Интеллигент и две Риты - Екатерина Вильмонт

Екатерина Николаевна Вильмонт

Интеллигент и две Риты

Сборник

Интеллигент и две Риты

Роман

Часть 1

Наши дни

– Захарушка, – встретил его дед, – звонила твоя мамаша.

– И что ей вдруг понадобилось? – скидывая с ног туфли, недовольно спросил Захар.

– Умер ее муж…

– А я тут при чем?

– Она хочет, чтобы ты приехал на похороны.

– Да с какой стати? Я его в глаза никогда не видел. И времени у меня нет. Кроме того, там, кажется, хоронят на следующий день, мне все равно не успеть.

– Захар, так не годится, она все-таки твоя мать.

– Да какая она мне мать? Это ты, дед, мне и мать и отец…

Захар надел тапочки и поцеловал деда в седую макушку.

– Я голоден, как…

– Идем на кухню, только руки помой! Вера Борисовна сварила сегодня восхитительный рассольник!

– Рассольник это хорошо! Дед, посиди со мной, а ты-то будешь ужинать?

– Нет, я же нормально обедал, я выпью чаю, в моем возрасте переедать не стоит.

– Ну, дед, рассказывай, что ты нынче делал?

– Нет, Захар, ты все-таки должен поехать к матери! Ей плохо, и она зовет тебя… Нехорошо, не по-человечески. Да, она плохая мать, но не надо ей уподобляться. Ты как-никак вырос не на улице, не в детском доме, у тебя был хороший отец, бабка с дедом, любви тебе хватало. А злость и мстительность тебе не к лицу, мой мальчик.

– Дед, ты и вправду считаешь, что я должен поехать?

– Разумеется, иначе не говорил бы.

– Я не уверен, что смогу достаточно убедительно сыграть роль хорошего сына.

– Да не надо ничего играть. Просто побудь с ней. Она нуждается в тебе, раз позвонила. Узнай, может, ей нужна какая-то помощь. Ей все-таки уже за шестьдесят, она потеряла мужа, по-видимому, любимого…

– Да нет, скорее любящего, это ей куда важнее.

– Мальчик мой, нас с тобой это совершенно не касается. Но поехать ты должен. Хотя бы на три-четыре дня. Вот поешь, выпей чаю и позвони ей. Я настаиваю!

– Ну, если ты настаиваешь…

– Вот, это ее телефон. Я записал.

– Класс! Если б не овдовела, я бы ее и не нашел, – хмыкнул Захар.

– Ах, в наше время человека найти совсем не трудно. Эти компьютеры… Короче, звони и не накручивай себя. Помни, она как-никак произвела тебя на свет.

– Чтобы иметь детей, кому ума недоставало!

– Захар!

– Ладно, дед! Алло, Инга Вячеславовна?

– Захар! Как тебе не стыдно! Почему ты зовешь меня по имени-отчеству? Я все-таки твоя мать и я убита горем! Да, я очень виновата перед тобой, но сейчас, в такой момент, ты мог бы и забыть об этом. А впрочем, неважно. Когда ты приедешь, сынок?

– Я приеду, но не раньше пятницы, и еще не факт, что достану билет. И гостиницу.

– Какая гостиница? Зачем? У меня большой дом.

– Нет, благодарю, я предпочитаю гостиницу. Всегда и во всех случаях. Я не очень понимаю, зачем я понадобился, однако дед считает, что я обязан…

– Твой дед святой человек!

– Что верно, то верно. Короче, я прилечу, как только смогу. Сейчас же займусь билетом и отелем. Как только что-то прояснится, я сообщу по электронной почте. Приношу свои соболезнования.

И он повесил трубку.

Дед огорченно качал головой.

– Мальчик, ну нельзя же так… Ты говорил с ней… непозволительно… по крайней мере, в такой ситуации…

– Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Как услышал этот пафосно-скорбный тон…

– Бог тебе судья. Но хорошо хотя бы то, что ты все же согласился поехать.

Захар сел к компьютеру, и через сорок минут у него уже был забронирован номер и заказан билет на самолет. Он созвонился со своим заместителем и сообщил, что с пятницы до среды его не будет. В конце концов, мало ли что там может выясниться, да и гостиница, как он понял, в двух шагах от моря…

И сразу написал матери: «Мама, я прилетаю в ночь с четверга на пятницу, встречать не нужно. Утром позвоню». Набрать слово «мама» было в сто раз легче, чем произнести вслух. Язык не поворачивался.

– Ну все, дед, ты доволен?

– Да.

– Вот и славно.

… В вагон аэроэкспресса вошла девушка. При виде ее у Захара возникло ощущение, что она светится. От нее в буквальном смысле исходило сияние. Она счастлива, подумал он. И влюблена по уши. И наверняка летит к любимому или вместе с ним. Они встретятся в Домодедове и вместе полетят куда-то… Или он ждет ее где-то, и при виде любимого человека это сияние станет уж совсем нестерпимым для постороннего глаза. Хотелось бы взглянуть на этого счастливца. Девушка везла за собой чемодан на колесиках и прошла в другой вагон. Захар даже перевел дух. Надо же, какая… Я даже не понял, красивая ли она, или счастье сделало ее красивой? А впрочем, бог с ней. Хороша Маша, да не наша. И он достал из сумки научный журнал.

Месяц назад, когда он прилетел из Берлина, ему показалось, что в Домодедове просто ад – дикие очереди на паспортный контроль, кошмарная толкотня у транспортеров с багажом, он тогда еще порадовался, что летает с одной небольшой сумкой. А сегодня, несмотря на докучные расспросы представителей израильской авиакомпании, все прошло четко и быстро. И на паспортном контроле народу не было. И в ирландском баре сразу нашелся свободный столик. Настроение резко улучшилось. Он заказал сэндвич с ростбифом, виски со льдом и кофе. Его быстро обслужили, ростбиф оказался отличным. А может, все не так уж и плохо? В конце концов, вырваться из дождливой промозглой Москвы в солнечный Израиль, к теплому морю, тем более что никогда раньше в Израиле не был, совсем не так плохо. По крайней мере совесть будет чиста – он отозвался на зов матери… Так называемой матери, поправил он сам себя. Да Бог с ней, отдам, что называется, сыновний долг, но зато поплаваю в Средиземном море, погреюсь на солнышке, съезжу в Иерусалим, давно хотел, но все никак… Думаю, двух часов в день для Инги Вячеславовны будет достаточно. А остальное время мое!

Он пошел бродить по аэропорту. Заглянул в дьюти-фри. Купил бутылку виски и крем для бритья, хотя терпеть не мог бриться. Вовсю пользовался модой на трехдневную щетину. Дед, правда, сердился, говорил, что приличный мужчина должен бриться ежедневно, а в некоторых случаях и дважды в день. Дед был образцом джентльмена. Он и сейчас каждое утро брился, что безмерно восхищало их домработницу Веру Борисовну, она всегда говорила Захару:

– Ваш дедушка самый лучший человек из всех, кого я знала.

Захар неизменно с ней соглашался.

И вдруг у входа в накопитель он увидел ту девушку. Ее сияние несколько поблекло. Рядом никого не наблюдалось. Она то и дело оглядывалась, словно ждала кого-то. Теперь было видно, что девушке уже под тридцать, она недурна собой, но не более того. Стало жалко ее. Что за скотина этот ее мужик! Заставлять ждать и волноваться девушку, которая так светится от любви к нему. У меня таких не было. Или дело во мне? Это я не вдохновляю девушек на такое сияние? Да ну, нашел о чем думать! Какое мне дело до девушки с ее хахалем? И он опять углубился в свой журнал. Но вдруг в свободное кресло рядом с ним буквально кто-то упал. Это была та девушка. Она сидела, закрыв лицо руками. И вдруг обратилась к нему:

– Скажите, а как мне теперь быть? Как получить обратно чемодан?

– Какой чемодан? – растерялся Захар.

– Ну, я сдала чемодан, но я… я не могу лететь.

По ее лицу катились крупные слезы, хотя она вроде бы и не плакала.

– Это надо спросить у служащих…

– Да-да, простите… – Она попыталась встать, и тут же упала в кресло.

– Вам плохо? – участливо спросил Захар. – Я сейчас узнаю.

– Спасибо вам большое.

Но в этот момент у входа в накопитель что-то случилось, все служащие кинулись туда, возникла сутолока, кто-то что-то кричал, а на табло появилась надпись, что рейс в Тель-Авив задерживается на час.

– Не волнуйтесь, успеете получить ваш чемодан. Простите, у вас что-то случилось?

Она подняла на него глаза.

– Да. Меня бросил человек, которого я любила. Только и всего. Но это конец…

– Что значит конец? Вы молоды, хороши собой…

– Ах, а зачем жить… Ладно, я набитая дура. И черт с ним, с чемоданом… Пусть летит без меня. Теперь вообще все будет без меня…

Она попыталась встать, но опять рухнула в кресло.

– Ноги не слушаются. Вы не поможете мне встать?

– Нет, – резко ответил он.

– Но почему? – удивилась она.

– Вот хорошо, вы удивились. А теперь скажите, куда вы летите?

– Уже никуда.

– Почему? Потому что какой-то абсолютный идиот не пожелал лететь вместе с вами? У вас что или кто в Тель-Авиве?

– Никто. И ничто.

– У вас забронирован отель, куплена путевка?

– Отель.

– Ваучер на отель у вас?

– Да. Но…

– У вас есть хоть какие-то деньги?

– Какие-то есть… Но я…

– Никаких возражений! Вы летите в лето, к солнцу, теплому морю. И там, а не в московской слякоти, поразмыслите над тем, как вам жить дальше.

– А… А почему… Какое вам до меня дело?

– А меня так воспитали. Может, слыхали, когда-то бытовал такой лозунг – чужого горя не бывает.