Максимы и мысли узника Святой Елены - Наполеон Бонапарт

Былые впечатления, кои теснятся в моей памяти, все еще потрясают душу. Приложите же руку к моему сердцу, и вы услышите, как оно бьется.

Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная.

Предисловие

В 1830 г., когда Париж был охвачен революцией и королевский режим, казалось, едва удерживал власть, Стендаль, проживавший тогда на улице Ришелье, записывал свои впечатления от увиденного и услышанного на полях потрепанной книги. Этот не раз прочитанный им том он сделал со временем любимым чтением своего героя: Жюльен Сорель из романа "Красное и черное" весьма дорожил и никогда не расставался с книгой, которая называлась "Мемориал Святой Елены"..

Впервые книга вышла в свет спустя семь, лет после падения Наполеона, в 1823–1824 гг.; она принадлежала перу добровольно последовавшего за Наполеоном в его изгнание на остров Св. Елены графа де Лас Каза (Las Cases Aug. Em. D. Comte de. Le Memorial dc Sainte-Helene, ou Journal oil sc trouve-consigne, jour par jour, cc qu'a dit et fait Napoleon durant dix-h'uit moix. Vol. 1–8. Paris, I'Au-teur. 1823–1824). Вслед за первым изданием последовали другие. Книга неоднократно переиздавалась и переиздается до настоящего времени, как по-французски, так и в переводах на иностранные языки. Феноменальный успех "Мемориала" — одного из "евангелий" (Napoleon a Sainte-Helene, par les quatrc evangelistes Las Montholon, Gourgaud, Bertrand. Textes choisis, prefaces to. commentes par J. Tulard. P., 1981. Выражение "евангелие" применительно к сочинениям близких Наполеону людей на острове Св. Елены впервые было употреблено Г. Гейне в сочинении: "Идеи. Книга Ле Гран", которое поэт написал в 1826 г. и где он называет евангелиями книгу Лас Каза, а также воспоминания врачей Наполеона — ирландца О'Мира и корсиканца Антоммарки), составляющих Библию приверженцев Наполеона и его почитателей, — объясняется тем, что к началу 20-х гг. XIX в. негодование, которое вызывало в эпоху Реставрации одно лишь упоминание имени Наполеона, сменилось иными умонастроениями и иными чувствами. Одинокая смерть в удушливой атмосфере скалистого острова посреди Атлантического океана произвела сильное впечатление на общество и пробудила воспоминания о блеске былых побед и величии Первой империи.

В 1814 г., когда Империя рушилась, различные течения антинаполеоновской оппозиции (роялисты, либералы и пр.) объединились против Наполеона и поддержали Реставрацию Бурбонов, оправдав тем самым иноземное вторжение. Тогда, в 1814 г., казалось, сама необузданность страстей породила крайнее ожесточение и ненависть к поверженному режиму. Однако взрыв недовольства и негодования, вызванный тяготами рекрутских наборов, военными поражениями, налоговым бременем, следствиями Континентальной блокады, вскоре утих; на смену ему пришло усталое безразличие, граничившее поначалу с полным забвением прошлого величия и славы (Глубокий знаток наполеоновской эпопеи, Д. Моруа писал о тлевших под внешним безразличием ностальгических чувствах, обуревавших молодых людей постнаполеоновского общества, и о "болезни века" — полосе самоубийств среди мыслящих людей, в какой-то момент узревших перед собой мир, лишенный былой притягательной силы и для многих лишенный надежды (Моруа А. Шестьдесят лет моей литературной жизни. М., 1977. С. 140, 274). После "Ста дней" вряд ли кто мог предполагать, что через несколько лет развенчанный и втоптанный в грязь образ Императора вновь захватит умы.

Историки согласны с тем, что в возникновении и, распространении во Франции наполеоновской легенды огромную роль сыграла книга Лас Каза "Мемориал Святой Елены", но при этом, как правило, не упоминают о том, что этот успех в значительной: мере был предопределен многочисленными публикациями различных сочинений, в той или иной степени посвященных пребыванию императора на острове Св. Елены (Campagne de 1815, ecrite a Samte-Helene par)c general Gourgaud. Paris. Mongie. 1818; Le manuscrit de Itle d'Elbc, ou Des Bourbons en 1815, public par le comte***. London. Didgway. 1818; Documents particuliers en forme des lettres sur Napoleon Bonaparte, d'apres des donnees foumies par Napoleon lui-meme, et par de personnes qui ont vecu dans son intimite. Paris. Plancher. 1819; Memoires pour setvir a lfhistoire de France en 1815. Paris. Barrois aine. 1820; Raisons dictees en reponse a la question si rouvrage intitule "Manuscrit de Sainte-Helene" est I'ouvrage de Napoleon ou non. London. Philipps. 1820). Многое из того, что связано с написанием и опубликованием "Мемориала" Лас Каза, известно, и, казалось бы, нет особой нужды вновь обрашаться к истории создания этого важнейшего памятника наполеоновской эпохи. Благодаря исследованиям французских историков Ж. Тюлара и Ф. Гоннара, пристально занимавшихся источниками наполеоновской легенды, историей "Мемориала" и сомнениями других членов свиты Наполеона на острове Св. Елены, установлен не только максимально полный корпус наполеоновских сочинений, написанных в разные годы и разными людьми под диктовку императора, но и, что весьма важно, выявлены все те публикации, которыми пользовался Наполеон и члены его свиты, а также последовательность доставки Наполеону необходимых источников, пополнявших его библиотеку в Лонгвуде (Gonnard Ph. Les engines de la legende napoleonienne. Paris. 1936; Gonnard Ph. La legendc napoleonienne ct la presse liberalc (1517–1820) // Revue des etudes napoleoniennes. T. 1, Paris 1912. P. 235–258; Gonnard Ph. Sainte-Helene (Les sources, les travaux, ce qui reste a faire) //Ibidem. T. 2, juillez-decembre 1912. P. 132–151. Первое упомянутое здесь исследование Ф. Гоннара послужило одним из основных источников для обобщающей статьи А. Собуля "Герой, легенда и история" (Французский ежегодник. 1969. М., 1971. С. 233–254)).

Историки изучали возникновение и развитие так называемой наполеоновской легенды во Франции после Первой реставрации Бурбонов, неизбежно касаясь при этом "Мемориала Святой Елены" Лас Каза (Lucas-Dubreton J. Le culte de Napoleon, 1814–1848. Paris. I960), изучали влияние сочинения Лас Каза на литературу французского романтизма и европейскую литературу XIX в. (Dechamps J. Sur la legende napoleonienne. Paris. 1931; Descotes M. La legende de Napoleon et les ecrivains francais du XIXe siesle. Paris. 1967). Однако те, кто в той или иной степени обращался к истории создания "Мемориала", его тексту и источникам, а также к биографии автора, не останавливали своего внимания на книге, которая была выпущена в Париже за год до смерти Наполеона и которая имеет самое прямое отношение к "Мемориалу Святой Елены" и к самому Лас Казу. Речь идет о книге под названием "Максимы и мысли узника Святой Елены. Рукопись, найденная в бумагах Лас Каза. Перевод с английского" (Maximes et pensees du prisonnier de Sainte-Heiene. Manu-scrit trouve dans les papicrs dc Las Casas, traduit de Г anglais. Paris. Chez L'Kuillier. Libraire, rue Serpente, № 16. 1820). В многочисленных переизданиях "Мемориала Св. Елены" комментаторы либо обходили полным молчанием эту книгу (Tulard J. Le Memorial, chef-d'oeuvre de propagande // Las Cases. Memorial Sainte-Helene. Paris. 1968; Napoleon a.Sainte-Helene. Paris. 1981), либо безоговорочно называли ее "приписанной" Лас Казу (Fugier A. Introduction // Las Cases. Memorial de Sainte-Helene. T. 1. Paris. 1961. P. XXVIII). Историки эпохи Второй реставрации Бурбонов во Франции, исследователи либерального движения и истоков оживления наполеоновской легенды также не обратили внимания на эту книгу (Справедливости ради следует отметить, что Ф. Гоннар все же поместил указание на "Максимы н мысли" в своей книге, но в перечне изданий, подлинность которых вызывает сомнение. Однако историк ограничился только этим и в самом исследовании даже не упомянул об этой публикации (Gonnard Ph. Op. cit. P. 381–382)).

Предположение о том, что французский издатель намеренно назвал "Максимы и мысли узника Св. Елены" переводом, дабы обезопасить себя от цензурных придирок и полицейского преследования, должно быть сразу же отвергнуто, т. к. и в самом деле книга является переводом с первого издания, вышедшего в Лондоне в том же 1820 г.(A manuscript found in the portfolio of the Las Cases, containing maximes and observations of Napoleon, collected during the last two years of his residence at St. Helena. Translated from the French. London, printed for A. Black. 1820) Другое дело, что, собственно говоря, именно этот прецедент, видимо, и позволил французскому издателю опубликовать "Максимы и мысли", несмотря на жесткие цензурные препятствия взглядам на Наполеона, не совпадавшим с официальной точкой зрения. В прошлом на подобные сочинения налагался безусловный запрет, как, например, в случае с "Рукописью, присланной со Святой Елены…" (Manuscript venu de Sainl-Helene d'une rnaniere inconnu. London. J. Murray. 1817. Это издание неоднократно переиздавалось — сразу после лондонского издания в Брюсселе приписывалось Б. Констану, Э.-Ж. Сийесу, Ж. де Сталь. Каталог анонимных сочинений А. Барбье называет автором сочинения женевца Жакоба Люллена де Шатовье. Наполеон был знаком с этой книгой и выступил с ее опровержением), и, хотя в 1820 г. ситуация была иной, имя Наполеона оставалось в известной степени одиозным, и не иначе как поэтому французский издатель везде заменил его нейтральным, но весьма "прозрачным псевдонимом "узник Святой Елены"" и перед текстом высказываний, где в английском оригинале стояло "Максимы Наполеона", поставил "Максимы и мысли узника Святой Елены". Заметим кстати, что в "Максимах и мыслях" некоторые имена зашифрованы отточиями либо криптонимами. Для современников скрытые имена были очевидны, но издатели знали, что раскрытие отдельных имен могло быть чревато неприятностями, ибо некоторые упоминаемые в книге лица к моменту ее издания еще занимали высокие государственные посты…