Русалка - Лев Гунин

Гунин Лев

Русалка

Лев Гунин

Русалка

"Смотрись в зеркало, - шептал ей какой-то внутренний голос. Она подошла к трюмо и принялась осматривать свое чистое, розовое тело. Лицо у неё было заспаное: она ещё не умывалась. В глазах светилась ленивая прохлада. Она потянулась. Красные кончики грудей приятно выделялись на розовых кружках вокруг них. Гладкие, покатые плечи и нежная, в белых пятнышках, кожа прекрасно гармонировали с ровным подбородком и чуть выделявшимися ключицами у плечей.

Она была довольна собой. "Если бы Марик увидел меня такой, - подумала она. Она повернулась спиной и посмотрела на свои ноги, на округлые бёдра, на ямочку ниже спины.

Однако, пора умываться. Она, задумчиво погладив зеркало рукой, словно нехотя, оторвалась от него и пошла в ванную. Она понравилась себе сегодня! Тёмные длинные волосы рассыпались по плечам - она не хотела их убирать.

В ванной она всё время думала о том, что Марик был бы оражён, увидев её красоту, и при мысли об этом по телу азливалась приятная истома. Она пыталась представить, то на неё смотрит мужчина. Душ давно валялся в ванне без ела. Струи воды били вокруг, а она стояла и с немым тупением смотрела на кафель. "Представь, что тебя гладит ука, - шептал голос. И её рука уже незаметно ощупывала ивот, хватаясь за волосы, ползла выше, массажными движениями гибала и разгибрла прямые соски так, что они становились пругими, "распускаясь" под рукой Татьяны.

Вдруг что-то больно кольнуло у неё в груди. Она стала, ироко расставив ноги, и опустила руку между ног. Пальцы ё нервно теребили жёсткую кожистую перепонку, всё ближе ридвигаясь той заветной черте, которую каждый мужчина читал бы верхом земного блаженства. Пальцы у неё были олодными и чужими, и это было ещё приятней. Она вздрогнула, огда пальцы её уткнулись в отверстие. Оно было влажным и орячим. Ещё минута, и низ живота стал бы машинально жиматься. Она бы согнулась в пояснице, обмякла, начала бы езумно держаться за стены...

Но она вовремя сдержалась.Убрав руку, она отвела её перед обой, и, не в силах унять дрожь, смотрела, как рука её елко-мелко дрожит и трясётся. Руки её сильно дрожали. Дыхание неё спёрло. Она тяжело и часто дышала, чувствуя, что кровь дарила ей в лицо. Постепенно посторонние предметы начали озвращать её к жизни. Сначала она услышала журчание струй, отом ей бросился в глаза металлический, блестящий обод душа, , наконец, она поняла, что стоит в ванне и что ей тановится уже очень холодно. Тогда она подняла душ и снова ринялась мыться.

Марик был ее первой мечтой. Стройный, красивый (а к тому е спортсмен) он возымел на неё влияние, какое обычно казывает заразительно весёлый характер на заразительно расивую девушку. В школе они сидели за одной партой, но она е могла сказать ему просто, что даже такой близости ей едостаточно, а Марик, почему-то, сам не признавался ей ни чём подобном.

С ним она познала первые прелести реальной физической лизости. Не раз под партой она осторожно дотрагивалась о его ноги. Марик сидел прямо, глядя на доску, и его нимательный взгляд, казалось, отсутствовал здесь, за партой. х колени были рядом, касаясь друг друга. Её - в узорчатых улках, и его в наглаженных брюках. Ей это было приятно. на пыталась придвинуться ближе, но боялась, чтобы соседи не аметили этого. И она сидела тихо, стараясь нажать коленом на го ногу, потереться о неё. Но он, казалось, был ко всему езучастен.

С каждым днем она познавала всё новое. Теперь рикосновение к его ноге уже не представлялось ей таким риятным и не вызывало тот лёгкий тепет, который был у неё начале. Она хотела с каждым днём узнавать всё больше, но ей с рудом удавалось добиться этого. Она ложила руку рядом с обой на сидение, надеясь, что он вдруг придвинется ближе. ё рука чуть касалась его руки, её взгляд ловил его взгляд, адеясь уловить в нём влечение. Она каждый раз принуждена была ного думать, прежде, чем изобрести новый способ извлечения аслаждения. Ночью ей снился тот же Марик; она была в его бъятиях. Он шептал ей слова любви, целовал её алые губы. Она споминала - и не могла вспомнить, каким путем они оказались месте.

Минуло время. Таня всё также ходила в школу. И её любимым анятием стало смотреться в зеркало. Она по-прежнему сидела ядом с Мариком и каждый день мечтала о том, чтобы он провожал ё из школы. Она думала о том, что надо переходить к ешительным действиям, но откладывала их со дня на день, жидая чего-то от Марика. Она брала у него с парты ручку, но н не гнался за ней, как сделал бы любой другой парень в их лассе. Она заигрывала с ним на переменах, не вставая с парты желая, чтобы он сам столкнул её. Но он оставался сидеть и е пытался применить к ней насилие. Проходило время, и, чем ильнее он сопротивлялся, тем больше ей хотелось соблазнить го.

В тот день проводились общешкольные соревнования по лёгкой тлетике. Она знала,что Марик должен принять участие в них, потому решила остаться. Она смотрела, сидя на перекладинах аграждения, как разноцветные спортсмены разминаются на еговых дорожках. На стадионе почти никого не было, и, когда оревнования окончились, только они вдвоём остались в дальнем онце стадиона. Он подошел к ней и увидел, что они одни. Она стала и посмотрела ему в глаза. Он приблизился к ней и вдруг бнял её. Их губы встретились, и она почувствовала епреодолимый жар его губ. Она на минуту испуганно ысвободилась, опасаясь, как бы их не заметили . Но никого не ыло, и они пошли вдвоём, держась за руки. Жёлтый песок о стадиона на его футболке испачкал ей рубашку, но она не бращала теперь на это внимания. Он купил для неё мороженое, они слизывали верхний расстаявший слой. Он вдруг взял её под уку, и они засмеялись. Он наклонил к ней голову, и не держался, чтобы не поцеловать её. Она почувствовала на его убах вкус мороженого и прижалась к нему. Они остановились осреди тротуара, покачиваясь в долгом поцелуе. Затем в одъезде какого-то дома он принялся дрожащими пальцами асстёгивать ей рубашку. Они вышли из подъезда, зашли за гол и оказались у его дома. "У меня никого нет, - прошептал н. - Идём ко мне". Она не могла сдержаться и тесно прижалась нему...

Они лежали вместе в постели, и её плечи, выглядывая из-под деяла, оказывались темнее его. Марик спал, уткнувшись лицом подушку. Носом он приткнулся к её плечу. Она хотела огладить эти белые кудри, но, почему-то, сдержалась. Ей было ак-то комфортабельно, тепло и уютно. Её нога под одеялом рикасалась к ноге Марика, и ей было приятно об этом думать. на вспоминала события нескольких прошедших часов, которые, аконец-то, привели её к тому, о чём она тайно мечтала.

Ей было сначала стыдно раздеваться, хотя тогда, перед еркалом, всё было так просто и обыкновенно. Сначала она асстегнула юбку и медленно опустила её на пол. Затем она тстегнула чулки и принялась стягивать их за носок. Потом, огда на ней осталась только одна рубашка, не доходившая й до колен, так, что из-под неё виднелись её чёрные, урчавые волосы, Марик подошел к ней и с силой обнял её. на ухватилась за его шею, и они вместе откинулись куда-то бок, как бы истинктивно стремясь к какой-то опоре, которая оглотила бы их обоих. Теперь быстрей, быстрей раствориться нём, забыть про свою наготу! Он поднял её на руки - и еренёс на кровать. Рубашка потянулась кверху, и она не аметила, как, уже совершенно голая, она оказалась под ариком. Они долго-долго целовались, и потом, положив ладони неё на груди, он припал на её тело. Она начала слабо тонать, а потом всё громче и громче. Она кричала, рвалась з стороны в сторону, стонала взахлёб. Её лицо было мокрым: о ли от слёз, то ли от слюны, которая капала у неё изо рта. х тела, как будто смазанные жиром, лежали в луже пота, и пот авал скользить их разгорячённым телам. Пот катился у неё з-под мышек, по её лбу, делал скользкими ноги и ребра. на буквально взмокла от пота. Спина её прилипла к простынке волосы слиплись от пота. Она взахлёб и уже со срывом выла, одобно тому, как иногда воют собаки. Рот её в это время асплывался в полуулыбке; она кричала и захлёбывалась то ли олью, то ли смехом. Смех душил её, и боль душила её. Это ыло странное, противоречивое блаженство. Она смеялась, как меются только раз в жизни, когда впервые пробивается зов сепоглащающей страсти.

Она смеялась, повернув вверх своё мокрое лицо, смеялась, ткрыв рот, который, казалось бы, должен был разорваться. арик мычал в такт, когда его мокрое тело поднималось и пускалось вниз. Она не видела ни Марика, ни его лица, она ыла занята тем, что происходило в ней самой. Какое-то окошко ловно бы приокрылось в ней, в её теле, и всё её "Я" еретекало в него, улетало, отчего она чувствовала странное свобождение, невиданную, невероятную свободу...

Она лежала рядом с Мариком и испытывала гордость за то, то это тело, которое она недавно сжимала в своих объятиях, казалось сильнее других тел и было лучшим на соревнованиях. на повернулась к нему, почувствовав, как одеяло мягко кользит по её плечу. Марик повернулся на другой бок, открыв вой крепкий волосатый торс. Тогда она встала, слезла с остели, и, собрав свою, разбросанную по полу, одежду, начала едленно одеваться. Она подошла к окну и увидела там всё ещё ркое, предзакатное весеннее солнце.