Открытки с того света - Франко Арминио
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Открытки с того света
- Автор: Франко Арминио
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Открытки с того света
Посвящается моему отцу.
Сейчас у него уже нет рта.
И он ни разу не спал со дня смерти.
Здесь конец зимы и конец весны примерно одинаковые. Сигналом служат первые розы. Одну розу я видела, когда меня везли на “скорой”. Я закрыла глаза, думая об этой розе. Спереди водитель и медсестра говорили о новом ресторане. Там и наешься досыта, и цены мизерные.
Мне было пятьдесят шесть. Я жил один. Двадцать лет прожил в Швейцарии и вот вернулся в родные края. Утром я гулял по главной площади или сидел на скамейке. Днем уже не выходил. И вечером не выходил. Ложился в постель и лежал, пока не усну. Как-то ночью мне не спалось. Я почувствовал себя плохо. Было часа два. Я даже не смог встать с постели. Вдруг оказалось, что я ничего не вижу. Последнее, что я помню, — моя рука: она тянется к тумбочке, пытаясь зажечь свет.
Я только выключил телевизор. Почувствовал слабость, лег на диван, и тут на сердце как будто надавила огромная ладонь. Я подумал, что умираю, и вспомнил, что не купил нишу в колумбарии. Теперь меня наверняка захоронят в могиле. Это будет моим последним проколом в жизни.
Я умер в Канаде. У меня был жуткий понос. И жуткое лицо. Я попал в больницу. У меня взяли анализы. Через пару дней врачи сказали, что мне осталось жить считаные месяцы. Я больше ничего не ел и не вставал с постели.
После института я запил. Я преподавал язык и литературу в средней школе. Потом женился и понял, что не смогу иметь детей. Тогда я стал смолить одну за другой и запил еще крепче. Однажды я писал на доске задание по итальянскому, и тут мне сделалось плохо. Меня отвезли в больницу. Руку меня уже не было, глаз не было, ног не было. Сердце билось посреди пустоты.
В свои восемьдесят два я чувствовал себя хорошо. Потом упал и сломал шейку бедра. Я перестал выходить из дому. И уже не играл в карты в клубе пенсионеров. Когда нога перестала болеть, у меня обнаружили какую-то неприятную болячку в животе. Я лежал в больнице всего два раза, и то по нескольку дней. Я умер на Рождество. Жена только-только сняла с меня шерстяную майку, потому что я весь вспотел.
Меня нашли на полу. До этого я не раз думал покончить с собой. Я просыпался и думал о самоубийстве. Потом начинал что-то делать и забывал об этом. Однажды утром я ни о чем не думал. Достал все лекарства из ящика, выпил все микстуры, капли, потом принял все таблетки. Я надеялся, что кто-то придет и остановит меня. Напоследок я включил радио. Захотелось услышать хотя бы приятную песенку.
Я погиб от удара током. Мы работали в кинотеатре и почти все доделали. Я только вернулся из Швейцарии и был всем доволен.
В пятьдесят семь у меня выявили рак легких. Болезнь длилась несколько месяцев. Я очень мучился, но это время было не хуже любого другого. Я постоянно жил с мыслью, что рано или поздно жизнь тебя облапошит, поэтому никогда ничему не радовался. Я все время ругался. Люди думали, я шучу, а я ругался всерьез, я на самом деле злился.
Я вышел из бара и пошел не туда. Дул сильный ветер, валил снег. Сердце под пальто заледенело.
В какой-то момент я решил, что могу стать важным человеком. Я почувствовал, что смерть дает мне отсрочку. Тогда я с головой окунулся в жизнь, как ребенок, запустивший руку в чулок с крещенскими подарками. Потом настал и мой день. Проснись, сказала мне жена. Проснись, все повторяла она.
Я почти свыкся с болезнью. В тот день был праздник, и я надел праздничный костюм. Я смотрел, как жена устало ходит по дому. Я умер, подавившись мандарином.
Я снимал пижаму. Собирался одеться и прожить очередной день, но успел только накинуть рубашку.
Я регулярно ел жареное мясо. Теперь жена уверена, что от не-го-то у меня и заболел кишечник. Я часто болел, но каждый раз как будто понарошку. Зато когда приходит настоящая болезнь, она уже не уходит. Я перестал есть мясо. Жена готовила мне филе форели, но это было бесполезно.
Под конец приходил священник. Потом врач. Возле меня неотступно дежурили. Я не ел уже десять дней. Иногда я смотрел на распятие и думал, что жизнь — сплошной обман.
Я только встал и даже позавтракал: молока на два пальца и печенье. Я чувствовал себя плохо. Потом мне стало очень плохо. Я позвал жену, но до ее прихода уже закрыл глаза.
Было шесть вечера. Было холодно. Вдруг по груди будто заколотили молотом. Со мной был сторож Тонино. Я только успел услышать, как он спрашивает: “Что с тобой, что с тобой?” А у меня слова застряли в горле.
Я шел по улице и попал под машину. Я лежал, уткнувшись лицом в асфальт. В голове кружились небо, асфальт и кровь. Я лишь успел понять, что вся эта кровь на асфальте — моя.
Стоял погожий солнечный денек. Я не хотел умирать в такой день. Я всегда думал, что умру ночью, под лай собак. Но я умер в полдень, когда по телевизору начиналось кулинарное шоу.
Я пробовал и так и эдак, но мне не хватало уверенности в себе. В конце концов я повесился.
Я был холостяком и умер во сне. Меня нашли через два дня. Весь дом уже наполнился смердящим запахом. Соседка положила ладонь мне на лоб. От него пахло гнилыми яблоками.
Я сказал, что чувствую себя хорошо. Мать в это время готовила. Отец вышел прогуляться. Я снова раскладывал пасьянс, который у меня никогда не сходился.
У меня во второй раз закружилась голова. Я упал. Меня положили в больницу. Сделали операцию. Стоял октябрь. В тот день показалось солнце, вышли свежие газеты, по улицам сновали машины, в кафе болтали люди. Меня одним махом отгородили от мира. Пробил мой час — даже не знаю, как объяснить.
Я один из тех, кто за минуту до смерти был в полном порядке.
Говорят, чаще всего умирают на рассвете. Годами я просыпался в четыре утра, вставал и ждал, когда роковой час пройдет. Я открывал книгу или включал телевизор. Иногда выходил на улицу. Я умер в семь вечера. Ничего особенного не произошло. Мир всегда вызывал у меня смутную тревогу. И вот эта тревога внезапно прошла.
Я упал со строительных лесов. С утра был какой-то сонный. У меня закончился кофе. Состоится суд, кого-то обвинят или оправдают. Но я точно знаю: будь у меня полная банка кофе, я бы еще пожил.
Я убирал свитера. Мне надоело сворачивать их один за другим и где-то складывать. В доме скопилось слишком много вещей. Слишком много свитеров, слишком много обуви, слишком много пальто, слишком много шарфов. Я упал на пол, вцепившись в свитер. Этот зеленый свитер я так ни разу и не надел.
Я поехал в город. Простоял в пробке больше часа. Тут у меня в голове лопнула какая-то вена. Через несколько мгновений заглох и двигатель машины.
Мне было девяносто девять. Мои дети приезжали в дом престарелых лишь затем, чтобы поговорить со мной о праздновании моего столетия. Меня все это совершенно не трогало. Я не слышал их, я чувствовал только свою усталость. И хотел умереть, чтобы не чувствовать и ее. Это случилось на глазах у моей старшей дочери. Она давала мне кусочек яблока и говорила о торте с цифрой сто. Единица должна быть длинной как палка, а нули — как велосипедные колеса, говорила она.
Я брил одного старика. Мне было сорок девять, а ему девяносто. Я умер с бритвой в руке. Упал навзничь, как падают с лошади.
Муж бросил меня в колодец. В него словно бес вселился, и откуда силы-то взялись. Я кричала, пока он меня тащил, но рядом никого не было. Только ласточки носились туда-сюда. Они вили гнездо под кровлей нашего дома.
Как жалко тебя оставлять, сказал я жене. Она сжимала мне руки. Никто так не сожмет наши руки, когда нам хорошо. Никто.
Стояла осень. На площади был я один. Я опирался на палку. Ветер налетал со всех сторон. Он поднял меня в небо вместе со скамейкой.
Кровь изо рта. Внутри все оборвалось. Снаружи тикали часы. Герань впитывала воду, которой я полил ее накануне.
На мое потное лицо села муха. Я умирал, а она упивалась моим смрадом.
Мой последний вздох напоминал вздох муравья. Он был таким коротким, что никто его не заметил. Все и без того были возбуждены: искали новые туфли, платок, черный костюм.
Только мать еще верила в мое выздоровление. Каждое утро она кипятила мне молоко. Ходила за свежей газетой. Я умер, когда ее не было. Она ушла помолиться за меня местному святому.
Я гулял, ел мало, старался ни на кого не злиться. Все без толку.
Я играл в бильярд. Потом все как обычно: “Дайте ему воды, посадите его”. Кто-то щупает тебе пульс, кто-то безостановочно произносит твое имя.
Мне было одиннадцать лет. Я любил лазить где ни попадя. Однажды на меня рухнула ограда. Кованый лист железа раздавил мне лицо.