Сломай, если сможешь? - Natalie Mizonova

Natalie Mizonova

Сломай, если сможешь?

Глава 1. Когда всё изменилось

День начинался как обычно, когда даже не ждёшь неожиданностей. Маршрут до боли знакомый: отвезти дочь в детский сад, оттуда на "любимую работу", на обед сходить в кафе поблизости, после работы обратный путь до сада и домой. Дома, естественно, снова готовить ужин, предварительно заказав продукты доставкой. Муж, работая на удалёнке, опустошает холодильник со скоростью света, иногда думается, в какую бездну это все проваливается?

Остановив машину и неумело припарковав, я уставилась в пустоту. Ведь я мечтала совсем не об этом, не о такой жизни. Вспоминая мою нынешнюю, хочется плакать. Не то, чтобы все было отвратительно или невозможно жить: у меня есть высокооплачиваемая работа, муж по имени Алекс, ребенок. Все как у всех, однако, куча нюансов и моих несбывшихся мечтаний.

Вышла замуж я в восемнадцать лет, и то, потому что забеременела. О чем я думала, когда поленилась сходить в аптеку вовремя за контрацептивами? В то время ветер гулял в голове, гормоны бунтовали, а всё новое было таким завлекательным! Если бы не обстоятельство в виде беременности, то никакие уговоры не заставили бы меня принять предложение о вступлении в брак. И кто вообще придумал это слово, "брак"? Так правдиво можно описать мою жизнь этим словом. Бракованная.

Муж любит меня, а я… Я уже давно плыву по течению, ограничиваясь, иногда, презрительным взглядом, замечая ещё один недостаток в нем.

Когда нам было по восемнадцать, его красоте завидовали даже девушки: идеально правильные черты лица, ровный нос, волосы золотистого оттенка и глаза, глубокие, чистые, будто горный ручей. В гневе его глаза приобретали новый оттенок, как будто сталь сверкает на солнце, он становился ещё невероятнее. С тех пор, трудности и какая-то внутренняя апатия изменили его образ, а может облик его потускнел для меня? Высокий рост уже не кажется его преимуществом, ведь от работы за компьютером, он стал сутулиться, будто заботы склонили его. Глаза уже не сверкают, а тускнеют, как хрусталь, состарившийся от времени. Его лёгкого когда-то характера как ни бывало. Тот человек исчез, превратившись в вечно ворчащего старика, недовольного и жизнью, и окружением. Я могла бы уйти, однако, взглянув здраво на все происходящее, решила повременить до лучших времён. Раздел совместного имущества за пять лет обещал вылиться в долгие разбирательства, так как делить своим трудом заработанное я не хотела категорически. Я прошла такой тяжёлый путь, от мелкой гайки в большой машине, именуемой Международная торговая компания. Спихивала ребенка куда угодно, чтобы работать как можно больше, заработать и добиться, пробиться наверх.

Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что скорей я упрямством взяла все, что сейчас имею. Работа не доставляет мне удовольствия, я притворяюсь там совершенно другим человеком, с другим характером: властным, требовательным, не терпящим возражений. На деле, такое преображение требует безумного количества сил, а я в душе остаюсь ранимой, сочувствующей всем подряд, подчас сомневающейся во всем. Каждый день я чувствую себя неспособной руководить огромным количеством людей, а главное, увольнять. Каждый раз я тяну до последнего, набираясь смелости сказать равнодушным тоном "Вы не справляетесь, вы же видите, я не могу держать некомпетентных сотрудников".

Прошу простить, столько рассказав о работе, муже, я упустила именно себя, любимую. Меня зовут Каролина, мне двадцать три года и я безнадёжная мечтательница. Внешность рядовая и не выделяющаяся из толпы: лицо простое, как три копейки, глаза такого оттенка, что и не разберёшь, то ли темно-зеленые, то ли карие, волосы темно-русого тона, немного вьющиеся и чуть ниже плеч. Фигура, наверное, единственное, чем я гордилась. Усилия на тренажёрах и немилосердные диеты не прошли даром: стройная талия, подтянутое тело и грудь идеальная двоечка. Стремясь выглядеть достойно занимаемой должности, я одевалась в стильные костюмы, юбки-карандаши и свежие блузочки неярких цветов. Внешне симпатичная картинка, а внутри крик "Не моё, это все враньё!".

Оторвавшись от обдумывания своего бытия, я взглянула на сверкающее стеклянным блеском здание. Сейчас, в эту же минуту мне нужно собраться с духом, надеть свою господствующую маску и идти повелевать своим отделом. Ну, что же, в путь.

День проходил как обычно скверно, учитывая ещё и понедельник, сложно было предположить, что за выходные не накопится гора дел и важных вопросов. Еле вырвавшись на обед, я брела в свое знакомое кафе неподалеку, где почти весь персонал наблюдал мою стремительную карьеру и поддерживал на самых мучительных моментах, когда за обеденным кофе я рыдала, давясь истерикой. Это сейчас, настолько приросла к маске в дневное время, не позволяю себе подобных выбросов от накопившейся усталости. А вечером уже некогда сбрасывать негатив, там я жертва устоев и домашнего быта.

В кафе я села у окна, позволила себе дать слабину и заказала ризотто с салатом, внушительную порцию кофе. Приступив к долгожданной дегустации, рассеянно глядя в окно на проезжую часть, я заметила смутное колебание воздуха на пешеходном переходе. Машины ехали, не замечая ничего странного, проезжали насквозь эту аномалию. Усомнившись в собственном рассудке, я отвела взгляд и через минуту снова взглянула. На том месте стояла молодая женщина, обладательница волос до поясницы светлого пепельного оттенка. "Надо сделать себе такое же окрашивание, надо же, как переливается на солнце" — восхитилась я. Присмотревшись, я отметила странный наряд для этой "деловой" части города: кожаные лосины, высокие сапоги, похожие на ботфорты, туника чуть ниже бедер и кожаная же жилетка. На запястьях висело множество браслетов из кожаных шнурков. Не успела я разглядеть внимательно лицо, как загорелся красный свет и машина двинулась прямо на нее.

— Остановитесь, вы её собьёте! — подскочила я, переполошив все кафе.

Выбегая на улицу, я поняла, что так не услышала стук удара и соответствующих звуков, как скрип шин при торможении. Ошеломленно оглядываясь, я снова разуверилась в своем психическом здоровье. Люди в машинах ехали по своим делам, на асфальте не видно было ни тела пострадавшей, ни крови. Более того, никакой паники на светофоре, хотя я уверена в том, что видела. И не могла она успеть на тротуар, стояла же она в аккурат посередине дороги. Из кафе показались первые люди, всполошенные моим криком, однако ничего не заметив, осуждающе качали головой, с укоризной глядя на меня. Сделав независимый вид, я невозмутимо зашла обратно, присела за свой столик и ещё минут пять судорожно обдумывала произошедшее. Я ведь не сошла с