Путник 2. Страж Тропы. - Глеб Майский

Майский Глеб Иванович

Путник 2 Страж Тропы.

Со стороны болота наползал зеленоватый туман. Фаргид знал, что вслед за этой дымкой придут горгоны, а значит — следует найти хорошее укрытие. Он с сожалением спрыгнул с ветви корявого толстого дерева, где провёл в засаде много времени, но добычи так и не дождался. Уже второй день ему не удавалось нормально поесть: маленькая тиалка, пойманная вчера, для большого сильного мужчины — это не еда. Фаргид побежал в сторону скал, там рос огромный ард, в дупле которого он устроил себе жильё. С ардом беглец имел хорошие отношения, умное дерево ценило то, что он регулярно чистил дупло от древоточцев, не пытался расширить жильё, подкармливал корни вкусной мочой и остатками собственной трапезы, поэтому в случае надобности надёжно прятало постояльца, закрывая дупло крепкой корой.

Фаргид вскарабкался на развилку арда и нырнул в дупло, которое немедленно затянулось корой — дерево чувствовало, что постояльцу нужна защита. Человек растянулся на дне убежища: раз пришёл зелёный туман — пять-шесть часов отсюда даже нос нельзя показывать. Ард сам разбудит постояльца и сообщит о том, что опасность миновала. Как он это делает — непонятно, но Фаргид после таких пробуждений точно знал, что может безбоязненно покинуть убежище. Человек уснул и в который раз увидел сон, повторявшийся много раз…

Тревожная дробь барабанов уже несколько часов заполняет окрестности стойбища эргайлов — одного из диких племён Тропы, гоня мелкую живность прочь, заставляя хищников недобро щериться в сторону неспокойных соседей. Посреди деревни, состоящей из хижин, выстроенных из колючих жердей хиала, на площадке для собраний разожжён огромный костёр. Рядом, в жилище шамана, на полу лежит связанный человек. Полог хижины открылся и внутрь зашёл вождь племени — Орниз.

— Я приказал шаману сплести заклятье боли, поэтому свою смерть ты будешь помнить и на полях Агоды. Даже тамошние демоны не смогут причинить тебе столько страданий, как заклинание нашего шамана Эглоя! Тело твоё будет сожжено на костре, а не предано Тропе, как принято у эргайлов, потому ты никогда не сможешь покинуть ужасные поля Агоды и перенестись в благословенные леса Тохарда!

Фаргид — а это был именно он, с ненавистью посмотрел в лицо вождя.

— Я не боюсь заклятья боли, Орниз, ты это знаешь. Лучшие воины эргайлов умеют противостоять боли. А я — лучший из лучших! Лучше тебя! Ты не заслуживаешь звания вождя эргайлов — это место должен занять я. Потому ты и оболгал меня перед племенем, будто это я убил Астрада. На самом деле это сделал ты, мне рассказала Глэда — она всё видела!

Лицо Орниза потемнело, он резко отдёрнул полог и вышел. Фаргид злорадно улыбнулся: на самом деле, об убийстве Астрада вождём ему рассказал Вартан. Глэда же наоборот — всячески старалась навредить Фаргиду, мстя за то, что он отверг её. Даже на собрании племени она подтвердила ложь Орниза о том, что Фаргид якобы убил Астрада, брата вождя. Теперь она будет наказана за свою ложь — Орниз не оставит её в живых, как свидетеля собственного преступления.

Вошли несколько воинов. Они подхватили связанного Фаргида и вынесли на площадку перед костром. Барабаны смолкли. К пленнику подошёл шаман, раскинул над ним руки и тихо завыл. Временами в это вытьё вплетались странные слова, тон голоса то уходил вверх, то резко падал вниз, пожалуй, человек даже не способен издавать настолько низкие утробные звуки. Но шаман в глазах соплеменников и не был человеком, потому и мог то, что простому смертному не дано.

В теле пленника начала зарождаться боль. Она вначале слабо пульсировала, переливаясь из одного органа в другой, подчиняясь голосу шамана, затем, постепенно усиливаясь, накатила тяжёлыми волнами, накрывая всё существо истязаемого и, наконец, стала ровно и стремительно нарастать, причиняя невыносимые страдания.

Фаргид вначале просто игнорировал боль — настоящий воин её не боится. Когда же боль стала невыносимой, он её просто забыл. Он стёр из памяти такое понятие как боль — самые лучшие воины эргайлов умеют делать это. Глупый Орниз не принадлежал к числу самых лучших, поэтому не верил в такое умение. Если бы верил — не заставил бы шамана плести это сложнейшее заклятие, поскольку пользы с него в этом случае — никакой. Пленник спокойно лежал и смотрел на шамана, который к завыванию добавил приплясывание, видимо заклятье достигло своего апогея. В это время жертва обычно уже умирала от страданий. Но Фаргид вовсе не походил на умирающего, он даже начал злорадно улыбаться прямо в глаза вождю. На лице Орниза всё более стала проступать ярость, хотя проявления чувств во время подобных обрядов не пристало вождю. Ну что ж, пленник того и добивался — пусть его сожгут на костре, но племя увидит, как неподобающе вел себя вождь и обязательно припомнит ему это в случае малейшего проступка в будущем.

— Видишь, Орниз, — я не испытываю боли, — заговорил пленник, — значит невиновен! Ты не можешь казнить невиновного, демоны Агоды накажут тебя за это!

— Ты виновен, — тихо сказал Орниз. — Виновен! — теперь он закричал. — Ты виновен, виновен, виновен! — вождь подскочил к связанному Фаргиду и стал наносить ему беспорядочные удары кинжалом в грудь, живот, голову…

Фаргид проснулся. Холодные капли пота стекали по лицу, шее, груди… Этот сон в точности повторял то, что с ним в действительности произошло. Но во сне не было главного — того, как пленнику удалось спастись. Фаргид так и не сумел вспомнить: как и кто его спас. Сам бы он в той ситуации спастись никак не сумел. На груди и животе остались лишь слабые шрамы от ударов кинжала вождя, значит прошло уже много времени. В заживлении ран скорее всего участвовал шаман или колдун, настолько хорошо их вылечили. Но Фаргид всего этого не помнил. После тех событий он очнулся среди ветвей могучего арда, лёжа на широкой развилке. Рядом зияло отверстие большого дупла, где потом беглец и поселился. Жил здесь Фаргид уже около полугода и лишь сны напоминали ему о том, что произошло в племени. Он долго пытался отыскать дорогу к своим, однако безуспешно. Это был абсолютно незнакомый ему участок Тропы, по-видимому, очень далёкий от мест кочевий племени эргайлов. Вначале здесь было много дичи, с охоты беглец никогда не приходил пустой, но постепенно живность исчезала, поскольку рядом появился неизвестный ранее хищник — человек. На охоту приходилось уходить всё дальше и дальше, с пропитанием возникли проблемы. Фаргид давно бы покинул эти места, но уж больно хорошее было убежище, другого такого найти пока не удавалось.

Он встал, потянулся, прогоняя сонливость, затем ловко вскарабкался по стенам дупла на развилку. Отсутствие коры, закрывающей вход, свидетельствовало о том, что опасности больше нет, за время проживания в гостеприимном арде беглец привык ему доверять.