Во весь голос - Владимир Маяковский

Владимир Маяковский

ВО ВЕСЬ ГОЛОС

ПЕРВОЕ ВСТУПЛЕНИЕ В ПОЭМУ

Уважаемые                  товарищи потомки!Роясь          в сегодняшнем                                   окаменевшем г.....,наших дней изучая потемки,вы,     возможно,                     спросите и обо мне.И, возможно, скажет                                 ваш ученый,кроя эрудицией                          вопросов рой,что жил-де такой                            певец кипяченойи ярый враг воды сырой.Профессор,                   снимите очки-велосипед!Я сам расскажу                         о времени                                          и о себе.Я, ассенизатор                        и водовоз,революцией                    мобилизованный и призванный,ушел на фронт                        из барских садоводствпоэзии —                бабы капризной.Засадила садик мило,дочка,          дачка,                    водь                            и гладь —сама садик я садила,сама буду поливать.Кто стихами льет из лейки,кто кропит,                 набравши в рот —кудреватые Митрейки,                                    мудреватые Кудрейки —кто их к черту разберет!Нет на прорву карантина —мандолинят из-под стен:«Тара-тина, тара-тина,т-эн-н…»Неважная честь,                           чтоб из этаких розмои изваяния высилисьпо скверам,                   где харкает туберкулез,где б… с хулиганом                                 да сифилис.И мне          агитпроп                         в зубах навяз,и мне бы               строчить                              романсы на вас —доходней оно                      и прелестней.Но я       себя               смирял,                            становясьна горло              собственной песне.Слушайте,                 товарищи потомки,агитатора,                 горлана-главаря.Заглуша              поэзии потоки,я шагну             через лирические томики,как живой                с живыми говоря.Я к вам приду                       в коммунистическое далеко́не так,           как песенно-есененный провитязь.Мой стих дойдет                            через хребты векови через головы                         поэтов и правительств.Мой стих дойдет,                            но он дойдет не так,—не как стрела                      в амурно-лировой охоте,не как доходит                        к нумизмату стершийся пятаки не как свет умерших звезд доходит.Мой стих               трудом                           громаду лет прорвети явится              весомо,                          грубо,                                    зримо,как в наши дни                        вошел водопровод,сработанный                     еще рабами Рима.В курганах книг,                         похоронивших стих,железки строк случайно обнаруживая,вы     с уважением                          ощупывайте их,как старое,                 но грозное оружие.Я   ухо         словом                     не привык ласкать;ушку девическому                              в завиточках волоскас полупохабщины                             не разалеться тронуту.Парадом развернув                                моих страниц войска,я прохожу                 по строчечному фронту.Стихи стоят                    свинцово-тяжело,готовые и к смерти                               и к бессмертной славе.Поэмы замерли,                          к жерлу прижав жерлонацеленных                   зияющих заглавий.Оружия             любимейшего                                    род,готовая             рвануться в гике,застыла              кавалерия острот,поднявши рифм                          отточенные пики.И все          поверх зубов вооруженные войска,что двадцать лет в победах                                             пролетали,до самого                последнего листкая отдаю тебе,                      планеты пролетарий.Рабочего               громады класса враг —он враг и мой,                      отъявленный и давний.Велели нам                   идти                           под красный флаггода труда                  и дни недоеданий.Мы открывали                       Маркса                                   каждый том,как в доме                 собственном                                      мы открываем ставни,но и без чтения                         мы разбирались в том,в каком идти,                     в каком сражаться стане.Мы      диалектику                         учили не по Гегелю.Бряцанием боев                          она врывалась в стих,когда         под пулями                            от нас буржуи бегали,как мы           когда-то                        бегали от них.Пускай            за гениями                              безутешною вдовойплетется слава                         в похоронном марше —умри, мой стих,                          умри, как рядовой,как безымянные                          на штурмах мерли наши!Мне наплевать                        на бронзы многопудье,мне наплевать                       на мраморную слизь.Сочтемся славою —                                 ведь мы свои же люди,—пускай нам                  общим памятником будетпостроенный                     в боях                                социализм.Потомки,              словарей проверьте поплавки:из Леты             выплывут                             остатки слов таких,как «проституция»,                              «туберкулез»,                                                    «блокада».Для вас,              которые                           здоровы и ловки,поэт        вылизывал                          чахоткины плевкишершавым языком плаката.С хвостом годов                           я становлюсь подобиемчудовищ               ископаемо-хвостатых.Товарищ жизнь,                         давай                                   быстрей протопаем,протопаем                 по пятилетке                                      дней остаток.Мне       и рубля                    не накопили строчки,краснодеревщики                            не слали мебель на́ дом.И кроме             свежевымытой сорочки,скажу по совести,                            мне ничего не надо.Явившись                 в Це Ка Ка                                  идущих                                               светлых лет,над бандой                  поэтических                                      рвачей и выжигя подыму,                как большевистский партбилет,все сто томов                      моих                               партийных книжек.

[ФРАГМЕНТЫ]

Любит? не любит? Я руки ломаюи пальцы               разбрасываю разломавши,так рвут, загадав, и пускают                                              по маювенчики встречных ромашек.Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье,пусть серебро годов вызванивает                                                       уймою,надеюсь, верую: вовеки не придетко мне позорное благоразумие.

Уже второй                   должно быть, ты легла.А может быть                      и у тебя такое.Я не спешу.                   И молниями телеграмммне незачем                     тебя                             будить и беспокоить.

море уходит вспять,море уходит спать.Как говорят, инцидент исперчен,любовная лодка разбилась о быт.С тобой мы в расчете.И не к чему переченьвзаимных болей, бед и обид.

Уже второй должно быть, ты легла.В ночи Млечпуть серебряной Окою.Я не спешу, и молниями телеграмммне незачем тебя будить и беспокоить.Как говорят, инцидент исперчен,любовная лодка разбилась о быт.С тобой мы в расчете, и не к чему переченьвзаимных болей, бед и обид.Ты посмотри, какая в мире тишь!Ночь обложила небо звездной данью.В такие вот часы встаешь и говоришьвекам, истории и мирозданию…

Я знаю силу слов, я знаю слов набат.Они не те, которым рукоплещут ложи.От слов таких срываются гробашагать четверкою своих дубовых ножек.Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.Но слово мчится, подтянув подпруги,звенит века, и подползают поездализать поэзии мозолистые руки.Я знаю силу слов. Глядится пустяком,опавшим лепестком под каблуками танца.Но человек душой, губами, костяком…

[1928–1930]