Мой идеал - Кристин Григ

Кристин Григ

Мой идеал

1

Может ли здравомыслящего человека не волновать судьба австралийских утконосов или гренландских китов? Нет, не может! А поэтому просто необходимо сделать все возможное, чтобы спасти их, решила Селия Ланжевен. Или с утконосами все в порядке, а спасать следует тасманийского волка? Или боа-констриктора из дебрей Амазонки?

Селия призадумалась. Где бы поточнее узнать, кто нуждается в их помощи. Наверное, нужно было бы сначала посоветоваться со специалистами. Хотя это могло и подождать. Главное — собрать денег, и побольше. А тут уж их комитет постарался на славу. И кто только не согласился прийти на благотворительную вечеринку, причем прийти с радостью!

Взять хотя бы Шарля Франсуа Дюмона. Уж на что занятой человек, а и тот откликнулся с превеликим удовольствием. Даже помыслить наверняка не мог отказаться от приглашения. Хотя всем было хорошо известно, что сейчас он занят тем, что заново отделывает свой салон на Елисейских полях.

Дюмон сделал состояние, тонко уловив вкусы новоявленных богачей, которые мнили себя сильными мира сего, но не имели вожделенных титулов. На его предприятиях изготовлялась и в его салонах продавалась мебель в стиле, например, Людовика XIV или Людовика XV. Выполненные из ценных пород дерева и зачастую по рисункам старых мастеров, все эти секретеры, комоды, кресла, кровати под балдахинами потрясали своим великолепием и не уступали в мастерстве исполнения своим прототипам. Это были настоящие произведения искусства, и Шарль Франсуа Дюмон не любил, когда в отлаженном им механизме происходил какой-нибудь сбой.

Вот и сейчас он пребывал в не лучшем расположении духа. Ему пришлось целый день ругаться с подрядчиками и строителями, которые словно забыли, что должны лишь переделать интерьер салона, а не разрушать его до основания.

Теперь ему предстоял еще нелегкий вечер. И, по правде говоря, он предпочел бы общество грубоватых строителей этой элитной вечеринке у Ланжевенов.

— Было глупо соглашаться, Дюмон, — пробормотал он своему отражению в зеркале в ванной комнате. — Но ты дал слово и обязан сдержать его.

Шарль Франсуа провел острым лезвием по подбородку. Бриться каждое утро — уже пытка, но делать это еще раз вечером просто невыносимо.

Он бросил взгляд на золотые часы, лежавшие на краю раковины. Уже семь пятнадцать, а ему следовало быть там в шесть. Но, может быть, это не так уж и плохо — на целый час меньше мучительного пребывания у Ланжевенов, когда приходится притворяться веселым. Хотя только идиот может испытывать веселье на благотворительных вечеринках, которые устраивала Селия Ланжевен.

Ну и кого в этом следует винить? Шарль Франсуа сердито посмотрел на свое отражение в зеркале, смывая пену с лица. Себя, и только себя! Он сам позволил Николь втянуть его в это дело.

— Я не хочу идти на вечеринку. Достаточно будет, если я просто пошлю чек, — сказал он, увидев приглашение. — Ты только назови сумму.

Но Николь презрительно посмотрела на него, как это делала уже не в первый раз за последние несколько месяцев.

— Поступай как знаешь, — сказала она холодно, четко выговаривая слова. — Но я работала в подготовительном комитете вместе с Селией.

— Ну и что? — недоуменно спросил Шарль Франсуа.

И Николь, вежливо улыбнувшись, ответила, что в таком случае пойдет на вечеринку одна.

Он был поражен ее ответом. Что-то в последнее время не ладилось в отношениях между ними, но они ведь по-прежнему муж и жена. Разве не так? Вопрос был готов сорваться с его уст, но Шарль Франсуа решил, что лучше не усложнять отношения и просто согласиться. Хорошо. Если это так важно для нее, он пойдет.

— Спасибо, — сказала Николь чуть приветливее, и ему вдруг захотелось заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока она снова не станет той женщиной, которую он так любил…

Шарль Франсуа перевел дыхание, отбросил полотенце, надел часы и голым вышел из ванной.

Но секс — это улица с двусторонним движением. И в жизни, как и в бизнесе, не следует ничего предпринимать, не обдумав последствий. Кто знает, что случится, если попытаться сломить холодность Николь с помощью секса. Это может и не сработать. А он не был готов к подобному исходу.

С другой стороны, думал он, может быть, пора расставить все точки над «i». Шарль Франсуа остановился перед зеркальным шкафом и задумался. Возможно, пора понять, что не сердце, а лишь его гордость требует того, чтобы Николь стала прежней.

Итак, когда он сказал, что с удовольствием пойдет на вечеринку, ему показалось, что вежливая улыбка жены слегка потеплела. И он уже начал строить в уме планы, что ему делать, чтобы восстановить прежние сердечные отношения между ними.

А теперь все эти планы рухнули, и он отправляется к Ланжевенам один.

— Вот так сюрприз, Дюмон! — сказал он, раздвигая дверцы шкафа.

Такое впечатление, что ни на кого нельзя положиться в последнее время. Люди непредсказуемы, и было бы наивно думать, что Николь — исключение. Лицо Шарля Франсуа напряглось. С ней все кончено. Да, да, все кончено. Но, может быть, это и к лучшему. Что за жизнь, когда вместо задушевной беседы — бесконечное молчание, а вместо страсти — простое сосуществование…

— Что-нибудь случилось? — спросил он как-то Николь. Боже, чего ему стоило произнести эти слова, видя презрительную улыбку на ее хорошеньком лице.

— Не знаю, — ответила она таким безразличным тоном, что его бросило в дрожь. — Разве?

Впервые в жизни Шарль Франсуа понял, что, вероятно, мог бы ударить женщину. Нет, нет. Только не Николь! Она так прекрасна, так женственна. Он никогда не ударит ее. Никогда. Тем не менее это не мешало ей причинять ему боль. Хотя тут как раз он был не прав. Как она может причинять ему боль, если он сам не испытывает к ней прежних чувств. И тем не менее она могла бы быть поделикатней: все-таки прожито вместе почти десять лет.

— Она же знала, что я иду на эту чертову вечеринку только ради нее, — сказал Шарль Франсуа в полутемное пространство шкафа. — Но разве позвонила мне на работу предупредить, что не пойдет со мной? Нет, конечно нет!

Ни звонка, ни объяснений. Только красный мерцающий огонек на автоответчике приветствовал его, когда полчаса назад он вошел в дом. Затем послышался бесстрастный голос Николь:

— Я задерживаюсь. Ничего не обещаю. Но если смогу, то увидимся у Ланжевенов.

По крайней мере, хоть до этого снизошла, мрачно подумал Шарль Франсуа, надевая белую сорочку. Ни обещаний, ни Николь.

— Итак, ты идешь на вечеринку один, — пробормотал Шарль Франсуа, застегивая молнию на брюках, затем надевая пиджак.