Мои истоки. Часть 1 - Людмила Старшинова

Мои истоки

Часть 1

Людмила Старшинова

© Людмила Старшинова, 2017

ISBN 978-5-4485-6214-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Лукерья родилась в большой и дружной семье. «Какая красивая девочка» – говорили все, кому показывали ребёнка. Она была папиной гордостью. Папенька давно ждал дочку, и наконец, у него появилось это сокровище. По роду занятия отец был и промышленником, и купцом, имея сахарный завод, поля и сады. Ездил много по разным губерниям и городам в поисках сбыта. Каждый раз из поездки, он привозил много подарков для семьи и для своего сокровища. Наряжали девочку, как принцессу. Она и была похожа на принцессу из сказки. Большие серо-зелёные глаза, светло – пепельные волосы – все в кудряшках. Сама – справненькая и такая ровненькая. Немного вздёрнутый кверху носик вовсе её не портил, а придавал детского очарования. Пухленькие розовое щёчки. А улыбка… Словно солнышко вышло из-за тучки в пасмурный день. Папенька с маменькой в ней души не чаяли. Вся челядь боготворила. Росла Лушенька в любви и заботе. Зимой любила кататься с горок на санках, в санях запряженных лошадкой, купленной специально для своего сокровища папенькой. С измальства любила она зиму, когда, сидя у горячей печки, старая нянька рассказывала разные сказки и истории. За окном стужа, а в комнате – тепло и уютно. Потрескивает огонь в печи, напевая волшебную песню, а на стекле мороз нарисовал сказочные узоры. Любила, когда на исходе зимы, вдруг, в ночь выпадал чистый первозданный снег, и всё сразу превращалось в сверкающую сказку. Мягкая, словно меховая шубка, одёжка укрывала деревья и кусты, и было здорово, если выходило солнце. Оно сначала превращало всё в сверкающую сказку, а потом растапливало эту всю красоту и… Весна брала верх! Любила, когда среди вьюги ночью будило курлыканье журавлей и тогда было понятно, что весна – не за горами. Любила Лушенька весну с буйством нежных красок, когда листва начинает переливаться изумрудным блеском на солнце. Небо становится лазурным, и прилетают птицы. Ей нравилось, когда распускались молоденькие листочки, когда начинали иначе щебетать птицы, когда кругом бежали ручьи, наполняя сердце какой-то неповторимой радостью. И всё ж Зиму она любила больше. Она казалась ей более величавой и торжественной. Лето. На лето детей отправляли в имение в Воронежской губернии, где был у них огромный дом с садом, кормившим пол-Москвы яблоками, грушами, вишней и разной смородой. Там же располагалась огромная пасека, бесконечные поля с сахарной свёклой, подсолнечником, и бахчи, на которых зрели арбузы и дыни. Папенька часто приезжал в имение, так как почти всё летнее время проводил на сахарном заводе, принадлежавшем их семье. Лето было, пожалуй, самым любимым временем года. Лето она любила даже больше зимы. Весело гулять в сопровождении своих старших братьев, скучно – с вечно заспанной немкой-гувернанткой. С раннего возраста детей в семье учили языкам разным, а немецкий давали, как родной. Но летом все занятия уходили в небытие, и дети наслаждались природой и играми. Гувернантка хоть и не любила деревню, но беспрекословно следовала за барами. Шаловливыми слыли братья, любили подразнить гувернантку, позабавиться с деревенским мальцами, которых подпускали к барчукам для игр. То лягушку поймают, то мышку… и обязательно напугают гувернантку, а потом потешаются, как она кричит от страха: «Нихт, нихт!» Девочка же жалела всех и мышку, и лягушку, и даже гувернантку. Жаловалась маменьке на мальчишек, а они её за это дразнили ябедой. Только обиду девонька в себя не впускала, и на дразнилки не отвечала. Летом в деревне – раздолье. Дома в Москве, то учителя, то профессора мучают науками, то танцы преподают, то пение, то игру на фортепьяно. Всё по часам, всё последовательно, а летом в деревне – благодать. Только пение да фортепьяно, и всё – в радость. Любила Луша осень за буйство красок. Золотые, пурпурные, бордовые краски, переливаясь на солнце, радуют Душу. Хоть и хорошо лето, но осень – время возвращения в Москву. Москву Лушенька любила несмотря ни на что, и очень скучала по ней летом. Вот так пролетали годы. Взрослела Лукерья. Пятнадцать лет исполнилось, как-то быстро. Красивая девочка превратилась в прекрасную девушку. Это лето для Лукерьи стало незабываемым и переломным. Первый раз уехали они в имение без любимой няни, занемогла она, в Москве осталась. Как же не хватало девушке нянюшки. Приставили к Лушеньке девку дворовую из местных. Лёнка оказалась аккуратной во всех отношениях, честной и верной. Очень быстро привыкла Лушенька к Лёнке. Весело им было. Ходили на речку, в поле по ягоды. А как любила Лукерья послушать песни местных девушек. Матушка распорядилась, девкам петь при сборе ягод. Когда поют – меньше в рот ягод кладут, и быстрее наполняются корзины. Вот, они и голосили на всю округу. А Луша слушала и подпевала. Голос у неё был звонкий, высокий. Иногда в сопровождении Лёнки Лушенька ходила на сбор ягод. Нравилась ей эта работа, нравилось заполнять корзинку ягодами, а иногда срывать сочные ягоды и отправлять их в рот, который сразу наполнялся соком и ароматом. Ходили девушки по вечерам смотреть закат на речке. Когда величественное солнце в одну секунду скрывалось за горизонтом и округа погружалась в сумрак, в котором они потом брели домой, слушая ночные звуки. Гуляли по полям, собирая букеты цветов, отмахиваясь от назойливых слепней и оводьёв. Но чаще Луша читала, удобно расположившись в кресле, специально установленном в саду, а иногда читая на ходу. Так пролетало лето. Однажды, прогуливаясь по саду с книжкой, она увидела вдалеке, гарцующего на коне юношу. Он был красив и статен, но одет, как простолюдин. Глаза их встретились, и искра пробежала между ними. Стрела любви ранила их сердца. Целый месяц они наблюдали друг за другом издалека. Для юноши было страшно приблизиться к барышне, а девушка боялась, что братья, заметив интерес простого юноши, не только прогонят, но и побьют его. Разузнав о парне, Лёнка рассказала Лушеньке всё. Рассказала, что он сирота, а родители погибли в пожаре, что его и двух его младших братьев вырастила община староверов, и даже дом для них построили, взамен сгоревшего. Всем миром сообща подняли хозяйство, оставшееся после гибели родителей. Парень вырос работящим и умным. Сначала, помогал работой, всем кто попросит, а потом пристроили его к местному священнику. Там и грамоту выучил. Любили парня в общине, и жил он со всеми в любви и уважении. Как обрадовалась Лукерья, когда узнала, что Дмитрий, так звали юношу, знает грамоту. Не без помощи Лёнки, между молодыми людьми началась переписка. Чувство разгоралось между Лушенькой и Дмитрием, как костёр. Однако, это была только переписка, а встретится им так пока и не довелось. Всё срывалась их встреча. То папенька устроит гульбище для всего честного народа, то маменька придумает какие-нибудь посиделки с девками и бабами местными до первых петухов. Но, вот, однажды в лунную ночь, когда спали все из семьи, Лукерья решилась выйти к дорогому сердцу юноше. Какое это было счастье! Первое прикосновение его руки. «Он рядом» – стучало её сердечко. «Она рядом» – стучало его сердце. Так держась за руки, просидели до рассвета. Ангелы соединились и хранили их в эту ночь. Никто не потревожил влюблённую пару. Утром, вернувшись домой, коснувшись головой подушки, Лушенька провалилась в блаженство сна. Сколько было таких ночей за прошедшее лето? Их можно было сосчитать на пальцах одной руки. Бережно относился Димушка к своей Лукерьюшке. Он боялся сделать какое либо резкое движение. Как можно было обидеть этакое создание? Строгое воспитание общины давало о себе знать. «Она – Ангел, Ангел» – думал парень. «Он – Ангел, Ангел» – думала девушка. Дни пролетали в мечтаниях о встрече. А встречи – словно мгновения. Быстро в этот год пролетело лето. Девушка, как могла, оттягивала отъезд в Москву. Но наступил тот последний день, когда нужно было, прощаться на целую вечность. Слёзы застилали прекрасные глаза, а он стоял вдалеке, и наблюдал за отъездом любимой. Душа кричала: «Я вырвусь к тебе, родная, увидеть хоть одним глазком, а потом будь, что будет».

Часть 2

Долга дорога в Москву, сколько мыслей, сколько беззвучных рыданий в Душе Лушеньки было за эту дорогу. Даже краски осени не радовали девушку. А осень в тот год стояла знатная. Тёплые денёчки и холодные ночи надели на деревья пышное богатое одеяние. За окном кареты проносились ровные поля с озимыми, золотые с яркими пятнами красного и зелёного полоски перелесков. Погода стояла на зависть. Думы девушки были радостно-томительными. В голове рождался один план за другим, и всё про то, как она наконец-то будет рядом с Дмитрием. За раздумьями летели версты. Приехали. Вот, и – Москва. Комната – такая пустая, холодная, несмотря на то, что с любовью протоплена старой няней, а все вещи, некогда радовавшие взор, стали неинтересны. Только взглянула няня на свою голубушку, сразу поняла – Любовь. Не стала докучать вопросами, поняла, что рано или поздно всё равно расскажет. Рассказала. Первой же ночью, когда, как всегда, нянька пришла укладывать спать свою голубушку. «Милая, родная, только не говори маменьке, она папеньке расскажет, и я никогда не увижу своего сокола» – всхлипывала Лушенька. «Маменька – строгая, а папенька ещё строже. В солдаты забрить может Димушку моего». Боялась и уважала родителей Лукерья, а, вот, сильной любви к ним она не испытывала. Это очень смущало её. Богобоязненная, девушка не могла простить себе, того, что мало любви у неё к родителям. Папенька. В чём виноват папенька? Ведь он так любит свою Лушеньку. Лушенька же боится, и уважает этого огромного, как глыба человека. Он хоть и не очень высок ростом, но занимает собой всё пространство вокруг, громогласен и суров. Он ведь её… никогда не ругал. Даже голос становился каким-то тихим и ласковым, когда папенька разговаривал с доченькой. Маменька. Маменька – маленькая, но властная женщина, она всегда была недосягаемой для Лушеньки. Она – как звёздочки. Они красивы, ярки, но не греют, как солнышко. Так хочется дотянуться до них, но так холодны и далеки они. Вот, няня – это солнышко, которое греет и ласкает, всегда защищает и понимает. И сейчас, всё поняла старая няня, а как помочь своей голубушке не знала.