Свадебные ночи - Эдуард Петишка

Коротко об авторе

Эдуард Петишка — известный чешский поэт, прозаик, переводчик; родился в 1924 году в Праге. После войны окончил Карлов университет, занимался сравнительным литературоведением и германистикой. С 1948 года живет в Брандысе-на-Лабе.

Его первые поэтические произведения, «Глаза возносящегося времени» (1946) и сборник «Пражские оркестры» (1947), проникнуты переживаниями военных лет. Историческая и интимно-человеческая проблематика разрабатывается в книгах стихов «Солнце» (1949), «Мгновения» (1957), «Я жду тебя» (1962), «На опустошенные места» (1964), «Посреди» (1967) и «Семья Овидия» (1968). Древнегреческий миф положен в основу сборника стихотворений «Память Прометея» (1971).

В последнее время Э. Петишка часто обращается к прозе. В своих прозаических произведениях, отличающихся тонким лиризмом, он стремится проникнуть в психологию современного человека, большие и малые проблемы современника всесторонне интересуют писателя.

Немало книг Э. Петишка посвятил детям, особенно популярны его «Дедушка-сказочник» (1958), «Книжка для Мартинека» (1977).

Э. Петишке принадлежат многие переводы с немецкого, в частности произведений Гейне и Гёте.

Произведения Э. Петишки переведены на многие языки, в том числе на русский, венгерский, французский, японский и другие.

Все эти произведения — о любви, о поисках подлинного чувства, возвышающего человека, помогающего ему обрести самого себя, свое подлинное место в жизни. Вместе с тем проза Э. Петишки, естественно, и о современном обществе, «срез» которого сделан писателем, как точное социологическое исследование. Таковы его романы «Прежде чем мужчины созреют» (1960), «Апельсиновое платье» (1962), «Судья Кнорр» (1967), «Счастье, ночь и звезды» (1975), «Путеводитель молодого человека по супружеской жизни» (1981), повесть «Пятница героя» (1968), книги «Гостиница для иностранца» (1964), «Свадебные ночи» (1972), «Лучшая жизнь» (1973), «Мир, полный любви» (1979), «Движение цветов» (1981).

***

Августовская ночь одинока и ищет в тревоге,кто б ее проводил этой страшной тропоюк рассвету,ночь бы тоже непрочь провожатого,спутника встретить,чтоб хоть кто-то был рядом…В тот раз мы сиделис другом на косогоре, на дальней окраине города.Нынче прибойгородской истребил здесь траву.Раньше виден был тут горизонт,лунный свет натекал,точно сок из расколотой дыни.Иногда горизонт громыхал,кровь искрилась тогда на челе темной ночи.Там сражались и гибли, но мы были живы,и шли мы по свету.Я искал тебя, моя любовь,зная облик твой прежде,чем увидел тебя наяву.«Я-то знаю, кого я ищу», — я сказал.Друг травинку покусывал, но отвечал без запинки,с легкомысленной ясностью юности:«Ищем кого мы?.. Себя!»«Я ищу, — объяснил я, —ту, с кем бы я стал человеком».«И неполными, и невосполненнымимы из мира уйдем», — он ответил.Он не верил, что сможет найти.Нам казалось, найти — это в травах нащупатьколечко.О любовь моя, нынче уж знаем мы, что отыскать —это значит в ином направлении поиск продолжить.Мы искали когда-то вовне,нынче ищем во глуби — в себе[1].

Тайна

Это она надумала провести брачную ночь на даче. Он эту идею не одобрял. У него не было каких-либо разумных доводов против — просто какое-то смутное неприятное чувство. Разумные доводы были как раз у невесты. На большой, просторной даче его родителей их ждало уединение, охраняемое лесом и рекой от всего этого мира родных и знакомых. Собственной квартиры молодоженам придется дожидаться самое малое года два. Правда, родители выделили им в своей квартире комнату. Она будет их пристанищем года на два. Они несколько раз пытались поговорить с глазу на глаз в этой комнате, но приходилось кричать, потому что за стеной в столовой гости за свадебным столом дружным хором распевали песни под гармонику.

И вот наконец они едут вдвоем, на маленькой машине женихова отца, слишком маленькой для длинных ног жениха.

Молодая радовалась! Все забавляло ее с самого утра, хотя утром она немножко волновалась. Но время шло, волнение постепенно улеглось, и под конец она просто забавлялась. Когда они выехали, в городе уже зажигались огни, а над самым горизонтом стояла маленькая желтая лужица света, которая на глазах испарялась.

— Ты слишком быстро едешь, — заметила невеста.

— С чего это ты взяла? — ответил он и прибавил скорость.

Езды до дачи было минут сорок пять. Он надеялся добраться скорее.

— Почему ты молчишь? — спросила молодая.

— А что говорить?

Он все еще не мог избавиться от какого-то тягостного чувства. Определенно, эта затея с дачей — не то. Он смотрел на дорогу с упрямством, с каким дети выполняют распоряжения взрослых в тайной надежде, что им же будет хуже.

Она рассмеялась:

— Ты иногда похож на мальчишку.

— Ну и ладно, — ответил он почти угрожающе.

Она погладила его по голове. Ей хотелось поболтать. Она немного выпила, и мир казался ей добрым и вполне терпимым. И два года ожидания квартиры были просто смешны. Даже петля, спустившаяся на новых чулках, ее веселила.

— Все будет хорошо. — Она снова провела ладонью по его волосам.

— Ну и ладно. — Угрожающие нотки исчезли из его голоса. Ему-то мир вовсе не казался столь добрым. Из-за того что надо было сесть за руль, он ничего не пил, и к тому же спиртное вообще на него плохо действовало. Стоило ему выпить несколько рюмок, как желудок тут же давал о себе знать. Мастер цеха, где он работал, страдал таким же недугом. Они вместе обедали в заводской столовой и делились опытом по этой части. Но мастер был на тридцать лет старше Оты. Его болезнь была куда серьезнее, но это было спорное преимущество, если учесть возраст Оты.

Он вел машину, жалел, что не выпил, и в то же время радовался этому.

— Не понимаю, на кой тебе эта дача, — проворчал он.

— Бука! — воскликнула она весело.

Ота не спускал глаз с дороги и не видел ее лица, но за ухом почувствовал влажный поцелуй. Дернулся, потому что не ждал поцелуя, — и машина подскочила на рытвине, которую в другое время он бы непременно объехал.

— У меня только одна жизнь! — любезно сообщила она.

— Ну и ладно, — с досадой отозвался Ота. Как-то там глушитель? Недавно поменяли… А ведь дорогу эту он знает наизусть. Со всеми ее ухабами и рытвинами. Наездился сюда по нечетным субботам! По четным отец был выходной, по четным субботам на дачу ездили родители. А по нечетным Ота. С девушкой. Не с этой, что сейчас сидит рядом с ним. Просто с какой-нибудь девушкой.

Приближался последний участок пути. Дорога пошла в гору. Он включил третью, потом вторую скорость, машина медленно преодолевала подъем. Вдоль дороги росли березы, белые стволы их, будто светясь в лучах фар, лениво проплывали мимо. Обычно на этом месте Ота, пользуясь тем, что машина шла на малой скорости, целовался с сидящей рядом девушкой. Сегодня ему целоваться не хотелось. Дана его жена, впереди у них долгая совместная жизнь, в которой, как ему думалось, незачем спешить с поцелуями. Где-то в глубине души у Оты шевельнулось смутное сожаление, которого он тут же устыдился.

На вершину холма они въехали молча. Спуск шел быстрее. Ота осторожно притормаживал, едва замечал на шоссе подозрительную тень рытвины, размытой вешними водами.

Дана пела. Его раздражало, что она поет, а ему приходится объезжать колдобины.

— Смотри, язык откусишь, — вежливо заметил он.

— А язык надо держать вот так, погляди, не между зубами, а вот как, — серьезно объяснила она.

Ох уж это ее пение! Из-за него она даже свидания пропускала. С двумя подружками из парикмахерской, где она работала, сколотила трио, и они пели всюду, где ими интересовались. Так вот, Оту это трио не интересовало. Хотя вообще-то он против пения ничего не имел, но не мог избавиться от ощущения, что пение Даны выражает совсем не то, что должно выражать. Дана умела выбрать момент, когда ее пение звучало как насмешка или просто равнодушие к его делам. Странно в общем, но Данино пение мешало ему. Почти никогда оно не совпадало с его настроением.

А Дана весело распевала, без слов, этакое «ля-ля-ля», но «ля-ля-ля» безмерно довольное и блаженное.

Итак, я женат, подумал он, прислушиваясь к себе: не произошло ли в нем чего-нибудь такого, что подтверждало бы, что он действительно женат. Никаких изменений в себе Ота не нашел, кроме робкого сожаления, которое он без труда подавил.

Спустились в долину. От шоссе в разные стороны ответвлялись проселки к дачам или к деревянным ресторанчикам, открытым лишь в летний сезон. Как-то ночью Ота с девушкой съехал на такой вот проселок, и было очень мило. Жаль, что уже через полчаса пришлось удирать задним ходом — их осветил фарами какой-то тип в лимузине. Типу надо было проехать к своей даче, а они загородили дорогу.