Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Грэй Ф. Грин

Кетополис: Киты и броненосцы

Предисловие к русскому изданию

Как подобает в большом деле, начнем издалека.

В 1958 году вышел в свет гениальный роман Фрица Лейбера «Серебряные яйцеглавы» (The Silver Eggheads), в котором в гротескной форме, очень живо, смешно и весело была изображена гибель культуры. Своего рода «Фаренгейт 491°», но не пафосный и трагический, а карнавальный и разухабистый. Если кто-то прочтет сейчас этот роман в переводе на русский и оглянется по сторонам, он поймет, что все уже было, и было описано. И что гибель — это, пожалуй, перманентное состояние культуры.

Но помимо, так сказать, общей темы романа, знатоки прочитывали в нем и отдельные «вкусности»: в частности, Зи Кия утверждала, что практически все персонажи романа — это узнаваемые шаржи на всех сколько-нибудь заметных деятелей американской научно-фантастической тусовки, и при чтении соответствующих эпизодов у прототипов возникали корчи и судороги.

В самом начале романа появляются и тут же погибают «единственные жертвы профессионального мятежа» — случайные посетители литературной фабрики, отец и сын, одетые в «лазурного цвета матросские костюмчики с перламутровыми пуговицами», говорящие по-исландски (к сожалению, матросскость костюмов и исландский язык из русского перевода исчезли — наряду с робосексом, текстами издательских договоров и другими детальками, которые нашим редакторам показались непонятными или излишними). Между тем папа в матросском костюме, который по-исландски поучает сына в матросском костюме

(Сын (пиная словомельницу). Дурацкая старая машина!

Отец. Сейчас же прекрати! Видишь ли, существует множество способов рассказать одну какую-то историю.

Сын (продолжая уныло пинать машину). Да, папа.

Отец. Каждый способ определяется выбором слов. Когда первое слово выбрано, остальные должны ему соответствовать. Они должны нести одно какое-то настроение и создавать нарастание напряжения с микрометрической точностью… Что все это значит, я тебе объясню в другой раз…

Сын. Хорошо, папа.

Отец. В словомельницу закладывают общий план книги, и он поступает прямо в ее электронный мозг — очень большой, даже больше, чем у твоего папочки! И она выдает первое слово наугад. На техническом языке это называют «снять козырь». А иногда первое слово в нее закладывает программист. Но когда словомельница выбирает второе, оно должно по настроению точно соответствовать первому — как и третье, и четвертое. Если заложить в нее один план и дать сто разных первых слов — по очереди, разумеется, — она напишет сто совершенно разных книг. На самом деле это гораздо сложнее и недоступно пониманию маленького мальчика.

Сын. Значит, словомельница рассказывает одно и то же, только разными словами?

Отец. Ну, в общем, пожалуй, да.

Сын. По-моему, это дурацкое изобретение.

Отец. Совсем не дурацкое, сынок. Все взрослые люди читают романы. Твой папочка тоже их читает.

Сын. Да, папа. А это кто?

Отец. Где?

Сын. А вон там, идет в нашу сторону. Дама в голубых штанах. Она забыла застегнуть блузку…

Отец. Кх-м… Немедленно отвернись! Это… это писательница), — нет, эти персонажи не могут быть никем, кроме как Олафуром Ионсоном и Халлдором Олафурсоном, — как легко догадаются те, кто знаком с исландской антропонимикой, отцом и сыном.

Для того чтобы понять, как эта парочка попала на страницы романа, обратимся опять к Зи Кия, собирательнице фэнзинов и малотиражных НФ-журналов 30-х, 40-х и 50-х годов. Оказывается, с 1941 по 1959-й год было опубликовано полторы дюжины рассказов Олафура Йонсона (некоторые подписаны инициалами), а главное — обширная статья «Спонтанный сюжет» (выполненная именно в виде диалога с маленьким мальчиком), в которой автор делился теми идеями, что позже обстебал Фриц Лейбер. Ионсон также предлагал для построения сюжетов пользоваться игральными картами и костями, картами Таро, гадальными книгами, в частности «Книгой перемен» (все догадались, кто из грядущих классиков последовал этим советам?).

А потом литературные опыты Олафура Йонсона прервались, и он вернулся в Исландию; что случилось, нам неизвестно. Это произошло в начале 60-х годов.

Сын его (единственный из восьми, который избрал литературную стезю), Халлдор, писал в своей автобиографии, что отец владел небольшой рыболовецкой фирмой; скорее всего, это мистификация, поскольку некий Олафур Йонсон был среди профессоров Рейкьявикского университета, поддержавших в 1968 году требования студентов о реформе высшего образования.

Еще известно, что в годы войны молодой морской инженер Олафур Йонсон создал один из вариантов магнитного обнаружителя морских мин и подлодок, а после войны работал в небольшой американской конструкторской фирме.

И это, пожалуй, вся доступная нам информация об отце.

Перейдем к сыну.

По сообщенным им о себе сведениям, Халлдор родился в 1955 году в Исландии (хотя на самом деле это произошло в США); как и подобает настоящему писателю из «Серебряных яйцеглавов», он основательно поработал над своей биографией, так что отличить правду от вымысла почти невозможно. Да, у многих писателей расхожей литературы вымышленные спецназовско-контрабандистско-тюремно-садомазо-пиратско-дальнеплавательные биографии просто прописаны в контракте, но вряд ли автору изящных историй в стиле ретро стали бы предлагать примерно такое: «Гаспар де ла Нюи мыл посуду в парижских ресторанах, работал стюардом на космическом лайнере, был ассистентом в подпольном абортарии (по заданию уголовной полиции), шофером такси на Монмартре, камердинером виконта, чьи предки участвовали в крестовых походах, лесорубом в сосновых лесах Французской Канады, изучал межпланетные законы о разводах в Сорбонне, проповедовал гугенотство среди черных марсиан и служил тапером в публичном доме. Принимая мескалин, он мысленно перевоплощался в пятерых знаменитых французских сводников и воссоздал для себя все перипетии их бесславной карьеры. Он провел три года в психиатрической лечебнице, где дважды пытался избить медсестру до смерти. Великолепный аквалангист, он продолжил на Венере бессмертные традиции своего соотечественника капитана Кусто и стал свидетелем подводных оргий венерианских русалок…»

Тем не менее из всей обширной авантюрной автобиографии Халлдора (контрабанда оружия, гонконгские финансовые аферы, полгода жизни на нелегальном положении в Индонезии и т. п.) более всего верится вот в этот эпизод: