Мой благородный рыцарь - Синтия Бридинг

Синтия Бридинг

Мой благородный рыцарь

Пролог

Галлия, 532 год

Дейдре из Лангедока прислонилась к нагретым солнцем камням, возвышавшимся на берегу реки Гаронны, и закрыла старинную книгу – бережно, чтобы не порвать хрупкий пергамент. Кончики ее пальцев скользили по латинским буквам, вытисненным на гладкой коже. Locus vocare Camulodunum – «Место, называемое Камелот». В васильково-синих глазах Дейдре вспыхнуло возбуждение. В отличие от Галлии, где вечно вспыхивали распри между четырьмя сыновьями больного короля Хлодвига, Камелот был поистине оплотом мира и спокойствия. Там учтивые джентльмены почитали женщин и преклонялись перед ними – совсем как в те дни, когда единовластной правительницей земли была Великая богиня. Отправиться бы туда!

Дейдре нахмурилась, вспомнив, какая ярость овладела ее матерью, верховной жрицей Исиды, когда она нашла книгу, лежащую вместо философского камня в гроте, в глубине потаенной пещеры. Мать обвинила в краже старого мага, который приютился неподалеку. Она велела обыскать его вещи, но ничего не нашла. Однако наутро маг сбежал. И не помог даже набирающий силу дар Дейдре к ясновидению.

Прошло уже два года, как исчез маг, а вместе с ними камень. Этот камень считался одним из утраченных сокровищ царя Соломона: на нем были вырезаны символы священной геометрии, заключавшие в себе все тайны жизни и человеческий мудрости. Вообще-то своими глазами Дейдре его не видела. В то время ей исполнилось всего двенадцать лет, она была слишком юной для посвящения в таинства.

Охранять камень было почетной обязанностью ее матери, ибо он стал достоянием ее народа с тех пор, как Магдалина, бежавшая из Иудеи со своей дочерью Сарой, принесла его в эти места.

Родословная святого семейства была связана с камнем, так как почитатели богини верили, что Магдалина есть земное воплощение самой Исиды.

И вот камня нет, и матери – тоже. Через два года после кражи она, печалясь о том, что камень исчез навеки, в отчаянии бросилась с высокой скалы, омываемой теплыми водами Средиземного моря, и пучина не отдала ее тело. А Дейдре послали к кузену Хильдеберту, в Париж, в замок христианского короля.

Дейдре сморщила носик и с вызовом откинула назад длинные белокурые волосы. Судя потому, что она слышала о суровых, аскетичных нравах христиан, ритуальных оргий на Белтейн и ждать нечего. А ведь она достигла четырнадцатилетия и впервые могла участвовать в них. Не будет там и других празднеств, которые справляли люди, хранившие верность богине. Хорошо еще, что она наконец выяснила, почему молоденькие жрицы из свиты ее матери хихикают наутро после таких церемоний.

Дейдре давно мечтала о том времени, когда ей, совершеннолетней, будет дозволено выбрать супруга согласно древним обычаям, как ее мать когда-то выбрала кельта Коу с земель пиктов. Книга рождала в ее девичьей головке еще более грандиозные фантазии. Ее избранник будет красив, силен и беззаветно предан вере, подобно рыцарям Круглого стола.

Дейдре встала, прижимая к груди увесистый фолиант. Надо спрятать его в сундук, а потом перечитать истории о досточтимом Артуре, учтивом Гавейне, стойком Бедвире и неотразимом Ланселоте. Эта книга – символ надежды на то, что в один прекрасный день она встретит настоящего благородного рыцаря.

Глава 1

Белтейн

Шотландия, десять лет спустя

Холодный ночной воздух был напоен мускусным ароматом любви, тихим шепотом, нежными стонами, хриплым дыханием и резкими вздохами. Дейдре осторожно раздвинула листья папоротника, разглядывая темную поляну, над которой навис полог бархатисто-черного неба, сверкающего разбросанными там и сям бриллиантами звезд. Здесь вроде бы безопасно. А прошлой ночью она потеряла и свою свиту, и деньги, да к тому же ее едва не похитили. Больше рисковать не стоит. Над затухающим костром лениво вились спирали голубого дымка. Изредка под легким дуновением ветерка потрескивали поленья, по которым пробегали язычки желтого пламени.

Дейдре отвела взгляд от тлеющих красных угольков: возле кустарника что-то зашевелилось. Слева донесся смешок. Обнаженный юноша – его мужское достоинство казалось огромным при тусклом освещении – снимал юбку с девицы, извивавшейся под ним на земле. Ну, не то чтобы снимал – сдирал, это, пожалуй, было бы точнее. Дейдре заморгала. На беду свою, она до сих пор оставалась девственницей и никогда еще не видела голого мужчину. Она слегка охнула, когда незнакомец опустился на девушку. Приглушенный вскрик подсказывал, что нежностью он не отличался. Но девушке это явно было не впервой, потому что она весьма резво вскидывала бедра, словно просила большего.

Дейдре огляделась по сторонам. Остатки большого костра разгоняли тени от деревьев, окружающих поляну, которую огибала то ли дорога, то ли тропинка. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что под невысокими кустами лежат и другие парочки, извивающиеся в любовных объятиях. Настоящая вакханалия!

Слушать вздохи и стоны наслаждения для нее, вынужденной поневоле хранить девственность в двадцать четыре года, было совершенно невыносимо. Она давно могла бы расстаться с проклятым девичеством и выйти замуж, если бы не дар ясновидения. Из-за него Дейдре жила почти пленницей при дворе Хильдеберта. Кузен уверял, что нуждается в ее талантах – даже невзирая на то, что его мать Клотильда, христианка, на дух не переносила ничего, связанного с язычеством. Иногда Дейдре приходило в голову, что Клотильда терпит ее только по одной причине; из-за огромного приданого, оставленного матерью, которым Хильдеберт мог распоряжаться до ее замужества. И оба они – мать и сын – весьма умело отваживали всех претендентов на ее руку и сердце.

Неожиданно раздались какие-то новые звуки. Стук сапог. Мужские голоса. Смех. Судя по всему, пьяный смех. Дейдре быстро шагнула назад, надеясь укрыться за деревьями. Слишком поздно. Ее заметили.

– Бегорра! Глянь, какая красотка! – закричал кто-то. – Смотри, чтоб не улизнула!

Дейдре принялась снимать с себя длинную юбку. Проклятие! Почему дорожная одежда всегда такая тяжелая! Одна только юбка весит добрых семь фунтов. Она истерически всхлипывала, сдерживая рвущийся с губ крик. Отбросив в сторону неуклюжий головной убор, Дейдре побежала к деревьям.

Но тут здоровенная сильная ручища обхватила ее за талию, да так, что нечем стало дышать. Стараясь втянуть побольше воздуха, она принялась царапаться и пихаться.

– Ух ты, какая злюка! А я таких люблю! – Мужчина захохотал и, положив лапищу на плечо Дейдре, развернул ее к себе лицом.

Он был одет в килт с поясом, и от него пахло вином, хотя он не был пьян. У этого здоровяка, с грудью колесом, седыми волосами и густой лохматой бородой, глаза блестели, словно сталь. Он стиснул ее лицо и наклонился ближе. Какие мокрые дряблые губы!