Чертова дюжина - Иван Сербин

Иван Сербин

Чертова дюжина

«Мы находимся в ситуации, которая, кажется, никогда еще не возникала в истории человечества. Мы создали самые совершенные в мире спецслужбы, а потом выбросили их на улицу…

…Она, эта сила, все время существует параллельно официальной реальности. Она все время рядом, за ближайшим углом».

«…Партия оружия и боеприпасов попала в руки правоохранительных органов во вторник.

Оперативники испытали легкий шок, когда сложили все оружие в одну кучу. 30,6 кг пластита (эквивалентно по мощности сотням килограммов тротила), 5 кг тротиловых шашек, 9 автоматов Калашникова, 2 пулемета Дегтярева, 1 станковый авиационный пулемет, 1 пулемет Калашникова, 14 различных гранатометов, 89 гранат Ф-1 и РГД-5, 2 немецких автомата „шмайсер“, 10 пистолетов „смит-и-вессон“, 1 пистолет „ПСМ“, 2 пистолета „глок“, 10 глушителей, 40 взрывателей, 2 оптических прицела, карабин Симонова, 2 помповых ружья, свыше 10 тысяч патронов ко всем видам оружия…»

Пролог

Его никто не ждал. Они рассчитывали, что к его возвращению их уже здесь не будет. Поэтому, когда он открыл дверь и вошел в квартиру, возникла неловкая пауза. Полноватый, роскошно одетый хлыщ растерянно переводил взгляд с него на Светлану и обратно.

Котов сунул руки в карманы плаща и пошел через комнату, оставляя на ковре мокрые следы. Остановился у дверей спальни, увидел платяной шкаф с распахнутыми настежь дверцами. В трехстворчатом дубовом «желудке» болтались два его костюма. Все. Больше не было ничего. Котов подошел к столу, сел. Достал сигареты, но закуривать не стал. Просто положил пачку на стол. Светлана и ее кавалер насторожено поглядывали на него. Наверное, ждали, когда он забьется в истерике, рухнет на пол и начнет бить по ковру ногами, заливаясь слезами. Хотя, пожалуй, нет. Если бы Светлана думала, что он может так поступить, — ушла бы давно. Ждали эти двое совсем другой реакции. Какой? А черт его знает, чего можно ждать от майора ФСБ.

Котов положил ногу на ногу, покачал мыском туфли.

— Все собрала? — спросил он буднично. — Ничего не забыла?

— Ты… — Светлана зло потрясла пальцем. — Только попробуй. Только попробуй тронуть его!

— Кого? — поинтересовался Котов спокойно. — Этого, что ли? — и кивнул в сторону напряженного кавалера. — На фиг он мне сдался?

— Ты знаешь, кто его отец? — Светлана все еще полагала, что вот сейчас он, Котов, в благородном порыве кинется бить лицо этому хлюсту. — Ты знаешь? Да он тебя в порошок сотрет!

Вопреки ожиданиям Котова, тот смутился. Лицо хлюста пошло красными пятнами.

— Зонтик не забудь, — напомнил Котов. — Дождь на улице сильный.

— У меня машина… — пробормотал хлюст.

— С тобой никто не разговаривает, — равнодушно заметил Котов.

— Ты, — прошипела Светлана. — Хватит! Тоже мне, пуп земли выискался. Строит тут из себя папу римского! А сам-то… Ты — никто и звать никак! Ладно бы еще хоть до генерала или, на худой конец, до полковника дорос! А то жалкий майоришко!

— Во-первых, у меня есть имя и фамилия, — спокойно возразил Котов. — Во-вторых, не майоришко, а майор. И в-третьих, не жалкий, а майор ФСБ. И если бы я захотел, твоего кавалера никакой папа не спас бы. Посадил бы еще полгода назад. Думаешь, не за что? Ошибаешься. Твой новый приятель долго на свободе не загуляется. Как и вся эта шантрапа из гвардии «молодых да шустрых». — Он мельком взглянул на Светланиного кавалера. — Скоро, скоро. Возьмемся мы за вас. Всерьез возьмемся. Мало никому не покажется.

— Так ты что — знал? Ты все полгода знал?

Если бы кто-нибудь надумал ставить гоглевского «Ревизора», немую сцену следовало бы «снимать» со Светланы. Глаза у нее стали размером с чайные блюдца.

— Я, Свет, все-таки в ФСБ работаю, — напомнил Котов. — И мы свой хлеб не зря едим, что бы там ни говорили.

— Знал и молчал? — В голосе жены прозвучал ужас, как будто вместо Котова перед ней в кресле сидела священная корова.

— Да, понимаешь, подумал — ты от безделья маешься. Попрыгаешь, попрыгаешь, пока не надоест, да и успокоишься, — Котов вздохнул. — Я сутками на службе пропадаю, ты одна. Крутишься в богемной среде, а там публика известно какая. Всякое может случиться. Сглупил я, конечно. Надо было выдрать тебя разок как следует, — он серьезно посмотрел на жену. — Не дури, Светка. Оставайся. Это же блажь. Через неделю самой стыдно станет. Посмотри на него внимательно, — Котов ткнул пальцем в сторону хлыща. — Это же гнус. Накипь. Они тянут кровь из других.

— Ты… — Скулы у Светланы заострились. — Я всегда знала, что ты козел, но что настолько козел… — Она резко повернулась к своему новому избраннику. — Пойдем отсюда. Не хочу с ним больше разговаривать.

Тот с готовностью подхватил чемоданы.

— Светка, — Котов мгновенно оказался на ногах, подскочил к жене, схватил за руку повыше локтя. — Подожди, постой. Не уходи. Ты мне нужна. Ну ладно, я вел себя не очень внимательно. Прости. Но нельзя же так сразу рубить все концы. Давай попробуем еще раз.

Похоже, именно этого Светлана и ждала. На губах ее мелькнула торжествующая усмешка.

— Я же говорила, что мой муж — тряпка, — с ледяным торжеством сообщила она кавалеру.

Тот мялся в прихожей, покряхтывая под весом импортных «шкафов с ручками».

— Поставь чемоданы и выматывайся из квартиры, — приказал ему Котов.

— Нет, не ставь. Это мои чемоданы! И квартира эта такая же моя, как и его! — повысила голос Светлана и ненавидяще посмотрела на мужа: — Кто ты такой, чтобы приказывать?

— Я пока еще твой муж, — твердо ответил Котов.

— Вот именно. Пока. Завтра я подаю на развод! — зло выдохнула она. — Нет, сегодня. Сегодня же! Пожила с солдафоном, хватит! — Светлана возмущенно отняла руку. — И оставь эти гестаповские замашки для своих подопечных!

— Извини. Я не хотел делать тебе больно.

— Да ты всю жизнь только и делаешь мне больно! — вдруг выкрикнула Светлана. — Всю жизнь!

Котов снова посмотрел на кавалера.

— Тебе, по-моему, русским языком сказано было: поставь чемоданы и выметайся.

— Нет, — взвизгнула Светлана. — Мы уйдем вместе.

— Я что, с пустым местом разговариваю? — рявкнул Котов. — Поставь чемоданы и убирайся!

— А то что? — вдруг очень спокойно поинтересовалась Светлана. — Вызовешь «воронок» и увезешь нас на Лубянку?

— Не говори глупости, — поморщился Котов. — Я просто хочу, чтобы ты успокоилась и мы поговорили без эмоций!

— Хватит, наговорились, — Светлана быстро прошла к двери, открыла замок. — Пошли.

— Извините, — промямлил кавалер, протискиваясь в дверь.

Котов улыбнулся. Зубы его были стиснуты, и улыбка выглядела, как злобный оскал.

— А-а-а-ах, — выдохнул он гортанно.

Дверь закрылась, щелкнул язычок замка. Не меньше минуты Котов стоял совершенно неподвижно. Затем он начал двигаться с сосредоточенной активностью. Стянул мокрый плащ, повесил на «плечики». Разулся, плотно набив туфли старыми газетами. В гостиной снял костюм и аккуратно убрал в шкаф. Накинул махровый халат. Затем открыл бар, достал бутылку водки и, свинтив пробку, сделал мощный глоток прямо из горлышка.

— Ладно, — сказал Котов громко, обращаясь к ушедшим собеседникам. — Посмотрим. Посмотрим.

Вернув бутылку на место, он прошел в спальню и, завалившись на кровать, прикрыл глаза рукой.

21 августа, четверг

Ветер разгуливал по городу, словно припозднившийся пьянчужка в обнимку со своей единственной подругой — ночью. Дома, как задремавшие часовые, безразлично пропускали его, а он бесшабашно и дурашливо насвистывал мелодии лета на флейтах водосточных труб. Изнывающие в романтическом томлении фонари мечтательно выгнули по-жирафьи длинные шеи и задумались о чем-то своем. По умытым куцым коротким дождиком улицам нет-нет да и проезжали редкие машины, но не вальяжно, не по-барски, как днем, а торопливо, припадая к асфальту стальными телами. Ночь. Лето. Серые нити грядущего дня уже начали опутывать лиловый купол на востоке за крышами, однако это еще было не утро, только слабый намек на него.

Двое встретившихся на набережной у ЦПКиО выбрали именно это время, потому что знали: ночь — лучшая защита. Ночью все кошки серы, шорохи тревожны, а тени убийственно страшны. Эти двое не боялись ни кошек, ни шорохов, ни теней. Более того, тени были их неотъемлемой частью. Три — у первого и одна — у второго. Люди-тени, сопровождающие парочку всегда и всюду. Собранные, внимательные, идеально безликие, незаметные в толпе. Все четверо в плащах, скрывающих оружие. У троих — короткие пистолеты-пулеметы «узи», у одного — мощный тупорылый «АКМСУ». Сейчас тени рассредоточились, оттянулись от хозяев. Во-первых, чтобы не стать невольными слушателями — за это можно поплатиться головой, во-вторых, чтобы держать противника в поле обстрела без риска для людей, жизни и тела которых они охраняют.