Раздвоение личности - Юрий Коптев

Ю. Коптев и В. Нивинский

РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Совершенно фантастический рассказ

— Да, да, мистер Пибоди, любое живое существо — это лишь материальное воплощение саморазвивающейся информации. Подобно тому, как по чертежу можно изготовить одну, две, сколько угодно одинаковых деталей, так, располагая информацией этого существа, можно воспроизвести его белковые копии, и в любом числе экземпляров, причем в первый момент все они будут совершенно тождественны. Мое изобретение как раз в этом и заключается. Я могу…

— Довольно! — рявкнул Джон Пибоди, нажимая кнопку звонка. — Своими бреднями вы отняли у меня столько времени, что не окупить и десятком ваших дурацких изобретений!

Дверь бесшумно распахнулась, и на пороге появилась внушительная фигура личного секретаря.

— Выпроводите его, Смит, и запомните, что если еще раз какой-нибудь «гений» перешагнет порог моего кабинета, то у вас окажется масса времени для того, чтобы подыскать другого хозяина.

— Но, мистер Пибоди! — заторопился обеспокоенный таким поворотом дела изобретатель. — Здесь все так просто! Вот эта коробочка — приемник информации, запись производится мгновенно. Предположим, я хочу воспроизвести вас, я нажимаю эту кнопку и…

Что должно было произойти дальше, мистер Пибоди так и не узнал. Громадная ручища Смита привычным жестом обхватила посетителя.

— Вы еще пожалеете об этом! — воскликнул изобретатель. И, хотя начало этой фразы прозвучало в кабинете, конец ее был произнесен уже на улице.

Мистер Пибоди вышел из здания Гровер-Сити-Банка, и тотчас же к нему подкатил черный лимузин. Чьи-то волосатые руки втащили его в машину, взметнулась над головой увесистая дубинка, и Пибоди погрузился в небытие. Очнулся он от боли в затылке. Все, что с ним произошло, казалось сном. Реальностью была только шишка на голове, но и она порой вызывала сомнения — размеры ее были совершенно фантастичны. Последовательная цепь несложных умозаключений привела, наконец, Пибоди к мысли, что причиной всех несчастий, свалившихся на его голову, явилась его собственная рассеянность.

«И как это я пропустил очередной взнос? — подумал он. — Гангстерская контора «Голубые Доброжелатели» не любит таких заминок. По-видимому, у них опять туговато с деньгами, если они решились так эффектно напомнить о себе».

Неожиданно мысли Пибоди потекли по совершенно иному руслу: «Позвольте, ведь сейчас идет заседание акционерного общества по засорению космического пространства, а я там должен произнести речь перед акционерами о громадной пользе этого дела!»

Он недружелюбно поглядел на своих сторожей, уныло сидевших на стульях.

— Неужели нельзя было полегче? — проворчал Пибоди, поглаживая затылок.

— Извините, мы очень спешили. — оправдываясь, проговорил тощий вер-зила. — Хотите врача? Нас обслуживает профессор Фишер.

— Дотерплю до дома, — буркнул Пибоди, — ваш Фишер недоучка, ему лечить только геморрой. Когда придет Долговязый Билл?

— Шеф явится с минуты на минуту.

Действительно, ждать пришлось недолго. Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался хозяин:

— Идиоты!!! Кого вы привезли? Неужели вы не могли отличить эту образину от нашего мистера Пибоди! Я только что был на заседании правления — какую дивную речь он там произнес! Даже мне захотелось вложить деньги в это достойное предприятие.

— Что за бред? — возмутился Пибоди. — Пибоди — это я!

— Кончай, парень, валять дурака. Все ясно, Пибоди завел себе двойника. Но если ты еще раз подсунешь себя вместо настоящего Пибоди, то мы из тебя сделаем обезьяну, благо для этого тебе достаточно только удлинить руки…

«Странно, однако, все это получается, — размышлял о случившемся Джон Пибоди, входя в вестибюль своей загородной виллы, — но что бы ни происходило в этом мире, «Голубым Доброжелателям» следует уплатить».

— Вы разве гуляли? — удивленно остановился перед ним дворецкий.

— Гулял, — недовольно буркнул Пибоди, скрываясь за дверью своего кабинета. Выдвинув ящик стола, он с удивлением обнаружил оплаченный счет:

«Деньги получил сполна, претензий не имею.

«Гм, неужели Долли? — подумал он. — Но ее голова всегда настолько забита тряпками, что вряд ли там способна появиться хоть одна дельная мысль. Кстати, где Долли?»

Он направился в холл, но, проходя мимо спальни, остановился, пораженный доносившимися оттуда голосами. «А обезьянка действительно любит свою кошечку?» Мужской баритон что-то неразборчиво ответил. При упоминании об обезьяне Пибоди вздрогнул и обрушился на дверь. Долли, его Долли, сидела на коленях какого-то мужчины. Она повернулась на шум, и Пибоди увидел, как глаза ее округлились.

— Кого это там принесло? — раздался донельзя знакомый голос, и неизвестный обернулся. Джон Пибоди остолбенел: перед ним сидел… его двойник.

— Э… э… э, — произнес он.

— Э-з-э, — не менее выразительно отозвался тот.

После этого содержательного диалога наступила короткая пауза. Постепенно столбняк начал проходить, и Пибоди почувствовал, что к нему вернулась некоторая доля его прежней сообразительности.

— Что вам нужно в моем доме?! — воскликнул он.

— Нет, что вам нужно в моем доме? — возразил двойник.

Снова воцарилось молчание, каждый был поражен наглостью другого.

— Долли, сейчас же слезь с колен этого мошенника! — потребовал Пибоди.

Долли активно отозвалась на этот возглас — она тут же упала в обморок.

— Мерзавец, ты за это ответишь! — Пибоди, что располагался в кресле, бросился к звонку.

— Нет какой нахал! — взвизгнул другой, устремляясь туда же. Отпихивая друг друга, они начали неистово нажимать кнопку.

— Августин! Августин! — орали они. — Где ты запропастился?

— Я здесь, мистер Пибоди, — раздалось сзади, — что прика…

Дворецкий осекся, он молча переводил взгляд с одного Пибоди на другого. Оба хозяина, схожие меж собой, как предвыборные речи республиканцев и демократов. требовали «вышвырнуть негодяя из дома». Но кто из них не был негодяем? Августин не мог установить это. Он опрометью бросился к телефону.

Дальнейшее развитие событий, пожалуй, лучше проследить по протоколу, составленному в полицейском участке. Составитель упомянутого документа не отличался большой фантазией, и поэтому одна из сторон там значится как «мистер Пибоди с шишкой», а другая — «мистер Пибоди без шишки». Начало протокола, в котором в установленном порядке следуют стереотипные полицейские вопросы, касающиеся пола, возраста, цвета кожи и вероисповедания, мы опускаем и приводим наиболее существенную его часть.

«…Инспектор: Уважаемая миссис Пибоди, признаете ли вы в этом человеке вашего мужа?

Миссис Пибоди не отвечает.

Инспектор: А в этом человеке? Тоже не признаете? Не могли бы вы указать какой-либо особый признак, по которому можно было бы отличить вашего мужа от миллиона других мужчин?

Миссис Пибоди: Вы имеете в виду нечто интимное?

Инспектор: Вы совершенно правильно поняли мою мысль.

Миссис Пибоди: Видите ли, господин инспектор, мой муж всегда долго почесывался перед тем, как уснуть.

Инспектор: Спасибо, миссис Пибоди, вы нам оказали неоценимую услугу и теперь можете быть свободны. Доктор Кидней, передайте акты медицинской экспертизы.

Доктор Кидней: Вот они. Нами не обнаружено ни малейших различий, кроме шишки на голове у одного из обследованных.

Инспектор: Тогда остается один путь — перекрестный допрос. Все свидетели, которых вы, мистеры Пибоди, пригласили, находятся в соседней комнате, и, если вы не возражаете, можно начать. Итак, вот вы… Кого из свидетелей вы хотели бы выслушать?

Мистер Пибоди с шишкой: Сенатора Кларка.

Инспектор: Сержант, пригласите сенатора Кларка. Мистер Кларк, с кем из этих людей вы поддерживали деловые отношения?

Сенатор Кларк: Кто их разберет, они похожи, как…

Мистер Пибоди без шишки: Кларк, когда тебе понадобились голоса на выборах, тогда ты смог разобраться!

Мистер Пибоди с шишкой: Ты, проходимец, называющий себя моим именем, может быть, ты скажешь, сколько денег я дал в тот раз на уговоры избирателей?

Мистер Пибоди без шишки: Я дал пятьдесят тысяч долларов, и ни цента меньше.

Инспектор: Сержант, выйдите! Сенатор Кларк, цифра названа правильно?

Сенатор: Да. Но, надеюсь, это останется между нами…

Инспектор: Разумеется. Теперь становится ясным, что настоящий мистер Пибоди — это вы.

Мистер Пибоди с шишкой: Легко назвать цифру, если о ней знало два десятка человек, и среди них — три женщины. Но есть такие вещи, о которых знало только четверо: я, сенатор Кларк, мисс Керрот и господь бог, которого я и призываю в свидетели!