, мы могли бы присутствовать на его коронации? Кому придет в голову искать меня в Вестминстере?

— Миледи… — Он умоляюще протянул к ней руку. — Вы же сами знаете…

— Я пошутила, мой друг.

Она слегка повернула голову, бросив на него взгляд через плечо, стараясь, чтобы он не заметил борьбы, которую она вела сама с собой, — борьбы, которая камнем давила ей на сердце. Борьбы, которая не имела ничего общего с терзающим ее страхом.

— Ладно, Эдвард, — вздохнула она, — неужели необходимо снова говорить об этом?

— Да. Думаю, необходимо, — отрезал он. И торопливо заговорил прежде, чем она успела его перебить: — Я спросил у матушки настоятельницы, нельзя ли вам перебраться в Эр, в аббатство Курлохкрейг. Я даже уже отправил весточку…

— Ни за что, — резко оборвала его Давина. — Я не желаю покидать свой дом. Кроме того, нет никаких причин думать, что мои враги вообще знают о моем существовании.

— Всего на год или два. Как только мы будем уверены…

— Нет, — повторила она, повернувшись к нему лицом. — Эдвард, неужели ты решился бы уехать отсюда вместе со мной, оставив добрых сестер без защиты? Что они будут делать, если моим врагам вздумается искать меня здесь? Ведь ни тебя, ни твоих людей уже не будет тут, чтобы их защитить! Нет, мы не покинем монастырь.