Привкус горечи - Магдален Нэб

Магдален Нэб

Привкус горечи

Глава первая

Этот молодой человек, Дьёрдь, пропал. В один прекрасный день его скромные пожитки исчезли из маленькой комнаты на вилле. И ничего тут не попишешь. Инспектор частенько пытался представить себе, что стало с мальчишкой. Но эти проблемы с албанцами... И без того делаешь все, что можешь. По крайней мере, Дори не работает больше на улицах. На самом деле можно сказать, что судьба Дори гораздо важнее, потому что у нее малыш. Ему сейчас должно быть... Сколько? Около трех месяцев. Возвращаясь в свой полицейский участок во дворце Питти после проведенного за городом прекрасного весеннего дня, инспектор от души надеялся на то, что наступающее лето будет менее жарким, чем прошлое. Он все еще помнил удушающую жару и толпы туристов в тот день, когда они вернулись из отпуска, проведенного у него на родине в Сиракузах. Флоренция в июле...

Дворец Питти господствует над районом Олтрарно, расположенным на левом берегу реки Арно. Кажется, будто это огромный камень, брошенный с Понте-Веккьо. Массивный, вытянутый в ширину, он подобен каменному барьеру, отделяющему площадь от холма Боболи... Трудно себе представить, что за облицованным рустом строгим фасадом с его сводчатыми аркадами скрывается сад, взбегающий по склону холма. Его посетитель обнаружит лишь после того, как минует ворота дворца и перед ним откроется просторный внутренний двор...

Инспектор Гварначча перевернул страницы путеводителя. Хорошие фотографии. И цена хорошая. Он готов был биться об заклад — путеводитель оставила здесь женщина, приходившая заявить о потере или краже бумажника, который наверняка забыла на прилавке, пока покупала эту книгу. В такую жару забываешь все на свете... Вздохнув, он откинулся в своем кожаном кресле. Возвращаясь из отпуска отдохнувшим и полным надежд, думаешь, что теперь все будет иначе. Заходишь в свой кабинет, а там все по-прежнему.

В дверь постучали, и в кабинет инспектора заглянул молодой карабинер.

Гварначча поднял голову.

— Вернулась эта женщина за книгой?

— Нет, не вернулась. Впустить следующего?

— Сколько их там еще?

— В приемной только четверо, но здесь сидит эта проститутка... Я велел ей прийти сегодня утром.

— Хм...

— Я поступил неправильно? Она не будет ни с кем разговаривать, кроме вас, и Лоренцини сказал...

— Правильно ты поступил. И раз уж она явилась, я хочу видеть ее прямо сейчас.

— Да, инспектор. Так мне ее позвать?

— Только дай мне пару минут, сынок, ладно?

Какая ему польза от пары минут? Ну, для начала он снимет пиджак. Еще только девять тридцать, а дышать уже нечем. Да, конечно, дома в Сиракузах температура часто достигает тридцати девяти, сорока, даже сорока двух градусов, но там всегда с моря дует легкий бриз. Флоренция в июле... Инспектор перевернул оставшиеся страницы красочного путеводителя.

Мы поднимаемся к фонтану Нептуна, и перед нами расстилается одна из самых прекрасных панорам города.

Это была чистая правда, более того — из окна инспектора во дворце Питти открывался именно этот вид. Только инспектор не мог открыть ни окно, ни даже жалюзи, потому что было слишком жарко. Невозможно описать Флоренцию в июле. Если бы в долине Арно ощущалось хоть какое-то движение воздуха! Изо дня в день вдыхая густой туман речных и канализационных испарений, выхлопных газов и пота, стараешься как можно дольше оставаться в прохладном и чистом помещении. Каждый вечер в новостях предупреждают о том, что детям, инвалидам, астматикам и пожилым людям в самые жаркие часы лучше не выходить на улицу. По-видимому, полицейские инспекторы не попадали в группу риска.

— Уф!

Гварначча повесил форменный пиджак за дверью рядом с фуражкой и кобурой. В рубашке он почувствовал себя немного лучше. К счастью, сегодня у него вряд ли возникнут поводы выходить на улицу. Втискивая свои телеса обратно между письменным столом и креслом, он мельком подумал, что, пожалуй, легче переносил бы удушающую флорентийскую жару, если бы весил поменьше. Неразумный, хотя и обычный после выходных оптимизм помог ему увидеть самого себя обновленным и похудевшим, несмотря на переедание, неизменно сопровождающее поездки домой. Если бы можно было достичь этого только силой желания!

— Нет-нет... Это не то, совсем не то. — Теперь он знал, откуда эти ощущения. Из школьных лет. Прохладная погода, новые туфли, новый учитель, новое начало.

Довольный тем, что точно определил происхождение своих ассоциаций, и, напомнив себе, что к концу каждого учебного года испытывал лишь неловкость, недовольство собой и раздражение на своих учителей, инспектор вернулся к настоящему. Он страдал избыточным весом, плохо переносил жару, был перегружен работой, и впереди его ожидали два месяца палящего зноя. Но теперь он по крайней мере сидел за большим письменным столом, и никто в последние дни не обвинял его в невнимательности. Кроме его жены.

— Инспектор?

— Да?!

— Она здесь, инспектор. Эта проститутка.

— Давай ее сюда и скажи остальным, чтобы шли домой и возвращались к полудню. Если кто захочет ждать, пусть остается, но это надолго.

Два месяца инспектор терпеливо преодолевал естественное недоверие юной албанки к представителю власти, одетому в униформу, и, дождавшись этого решающего момента, не был намерен терять свой шанс. В большей степени ради девушки, чем ради самого себя. Да, одного сутенера арестуют и осудят, и дюжина других тут же постарается занять его место, но для этой девушки история может закончиться благополучно.

— Садись, Дори.

Она была потрясающе красива: высокая, длинные, стройные ноги, короткие светлые волосы, голубые глаза, пухлые накрашенные губы. Лицо фарфоровой куклы. Без сомнения, она могла бы сделать успешную карьеру фотомодели, если бы ей посчастливилось родиться где-то в другом месте, а не в Албании.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Не тошнит больше?

— Так, иногда. Во всяком случае, я работаю. Надо продолжать работать, пока могу.

— Через месяц уже будет заметно.

— И что? Некоторые мужчины клюют на это. Такое случалось со многими девчонками. Ты же знаешь, какие бывают мужики. Многие хотят, когда месячные. Так что беременность не такая уж большая проблема.

— Пока Илир за решеткой, кто занимается делами?

— Его брательник, двоюродный, Лек.

— Я так и думал.

— Мне вообще-то все равно. С ним нормально, но...

— Что?

— Ничего... Моя подруга... Ну, ты знаешь, то письмо и деньги, которые вы нашли... Ну, он заставил меня дать ему ее адрес.

— Я понял. Ничего удивительного. Думаю, он рассчитывает, что она так же красива, как ты. Решил подсуетиться, пока Илир сидит.

— Ошибаешься. Лек не собирается уводить ее у Илира. Он ему братан, поэтому Илир доверяет своих девушек именно Леку, а не кому-то из банды. Он и приглядывает за делами Илира, вот и все. Он по-любому не заинтересован работать с девчонками. У него строительная фирма. Он делает большие деньги.

Инспектор знал все об этом человеке и о его строительной фирме, но промолчал. Он только спросил:

— Она знает, во что впутывается?

— Она знает, из чего выберется. Ты слышал, что говорят о женщинах в этой чертовой дыре, откуда мы родом? Женщины должны работать больше, чем ослы, потому что ослы питаются сеном, а женщины едят хлеб.

— Ладно, Дори. Только ты не забывай, что не всем девушкам везет так, как тебе. Ну а что насчет этого парня, Марио? Ты не можешь заставить его ждать бесконечно. Я думал, ты пришла потому, что наконец решилась.

Она открыла сумку, достала сигареты и оранжевую пластмассовую зажигалку, затем замерла в нерешительности. Инспектор придвинул к ней большую стеклянную пепельницу.

— Ну, так что? Ты решилась?

— Насчет Марио или того, другого дела?

— Это все одно, Дори. Свадьба или тюрьма — вот к чему все сводится. Если ты засадишь Илира, тебе придется исчезнуть с улиц. Если ты его не заложишь, сядешь сама. Нам нужно с твоей помощью найти доказательства против него, но у нас уже есть доказательства против тебя. Ты хочешь, чтобы твой ребенок родился в тюрьме? Теперь тебе надо думать не только о себе, но и о своем малыше.

Он видел, что ребенок пока еще не был для нее реальностью. Однако, когда он родится, ей придется взяться за ум. Хотя девушке с ее красотой не составило бы труда найти клиента, готового на ней жениться, склеить мужика, который взял бы на себя заботу о ребенке, далеко не так просто.

Илир Пиктри, ее сутенер, был взят с поличным, когда ночью в перерывах между клиентами забирал заработанные ею деньги. Он боялся, что она прикарманит лишнее или ее ограбят. За ночь девчонка могла без труда заработать два миллиона лир. Он велел ей войти в телефонную будку у входа в парке Кашине и, делая вид, что собирается позвонить, подсунуть деньги под телефонную книгу. Илир должен был зайти после нее, будто бы тоже позвонить, и забрать деньги. Двум карабинерам в штатском не составило труда разгадать этот хитрый план. Они арестовали его во время «телефонного звонка». Сейчас Илир находился под стражей в ожидании суда, и, чтобы обвинить его в сутенерстве, необходимы были свидетельские показания Дори. Обыскав квартиру Пиктри после его ареста, они обнаружили письмо, написанное Дори своей подруге детства в Албании. В письме Дори уговаривала девушку приехать к ней и рассказывала, сколько она сможет здесь зарабатывать. К письму прилагались деньги на дорогу, инструкции и список контактных лиц для нелегального проезда. Это письмо служило основанием для обвинения ее в сутенерстве наряду с Илиром, и Дори предложили сделку. Она дает показания против Илира, и с нее снимают все обвинения. А теперь ее постоянный клиент Марио Б. предложил ей выйти за него замуж. Инспектор пригласил его к себе, и они побеседовали по душам. Марио, по-видимому, намерен был жениться, несмотря на беременность Дори. Он даже сказал: «Возможно, это мой ребенок, нельзя сказать наверняка. Кроме того, вы знаете, она сама мне все рассказала. Она ничего не пыталась от меня скрыть, как сделала бы на ее месте другая. Она хорошая девушка, просто у нее был трудный период в жизни».