Фаэты (Журнальный вариант) - Александр Казанцев

Александр КАЗАНЦЕВ

ФАЭТЫ

А ЧТО, ЕСЛИ?

В долгой моей жизни бывали у меня встречи, о которых нельзя забыть. Такой была встреча в конце 1961 года с великим датским ученым Нильсом Бором, с тем, кто разработал первую планетарную модель атома с ядром-солнцем и с электронами-планетами вокруг него, с тем, кто создал квантовую механику, перевернул современную ему науку, открыл новую эру познания мира. Эти величайшие открытия были сделаны в течение первых десятилетий XX века, и Копенгаген стал тогда «Меккой физики», куда стремились многие ученые разных стран, чтобы посоветоваться с Нильсом Бором о своих открытиях и поисках.

Когда фашизм напал на народы Европы, чтобы растоптать их культуру, унизить науку, уничтожить мечту о мудром человечестве будущего, Дания стала одной из первых покоренных им стран. И фашистские генералы сразу же начали охотиться за Бором — он нужен был им для создания сверхмощного оружия, которое помогло бы Гитлеру поставить на колени народы всей планеты.

Великий физик поступил единственно так, как ему подсказывала совесть: несмотря на возраст, вместе с семьей он покинул родину.

В последующие годы Нильсу Бору пришлось участвовать в создании атомной бомбы — тогда было немалое опасение, что она появится раньше в фашистском лагере…

Уже после нашего свидания с Нильсом Бором я побывал в Хиросиме и Нагасаки, там, где встали проклятые атомные грибы, и видел последствия этого ужасного преступления американской военщины. Я говорил с людьми, которые боятся за судьбу только что родившихся детей, ибо даже через двадцать лет сила радиации или убивает их, или уродует. В больнице я видел страшные картины отчаяния, уродства, безнадежности людей, повинных лишь в том, что они случайно оказались на опасном расстоянии от эпицентра взрыва.

Это военное преступление было бессмысленно жестоко, тем более что Советская Армия, уже разгромившая фашистскую Германию, добивала Квантунскую армию и до капитуляции Японии оставались считанные недели. Но американский империализм решил ценой жизни сотен тысяч неповинных детей, женщин и стариков показать, что США, имея такое страшное оружие, являются хозяевами планеты.

А потом началась гонка вооружений. Она вызвала протесты миллионов защитников мира — протесты против дальнейшего усовершенствования и накопления ядерного оружия и его испытания.

Во время беседы с Нильсом Бором, которую вели в Центральном Доме литераторов в Москве писатели-фантасты, писатели-ученые, А. П. Казанцев задал вопрос:

— Вот появилась водородная бомба… Скажите, если ее взорвать в глубинах океана, и водород мгновенно перейдет в гелий, возможен ли взрыв всего океана?

Вопрос, по совести, для меня был неожиданным, но ответ Нильса Бора я запомнил. Он посмотрел на собеседника медленным и внимательным взглядом и сказал:

— Ну что же… Если в глубинах океана взорвется сверхмощное ядерное устройство, такая катастрофа возможна… — И, помолчав, добавил: — Хотя некоторые ученые и отрицают это. Но как бы то ни было, все равно ядерное оружие надо запретить.

Оказывается, вопрос этот был задан Нильсу Бору неспроста. Между орбитами Марса и Юпитера существует кольцо астероидов — бесформенных обломков возможно когда-то существовавшей планеты. А. П. Казанцев, известный писатель-фантаст, искал подтверждения владевшей им тогда гипотезы, что эти обломки являют собой трагический результат взрыва какой-то неведомой нам планеты.

Замысел нового произведения зарождается у писателя тогда, когда его захватывает какая-либо неотвязная мысль. И вот А. П. Казанцев взялся наконец за роман о гибели планеты, названной им «Фаэна», где произошло нечто подобное тому, о чем мы говорили с Нильсом Бором. И какой бы сказкой ни выглядели ядерные войны, погубившие Фаэну, какая бы сверхфантастика ни была в романе — все же этот нарисованный писателем трагический эпизод истории космоса имеет прямое отношение к нашим земным делам.

Империалисты, обладатели ядерных бомб, в стремительной гонке вооружений пытаются играть судьбой всей нашей планеты. Не говоря уже о том, что над ней круглосуточно проносятся самолеты с ядерным устройством и (к позору кичливого Пентагона!) то и дело роняют бомбы то у берегов Испании, то у Гренландии, то неведомо нам еще где, — тот факт, что сотни миллиардов долларов тратятся на усовершенствование адского оружия, тревожит всех здравомыслящих людей земного шара.

А что, если?.. Кто знает, какую еще смерть придумают для планеты безумствующие ученые по указке сумасшедших вояк Пентагона, к выгоде торговцев смертью? Дьявольская ненависть к нам, социалистическому лагерю, не остановится ни перед чем, не говоря уже о невозможности избежать конфликтов внутри капиталистического лагеря.

Для дела защиты мира, для сохранения нашей планеты необходимо ежечасно, повсеместно, всеми средствами показывать людям, что может их ждать. Поэтому я приветствую появление романа А. П. Казанцева «Фаэты» («Гибель Фаэны»), как одно из средств, которое может привлечь новые отряды во всемирную армию защиты мира.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГИБЕЛЬ ФАЭНЫ

Глава первая. НАКАЛ

1. ВОЛНА

Пойдет рассказ про время дальнее, миллион, а то и больше лет назад, про планету иную, цветущую, но перенаселенную. Звалась она Фаэной.

Единственная дочь диктатора Властьмании, древнего континента той планеты, носила по матери имя Ясна. Отец ее, Яр Юпи, ждал сына, однако дочь полюбил без памяти. И все чудилось ему, что вырастет она, выйдет замуж и уйдет от него. И когда, по обычаю, понадобилось дать взрослой дочери имя, не придумал он ничего лучшего, как назвать ее Мада, что означало Влюбляющаяся. Фамилии на Фаэне давались по именам планет и звезд. К примеру, Map или Юпи, Альт или Сирус.

Мада Юпи походила на мать. Ее называли прекрасной. Лицо ее ставило художников в тупик: живое, всегда меняющееся, то веселое, то ясное, то задумчивое. Воплощала она в себе лучшую породу длиннолицых, но овал ее лица был умерен и мягок, нос прям, а губы строго сжаты.

Эту синеглазую фаэтессу (так звались там подруги фаэтов) и встретил на Великом Берегу гость Властьмании Аве Map. Девушка выходила из воды, выбрав мгновение, когда вал прибоя разбился о берег и в шипящей пене уползал обратно.

Аве пожалел, что он не скульптор. Все, что он слышал о Маде от своего горбатого секретаря Куция Мерка, было бледно, скупо, тускло по сравнению с тем, что он увидел сам.

Пожилая полная фаэтесса из круглоголовых вбежала в воду и укутала выходящую мягкой пушистой простыней.

Мада не обратила на Аве никакого внимания, хотя со слов спутницы знала о нем немало. Расторопная няня поставила на песок складной стул, и Мада села на него, драпируясь в простыню, как в платье древних.

Куций Мерк заметил впечатление, произведенное Мадой на Аве и, выпячивая свой горб, нагнулся к нему.

— Не показать ли местным туземцам? — И с многозначительной улыбкой на умном и недобром лице он протянул Аве небольшую гладкую доску.

Сидя на песке и любуясь Мадой, Аве рассеянно отозвался:

— Вот не думал, что мы захватили это с собой!

— Здесь прекрасная гордячка Мада Юпи, — подзадоривал секретарь.

Аве Map встал. Благодаря его внушительному росту, длинной крепкой шее и прищуру глаз казалось, что он смотрит поверх всех голов.

Повинуясь, как ему казалось, собственному побуждению, он взял у Куция доску и смело вошел с ней в воду.

Спутница Мады, не спускавшая с Куция глаз, зашептала ей на ухо:

— Посмотри-ка, Мада! Чужестранец из Даньджаба, о котором я тебе рассказывала, прихватил с собой какую-то дощечку.

Несмотря на волнобои, сооруженные здесь для облегчения купания во время прибоя, валы яростно разбивались о берег. Но за препятствием волны были поистине гигантскими, как в открытом океане. Они вздымались одна за другой, вспениваясь на гребнях.

— Куда он плывет? — тревожилась спутница Мады. — Не позвать ли спасателей?

— Он плавает лучше, чем ты думаешь, — рассеянно заметила Мада.

— Зачем же взял доску? Смотреть страшно.

Но все же она смотрела не отрываясь.

Аве доплыл до волнобоя и перебрался через него. Теперь он привлек к себе внимание многих купающихся.

— Почему ты решила, что это и есть тот чужестранец? — спросила Мада.

— По его спутнику. Круглоголовый, как и я, к тому же горбатый, а гордится, словно гуляет, по пляжу Даньджаба. Обидно за наших. Неужто никто ему не покажет, как надо плавать!

— Нет, я не хочу, — сказала Мада, наблюдая, как исполинские валы вскидывали на гребни чужеземного гостя.

И вдруг все отдыхающие на пляже зашевелились.