Обман зрения - Мак Рейнольдс

Мак Рейнольдс

Обман зрения

Молли принесла мою серебряную тарелку, блюдца и поставила их передо мной без лишней суеты и комментариев. Я был завсегдатаем этого ресторана, и мне всегда нравилось в Молли то, что она никогда не суетилась вокруг меня.

Я взял себе за привычку обедать после часа пик, но в тот день пришел рано, и ресторан был заполнен. Если бы кто-то захотел сесть за мой столик, я не смог бы возразить.

Я не поднял головы, когда он спросил:

– Это место занято? – Голос у него был высокий, почти на грани срыва, несмотря на все попытки это предотвратить.

– Нет, – сказал я ему, – садитесь.

Он повесил свою трость или зонт – что-то в этом роде – на спинку стула и уронил под стул шляпу, взбираясь на сидение. Затем взял меню, стоявшее между кетчупом и салфетками.

– Паршивый выбор, – наконец пробормотал он.

– Мясной пирог сегодня вовсе не плох, – сказал я. Подошла Молли, и я сделал заказ:

– Пожалуйста, мисс, шведскую отбивную. Зеленый горошек, французское жаркое. О десерте я еще подумаю.

– Кофе?

– Молоко.

Не знаю, что натолкнуло меня на мысль о том, что человек, сидевший напротив, не был карликом. Ни карликом, ни горбуном, а, скорее, ребенком, который из кожи вон лезет, чтобы казаться взрослым. Опять же говорю, не знаю, какой я уловил намек, – возможно, я просто больше полагаюсь на интуицию, чем многие другие.

Как бы то ни было, но он сразу понял, что я его раскусил.

Меня это почему-то испугало. Ситуация была просто дикой: ребенок, которому еще и десяти не исполнилось, с каким-то умыслом разыгрывает из себя взрослого, хоть и недоростка.

– Итак, – сказал он, положив вилку, и переходя с визга почти на шипение, – итак…

Как же мне описать этот пронизывающий голос? Голос ребенка… нет, не ребенка. Мы таких детей не знаем.

Я потянулся за сахарницей, которая стояла, как всегда, на краю стола рядом с солью, перцем и горчицей. Я отмерил ровно чайную ложку, не поднимая на него глаз. Как я уже сказал, что-то меня пугало.

Все так же приглушенно, он сказал:

– Наконец-то хоть один человек смог разгадать мой маскарад.

Человек– сказал он.

У него был голос ребенка, но злоба, прозвучавшая в его словах, меня поразила.

– Я вижу, вы удивлены, мой любопытный друг. Я вас озадачил, не так ли?

В его голосе появилась дразнящая, презрительная нотка.

Я откашлялся и постарался скрыть свое смущение, отхлебнув кофе.

– Не понимаю, о чем вы говорите… сэр.

Он хмыкнул и передразнил:

– Не понимаю, о чем вы говорите… сэр.

И снова его голос пронзил меня, хоть и был уже почти шепотом.

– Почему вы не сразу сказали «сэр», а? Почему?

Он не стал дожидаться ответа:

– Я скажу вам, почему. Потому что каким-то образом вы догадались, что я намного младше, чем хотел бы считаться.

Он кипел от ярости, и, несмотря на его рост и публичный характер сцены, я его боялся. Почему – сам не знал. Просто почувствовал, что – непонятным образом – он может уничтожить меня одним усилием воли.

Я неуклюже поставил чашку на блюдце и отвернул лицо в сторону.

– Вы ужаснулись, – снова зашипел он. – Вы узнали своего хозяина, прежде чем поняли, кто он.

– Своего хозяина? – сказал я. Кто, на его взгляд…

– Своего хозяина, – повторил он. – Хозяина человечества. Новую расу. Сверхрасу, Homo Superior, если хотите. Он здесь, мой догадливый друг. И вам, вам и вашему тупому человечеству со всеми его нациями, расами, классами и религиями – против него не устоять.

Слышать это было выше моих сил. Я пришел в свой любимый ресторан пообедать. День начался как обычно, и я хотел, чтобы так же он и закончился. Но за последние пять минут меня столько раз встряхивали, что я готов был упасть в обморок.

– О, это было заранее предусмотрено, – продолжал он, заметно радуясь возможности потоптаться на моем достоинстве. – Развитие мутантов, превращение их в сверхрасу, сверхчеловечество, превосходящее человека настолько же, насколько он превосходит обезьяну…

– Как?… Что?…

Он оборвал меня:

– Была ли это атомная бомба, лабораторные эксперименты или постепенный прогресс самой природы – какая разница? Есть факт; мы существуем, нас много, пройдет еще какое-то время, и мы откроемся человеку. Ах, как мы ему откроемся!

Уже давно ледяная рука перехватила мне горло. Теперь она начала сжиматься.

– Зачем, – пробормотал я, – зачем говорить мне это? Вас разоблачат в два счета, если вы не будете хранить тайну.

Он издевательски засмеялся. Сверхчеловек или нет, он был еще очень молод.

– Потому что это не имеет никакого значения, – прошептал он. – Абсолютно никакого. Пройдет десять минут, и вы напрочь забудете этот разговор. Гипноз, мой глупый Homo Sapiens, станет развитым искусством после испытания на низших особях.

Его голос стал отчетливым и резким:

– Посмотри мне в глаза, – приказал он.

У меня не было сил сопротивляться. Лицо мое медленно поднялось. Я чувствовал, как его глаза впиваются в мои.

– Ты забудешь это, – приказывал он. – Весь этот разговор, все это происшествие ты забудешь.

Он поднялся, помешкал, собирая вещи, и вышел. Чуть позже подошла Молли:

– Ух ты, – сказала она, – этот карлик, что здесь сидел, здоров чаевые давать.

– Могу себе представить, – ответил я, все еще дрожа. – У него, наверное, весьма солидный источник дохода.

– О! – сказала Молли, принимаясь убирать со стола. – Вы разговаривали с ним?

– Да, – сказал я, – у нас был обстоятельный диалог. – И добавил, подумав: – В результате я должен кое-что предпринять.

Я встал, снял шляпу и трость с крючка, на который вешал их обычно.

Я подумал: «Возможно, у человека больше шансов, чем эти скрытые соперники предполагают. Даже если сила интеллекта у них и больше, чего-то все равно им будет не хватать». Этому, по крайней мере, явно не хватало; гипнотическая сила в нем, может быть, и выше всякого понимания, но это не помешало ему сделать одну глупейшую ошибку. Он не заметил того простого факта, что я – слепой.