Два злобных изма: пинкертонизм и анархизм - Чарльз Сиринго

Чарльз Анджело Сиринго

Два злобных изма: пинкертонизм и анархизм

Ковбой, который знает, вспоминает о том, как он провёл двадцать два года в ближнем кругу Национального детективного агентства Пинкертона

Предисловие

Используя слово «пинкертонизм», я не осуждаю всех людей и все организации, которые носят это имя.

Хотя я никогда не имел дела с детективным агентством «Пинкертон и компания» с главной конторой в Бойс-Билдинг в Чикаго, я знаю, что Мэтт У. Пинкертон, глава этого агентства, – человек безукоризненно честный, высоконравственный и трезвомыслящий.

Если бы он не был честен, Национальное детективное агентство Пинкертона давно свалило бы его, поскольку оно уже тридцать лет борется с ним в самой настойчивой и коварной манере.

Необоснованные атаки, проводимые на него Национальным детективным агентством Пинкертона, не имели никакого воздействия на его дело, которое продолжает расти. Главная контора детективного агентства «Пинкертон и Ко» занимает весь седьмой этаж Бойс-Билдинг, и в нём трудится большое количество занятых стенографисток и штаб опытных управляющих и оперативников.

Мэтт У. Пинкертон не связан ни кровно, ни узами брака с Пинкертонами, стоящими во главе Национального детективного агентства Пинкертона. Методы, которые угрожают репутации и безопасности личности и общественному благу, когда в бешеной погоне за деньгами игнорируются законы и мораль, не являются частью системы детективного агентства «Пинкертон и Ко».

Лектор, писатель и опытный эксперт в своей профессиональной области, Мэтт У. Пинкертон заслужил себе имя и престиж, которые известны криминологам и читающей публике всего цивилизованного мира.

Я считаю своим долгом объясниться перед публикой и отделить методы шантажа, подкупа и запугивания от разумной и полезной службы, которая является надёжной защитой частному клиенту и обществу в целом.

Автор.

Глава I. Дело о великом анархистском бунте в Чикаго

Автор родился и вырос посреди длиннорогого скота и диких мустангов в округе Матагорда в юго-западной части Техаса. Он начал работать ковбоем в 1867 году, когда ему было всего одиннадцать лет.

За семнадцать лет я совершил несколько путешествий с длиннорогими бычками в Канзас по великой тропе Чизхолма.

Мои глаза были открыты для нового мира; я хотел увидеть больше в этом новом мире и узнать всю подноготную тех людей, которые в нём живут. Такая возможность появилась весной 1886 года, когда я оказался в Чикаго, где я занимался только тем, что изучал орды людей со всех стран.

2 мая произошёл бунт на фабрике Маккормика; несколько рабочих были убиты и ранены. Это вызвало в городе большие волнения, и рабочие созвали на 4 мая массовый митинг на Хеймаркет-сквер, чтобы выразить протест. Боясь бунта, мэр Гаррисон собрал в полицейском участке Десплейнс триста полицейских под командованием Бонфилда.

Когда шёл митинг, и ораторы произносили свои речи с пустой повозки, стоявшей на площади, мэр Картер Г. Гаррисон протолкался к повозке, откуда мог слышать всё, что говорили. Никто его не узнал, пока последний оратор не закончил свою речь, посоветовав людям мирно расходиться по домам. Тогда мэр Гаррисон раскурил сигарету от спички, и Альберт Парсонс, стоявший на повозке, узнал его и дружелюбно к нему обратился. Мэр направился домой, зайдя в полицейский участок, где, как говорят, рассказал Бонфилду, что митинг скоро закончится и что нет опасности бунта, следовательно, он может распустить свой полицейский отряд.

После того, как мэр удалился, Бонфилд со своим отрядом пошёл к повозке и приказал толпе разойтись; как только он отдал приказ, из глубины переулка в гущу полицейских полетела бомба; в результате семеро были убиты и шестеро ранены. Когда следующим утром я смотрел, как раненых офицеров несут в больницу, то кровь застыла у меня в жилах, и я захотел помочь в истреблении этого анархистского проклятья.

Я решил, что правильнее всего будет присоединиться к образцовой (по моему невежественному мнению) организации – Национальному детективному агентству Пинкертона. Но я не представлял, что поступаю в школу, где создаются анархисты, в этот позор просвещённого века.

Уильям А. Пинкертон, глава этого большого, хорошо организованного агентства, нанял меня как тайного детектива. Моей первой работой было дело о бунте на Хеймаркет, когда я получил возможность близко изучить анархистов.

Помещение детективов было в большой комнате, отделённой от главной конторы тайными входами и выходами. Временами в комнате находилось множество детективов или оперативников (как называли тайных агентов) всех возрастов, цветов и национальностей. Представлена была даже Африка в виде негра, известного как Чёрный Джим.

В этой комнате у меня была возможность изучить человеческую природу. Здесь было много хороших, совестливых людей, а другие были лишены моральных принципов, и, говоря с ними, я понял, что каждая группа выполняет различную работу.

От ложных отчётов об анархистах, как говорили мне сами авторы, у приличного человека закипела бы кровь. Для иллюстрации расскажу об одном деле. Однажды воскресным утром два Дока, один из них бывший заключённый, были отправлены на набережную озера, чтобы сообщить об анархистских разговорах. Парк на набережной (сейчас Парк Гранта) был наполнен людьми, но никаких беспорядков не было. В полдень два Дока следили за известным лидером анархистов, Альбертом Парсонсом, впоследствии повешенным, который сидел на скамье и читал газету. Усевшись рядом, два Дока начали восхвалять анархию и ругать капиталистов. Парсонс прекратил чтение и присоединился к разговору, но его слова были умеренными, и его не могли заставить произнести угрозы.

На следующее утро два Дока, как рассказывал мне Док Уильямс, отправили леденящий кровь отчёт о том, что анархисты, по словам Альберта Парсонса, собираются сделать с обществом и обеспеченным классом. Я спросил Уильямса, зачем они хотели затолкать своего собрата дальше в болото, вложив ему в уста фальшивку.

Он объяснил, что такие яркие отчёты подходят агентству, радуют клиентов тем, что работа делается хорошо, а также оправдывают превышенные расходы детективов за выпивку и прочее.

Уроки несправедливости, полученные мною за первый месяц в большом агентстве, чуть не заставили меня бросить работу из-за отвращения. Но я сказал себе, что коррупция – это язва государства, которую никто не может излечить. Поэтому я могу остаться и стать более образованным благодаря свободной Америке, где все мужчины и женщины считаются королями и королевами, а все дети – королевичами и королевнами.