Абсолютное зло - Александр Мазин

Александр Мазин

Абсолютное зло

Автор благодарит всех, кто помогал ему в сборе материалов и в работе над этой книгой.

Особенно же он признателен за неоценимую помощь Максиму Борисовичу РОМАНОВУ.

Все совпадения имен или событий случайны. В тех случаях, когда автор пользовался фактическими данными, описания изменены так, чтобы не причинить ущерба конкретным лицам.

Пролог

Девушка лежала на спине. Лопатки и ягодицы ее упирались в твердые, плохо оструганные доски, обитые сукном. Руки и ноги оттянуты вниз, запястья и лодыжки прикручены проволокой к стальным скобкам-ручкам.

Сукно было черным. Небо тоже было черным. И копоть от пламени. И маски на лицах. И длинный изогнутый клинок тоже был черным, только по линии лезвия – там, где прошлось точило,– блестел.

Где-то рядом, в темноте, невнятно бубнили голоса. Девушка не понимала слов, ни русских, ни тех. Светлая отточенная полоска дрожала у ее глаз. Дрожала, потому что дрожала рука, держащая ритуальный меч.

Телефон загудел, когда они уже подъезжали к Ландышеву:

– Степа, ты спрашивал насчет ритуальных убийств? У меня тут на столе дело лежит… Расчлененка. Очень похоже.

– Мужчина, женщина? – спросил Суржин.

– Женщина. Молодая… Около двадцати.

– Спасибо, Игорь, я подъеду.

– Когда? Я вообще-то домой собираюсь.

– Часика через два. Я сейчас за городом. Дождешься?

– Ладно, так и быть. Будь.

– Буду!

Степан Всеволодович Суржин спрятал телефон.

– Через два часа? – усомнился его спутник.

– Уже почти приехали,– ответил Суржин, грузный широкоплечий мужчина лет за сорок.– Если только твой детектив не напутал с адресом. Считай: полчаса на разборки, потом заброшу тебя домой, а оттуда до прокуратуры минут двадцать езды. Со временем у меня, Петя, проколов не бывает.

Суржин вел машину с небрежной уверенностью.

Его спутник, Петр Дмитриевич Куролестов, лысеющий, круглоголовый, ровесник Суржина, пожал плечами:

– Думаешь, за полчаса управимся?

– С кучкой обкуренных пэтэушников? Ты меня обижаешь!

«Нива» подкатила к переезду, когда вдруг зазвенел предупредительный сигнал. Не снижая скорости, Суржин нырнул под шлагбаум. Машина, содрогаясь и подпрыгивая, перевалилась через железнодорожные пути. Куролестов болезненно поморщился, а Суржин засмеялся:

– Что ты дергаешься? Забыл? Это теперь моя лошадка!

Девушка смотрела на светлую полоску. Она не замечала ни холода, от которого кожа на животе покрылась пупырышками, ни комариных укусов. Она почти не слышала ломких дребезжащих голосов, выкрикивающих на латыни: «Ave satanas! Ave satanas!» Не чувствовала, как капает на лобок горячий стеарин. В голове не было ни одной мысли, но лезвие самодельного меча, белая светлая полоска на нем почему-то привлекали ее. Словно блестящая брошка – младенца. Но младенца здесь не было. К счастью. Вместо него – обезьянка, еще детеныш, купленная в зоомагазине на Сенной. Обезьянка глядела на огонь: огромные блестящие глаза, глаза мудрого старца, отблеск пламени и страха…

Часть первая

ЗАЯВЛЕН В РОЗЫСК

Глава первая

А начиналось все так интересно…

Славка откопал их где-то в Интернете. На какой-то сетевой тусовке. Светка в этом не очень разбиралась, поскольку к компьютеру папашка ее не допускал. То есть допускал, но исключительно к учебным программам, а на хрена они ей сдались, когда вокруг все бурлит, искрится и пульсирует? Предки! Они вообще по жизни не тянут. Вот срезалась Светка на экзаменах… Что сделали бы нормальные родичи? Сунули бы кому надо – и все в норме. А папашка зажался. Не потому что жадный, а из прынцыпа. Ну и хрен с ним! Не больно-то и хотелось! Зато теперь – полная отвязка. Учиться не надо. А работать… Пусть Буратино работает, он деревянный, а Светку всегда пивом угостят и на концерт проведут или еще там чего… Ну, короче, Славка откопал их где-то в «сетке». Оказались нормальные ребята, питерские. Сначала на музыке зацепились, потом на всяком таинственном. Ну, в этом Светка слабо тянула, так, краем… Ну, гороскопы, конечно, читала. Про себя и про Славку. Славка – Овен, а она – Лев. Львица. Это точно. Волосы у Светки желтые, зубы белые, глаза кошачьи, большие и даже раскосые малость. Короче, львица – это вам не рыба какая-нибудь…

Собирались у Николая на флэту. Николай, он у них – главный. То есть, как он потом объяснил, не главный, а как бы доверенный. Посвященный. А настоящий главный, тот – в глубокой тайне, страшный такой. Черный колдун в тринадцатом поколении. Типа вообще последний и самый сильный. А Светке Николай сразу показался… Элегантный такой, с бородкой черной. И хайр тоже черный, хвостом. Славка к нему проникся, умный, говорит – страшно! И Николай к Славке – тоже вежливо, с уважением. А Славке это нравится. У Славки вообще комплекс: типа, молодо выглядит. Хотя он ничего, здоровый. Каратэ занимается, и на концерты с ним ходить нормально. Врежет – мало не покажется. Но смотрится восьмиклассником: щеки розовые, вместо усов – пушок какой-то, губы пухлые. Ну, положим, губы его Светку вполне устраивают. И все остальное тоже. Это он комплексует, и зря: когда Славка и Николай голые рядом стоят – Славка круче смотрится.

Кроме Николая в тусовке еще пятеро парней, от четырнадцати до семнадцати, и одна девушка, Джейна, из пиплы. Из хиппарей то есть. Жирная, морда в прыщах. Пипл ее чем-то обидели, и она всё Светке задвигала: как им мстить будет, когда сатана придет. Резать будет по кусочкам. Говорила, а сама все обниматься лезла. Лесби, наверное. И дура, трусливая. Николай на нее гаркнул, она сразу побелела, как молоко, и от Светки отлипла. И еще Светке один из пацанов не понравился, которого Кошатник зовут. По роже видно – садюга. Уши звериные: маленькие, приплюснутые. И без мочек.

Но в остальном Светке сначала все нравилось. И слова на незнакомом языке, и обряды страшные, с заклинаниями, как в кино. Это вместо молитв. «Сатанисты,– Николай говорил,– не молятся. Мы гордые, мы не просим. И не торгуемся, как христиане: я боженьке – свечку, а боженька мне – муженька. И душу не продаем. Душа свободна и никому не принадлежит». Вот так! Круто, да?

В тусовку Светку посвятили в мае, когда тепло стало. Привели на кладбище, в уголок, где за деревьями ветра нет и снаружи не видно, зажгли свечи, черным покрашенные, разложили здоровенный крест. Светка разделась (а чего стесняться – фигурка у нее что надо!), перешагнула через крест и четырежды отреклась от Христа. И ничего с ней не случилось, только замерзла немного.

Потом Николай взял кролика, живого, проткнул ему шею спицей и – раз-два-три – содрал с него шкурку. Кровь собрали в чашку, кролика положили на надгробье. Он, хоть и ободранный, дергался и свирчал тихонько. Еще Николай в чашку чего-то из пузырька долил, потом каждый надрезал руку (Светке резал Николай), в чашку накапали – и все выпили. Светке противно было: не потому что кровь, а потому что невкусно, но потом вдруг хорошо стало, тепло и весело.