Христос и карма. Возможен ли компромисс? - Франсуа Брюн

Христос и карма. Возможен ли компромисс?

© Ф. Брюн, 2017

© Н. В. Ликвинцева, перевод, 2017

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2017

Вступительное слово

Книга Франсуа Брюна «Христос и карма. Возможен ли компромисс?», опубликованная в 2012 году во французском издательстве «Le Temps présent», посвящена давней тяжбе между христианами и кармой.

Карму часто описывают как верование, конкурирующее с традиционными разновидностями веры. Иногда карму соотносят с тем или иным народом или группой людей, иногда это индивидуальное верование: но в разных странах или у разных групп карма оказывается не столько доктриной, сколько методологическим подходом, позволяющим по-разному описывать существование разных доктрин в самых разных частях света. В этом отношении весьма показателен пример Татьяны Горичевой. Она рассказывает, как когда-то воспользовалась молитвой «Отче наш» во время занятия йогой, и как эта молитва привела ее к обращению в христианство.

Само название книги говорит о том, что ее автор, как и многие до него, берет на себя этот тяжелый труд: еще раз попытаться примирить карму с христианством, понять, возможны ли тут компромиссы. И ставит под вопрос, начинает чуть ли не с опровержения основных христианских догматов. Как образованный католик, Франсуа Брюн хорошо осведомлен и о том, что в первые два века нашей эры бытовали разные формы «гнозиса», дошедшие до нас в виде теорий разных гностических мыслителей. На самом же деле, такое вопрошание оказывается очень продуктивным, оно ведет нас к принятию новых подходов, близких к понятию кармы, но всецело христианских.

Метод рассуждения в книге очень близок к платоновскому диалогу, мысль движется от одного отрицания к другому, в итоге создавая утверждение того, что противоположно предыдущим отрицаниям. Таким путем автор приходит к новому принятию всей христианской догматики, которая оказывается при этом как бы «перевернутой», заново открытой и сформулированной, и тем самым приемлемой для современного восприятия. Прохождение через понятие кармы становится для автора книги необходимым моментом такого преображения догматики. Восточные вероисповедания, и прежде всего, православие, оказываются для Франсуа своеобразным маяком, православного философа и богослова Владимира Лосского автор считает одним из крупнейших христианских мыслителей нашего времени.

Отметим сразу, что понятие кармы гораздо древнее монотеистических религий. Оно уходит своими корнями в глубь тысячелетий. Автор книги подробно анализирует самые разные примеры верований в идею «реинкарнации». В позитивном варианте таких верований карма может привести того, кто в нее верит, в рай, в отрицательном же варианте она его приведет к перевоплощению в какое-нибудь не слишком приятное существо. Весь этот спектр возможностей подробно рассматривается и анализируется в книге. Интересно в этом труде и то, что Франсуа Брюн, не будучи физиком или биологом, очень хорошо осведомлен и учитывает новейшие достижения современной науки, что, безусловно, очень важно для любого честного и внушающего доверие исследователя в наше время.

Автор книги хорошо знаком с традициями ислама, индуизма и буддизма и совершает грамотные экскурсы в них, высвечивая там то противоречия, то удачи и находки. Все это очень важно для современного человека, живущего в контексте разворачивающейся глобализации.

Для современного русскоязычного читателя книга эта представляет интерес еще и в социологическом аспекте: ведь большая часть современных россиян, уже успевших стать взрослыми, не прошли путь христианского воспитания и формирования в традиционной православной семье. В случае духовных поисков они будут обращаться к самым разным традициям и верованиям: и конечно, их внимание привлечет к себе идея кармы и доктрина реинкарнации. Книга Франсуа Брюна может повернуть их от притягательности кармы к настоящей встрече со Христом.

Добавим также, что у книги богатейший арсенал научных примечаний и библиографических сносок, что всегда ценно для исследования такого рода.

И самое важное в этой книге, то, ради чего Франсуа и начинал ее писать, и к чему мы, следуя за мыслью автора приходим в конце, – это убедительный вывод о том, что Бог, Христос, есть Любовь. На этой ноте любви заканчивается книга, к Любви и приведет она вдумчивого читателя.

Протоиерей Николай Лосский (Париж, Франция)

Введение

Руан, 19 мая 1994 года, четверг. Церковь Сан-Годар просто потрясла меня своей красотой. Война пощадила ее, так что и по сей день там остались в целости и сохранности все витражи. В Руане она не так знаменита, как другие, поэтому толпы туристов обходят ее стороной. Возле исповедальни горит огонек. Старик священник погружен в молитву. Он очень стар: я узнал потом, что ему 89 лет. Конечно, преемников ему не так-то легко найти. На стенде у входа в собор можно прочесть, что средний возраст священников в этой епархии 68 лет. Так было тогда по всей Франции, не только здесь. В 2012 он составлял уже 75 лет, а в 2020 будет… Этот храбрый старик, несмотря на свой возраст, все еще служит…, но по сути, кому же он служит? Церковь пуста. Нет ни одного человека! Кажется, что его служение не нужно вообще никому.

Бедная Церковь: она исчезает прямо у нас на глазах, и никто этого исчезновения не замечает, ведь уже довольно давно она просто никому не интересна.

И все же!

С каждым днем становится все очевиднее, что мир сей не имеет никакого смысла, что приоритетными в нем оказываются совершенно извращенные ценности. Всё точно так же стремится к обновлению, как природа под конец зимы. Мы уже знаем, что для того, чтобы стало лучше, не достаточно просто сменить политический режим, совершить еще одну очередную революцию. Это и не вопрос лучшего устройства общества, более гибких социальных структур.

То, что толкает стольких молодых людей на самоубийство, или приучает к наркотикам (что тоже форма самоубийства, только более медленная), – это пустота, это глубинный ужас перед лишенным смысла существованием, перед жизнью, которая никуда не ведет. Если все кончается небытием, зачем тянуть, тогда уж лучше нырнуть в него сразу.

Но зато именно пустота сильнее всего взывает к Абсолюту. Избежать небытия и абсурда мы сможем, только если найдем смысл, и найдем его в избытке. Именно это когда-то случилось с Татьяной Горичевой, в то время она была ленинградской комсомолкой. Да, город тогда еще назывался Ленинградом. Она вела в нем двойную жизнь. Днем она наслаждалась своим положением «блестящей студентки, одной из лучших на философском факультете, знакомой с самыми утонченными интеллектуалами, погруженной в умные разговоры эрудитов, в изысканную игру в духовную жизнь». Но зато по ночам она погружалась в безнадежное отчаяние «в обществе парий, в логовах воров, безумцев и наркоманов». «Мы выискивали грязные места, мы пили в сараях и подвалах».

Это был экзистенциалистский этап ее жизни, от его значимости она не отрекается и по сей день: «Сартр, этот общепризнанный враг веры, тем не менее сумел подвести нас к тому самому краю отчаяния, за которым уже начинается вера».

Следующим этапом стало увлечение йогой: «Мало-помалу я научилась пользоваться теми загадочными “энергиями”, которые мне открылись. Йога привлекала меня тем, что там проповедовался “энергетизм”, т. е. материализм без примеси всяких “басен”. Поэтому для нас, людей неверующих, она стала своеобразным мостиком между эмпирическим и трансцедентальным мирами… Но пустота, уже давно ставшая экзистенциальной, все никак не наполнялась; наоборот, она все росла и росла, превращаясь в мистический ужас, доводивший меня почти до безумия».

«Я никогда не молилась и даже не знала ни одной молитвы. Но вот один из учебников йоги предложил поупражняться с “Отче наш”, Господней молитвой. Я начала читать ее, как мантру, без выражения, почти автоматически. Я прочитала так раз шесть, и вдруг, как будто что-то внутри меня перевернулось. Вовсе не мой убогий разум, но все мое существо вдруг осознало, что Он есть, Бог живой и личный, любящий меня и все творение, Бог, создавший этот мир и из любви ставший человеком, Бог распятый и воскресший. В один миг мне открылась тайна христианства, тайна подлинной жизни и мое место в этой жизни. Воистину, я была спасена»[1].

Вот почему я остаюсь убежденным христианином.

Одно из несчастий нашей западной христианской культуры в том, что наши богословы «ищут» Бога так, как это пристало философам: предположим, что Бог существует, тогда при каких условиях человек может надеяться суметь Его познать? В какой мере возможно проследить отношения между человеком и Богом?..

Преамбулы к богословию все удлиняются и удлиняются. А самой встречи уже не происходит.

«Кто не видел Бога, не может и богословствовать»[2], – гласит один из раннехристианских текстов. Да! Первичен как раз опыт Бога, а рассуждения придут потом и именно в этом опыте и почерпнут свою ценность. Если же такого опыта нет в самом истоке, в самой точке отправления, то все остальное будет просто бессмысленно.