Бедная богатая девочка - Тори Андерсон

Тори Андерсен

Бедная богатая девочка

Пролог

— Итак, леди и джентльмены, я повторяю номер билета, который выиграл джекпот в сегодняшней лотерее…

Эмили еще раз взглянула на клочок бумаги, лежавший на журнальном столике, потом медленно подняла глаза на экран телевизора, где крупным планом показали восьмизначное число, а ведущий еще раз прочитал его вслух.

Совпадение было стопроцентным, сомнений быть не могло: только что она, Эмили Бертли, выиграла миллион двести тысяч долларов. Это был джекпот за последние два месяца.

Миллион двести тысяч! Все-таки это большая сумма. Даже очень большая. Она уже забыла, когда в последний раз в их семье водились такие деньги. Миллион двести тысяч!

Эмили нахмурилась: она не собиралась выигрывать так много, когда покупала билет! Просто хотела раздать долги, помочь маме… Взяла случайно, наобум, в первую попавшуюся лотерею, потому что пожалела продавца. Словно в тумане увидела она позавчерашний вечер, молоденького парнишку, стоявшего возле ворот парка с небольшим лотком, увешанным коробками и рекламными флажками.

— Лотерея! Лотерея! Возьмите хотя бы один билет, не пожалеете!

Она почему-то остановилась, словно и правда раздумывала, стоит ли брать билет.

— О, девушка, ну пожалуйста! Меня уволят, если я не продам сегодня ни одного! — И, увидев замешательство в глазах Эмили, быстро схватил листок из коробки и сунул ей в руку. — Вот беспроигрышная лотерея! Всего пятнадцать долларов! Смотрите, я уже оторвал вам лист!

— Пятнадцать долларов?! А подешевле…

Но тот уже вошел во вкус.

— Смотрите, вот порядковый номер вашего бланка, а эту таблицу надо заполнить… Всего пятнадцать, ну?! Девушка! Билет уже ваш.

Кого-то он сильно напоминал, но она никак не могла сообразить, где и когда видела это лицо. Будто загипнотизированная, Эмили достала и отдала деньги, потом всю дорогу домой жалела об этом. А теперь — извольте: миллион двести тысяч.

— …А также проверить на нашем сайте! — радостно продолжал ведущий. — Или позвонить по телефону…

Она выключила телевизор и задумалась. Да, все это очень странно и неожиданно. Настолько неожиданно, что настораживает. Кстати, этого мальчика-продавца, равно как и лоток, с тех пор никто не видел в парке. Может, они, как посланники Провидения, появились лишь затем, чтобы Эмили купила счастливый билет.

А счастливый ли?

Впрочем, ничего страшного. Все только к лучшему. Она наконец выплатит годовой долг за студию, вернет ее владельцам и уедет из Вашингтона. Эмили вдруг словно очнулась.

Бог ты мой, о чем тут думать! Я же теперь свободна!

Это было озарение. Прижав обе руки к груди, она смотрела в пространство счастливым взором. Наконец-то у нее есть право… нет, у нее есть повод, всего лишь ничтожный повод расстаться с мамой и начать свою жизнь.

Если, конечно, не поздно.

1

«Дорогая тетя Ло!

Мне бесконечно стыдно оттого, что мы так давно не переписывались и не виделись с тобой. Конечно, ты вправе на нас с мамой обижаться. Однако ты сама когда-то пошутила, что о существовании родственников вспоминаешь лишь тогда, когда наступают крайние обстоятельства.

Кажется, последний раз мы встречались на похоронах отца? Да, это было семь лет назад. Чуть позже ты предлагала мне перебраться к тебе в Нью-Йорк, но я отказалась, потому что не хотела оставлять маму одну… Время лечит любые сердечные раны. Теперь мы смогли справиться со своей бедой и стабилизировать капиталы, которые, как ты знаешь, слегка пошатнулись с уходом отца.

Единственное, что нам не удалось вполне пережить, это чувство одиночества и оторванности от большой дружной семьи, к которой принадлежал отец и к которой принадлежишь и ты.

Я обращаюсь к тебе с огромной просьбой и надеюсь на твою помощь и участие. Дело в том, что в ближайшее время я собираюсь перебраться в Нью-Йорк, так как мне необходимо устроить свою жизнь и карьеру. Словом, мы посоветовались с мамой и решили, что теперь она вполне способна жить одна, без меня, и я со спокойным сердцем могу оставить ее.

Если тебе будет не трудно, не могла бы ты принять меня в своем доме, пока я не устроюсь и не найду подходящую квартиру?

Мне на самом деле искренне жаль, что мы замкнулись в своем горе и перестали общаться с папиной семьей. Может быть, ваше общество помогло бы нам легче пережить последние семь лет. Тем более за эти годы многое изменилось, и я уверена, что и у тебя и у нас найдется множество новостей, которые удивят и обрадуют нас обоих. Я давно не видела моих дорогих Сандру и Джонни, да и мистер Флетчер давно нам не звонил и не писал. Впрочем, надеюсь обсудить все при встрече.

Дорогая Ло, я буду ждать твоего ответа или звонка, как тебе удобней. Рада пообщаться и увидеться.

— А так нормально? — Эмили повернула ноутбук к матери, чтобы та могла прочитать текст.

— Да, вполне изящно и без лишней высокопарности.

— Отправляю. Может, она сразу позвонит?

— Если сейчас она сидит и читает почту, то перезвонит. А может, начнет вредничать. Папина сестрица та еще стерва.

— А мне она всегда нравилась и вовсе не казалась стервой.

— Ты еще убедишься в моей правоте.

— Да? Ты хочешь сказать, что мне лучше не останавливаться у нее?

— Милая моя, если бы у нас были друзья или другие родственники, я бы не задумываясь отправила тебя к кому угодно, лишь бы ты не попала в руки Ло.

— Но у нее ведь лучше. И потом, ты сама всегда говорила, что я не способна жить одна.

— Да, пожалуй. Но ты можешь найти другую компанию. Со временем, конечно.

Эмили внимательно посмотрела на мать.

— Почему ты ее так не любишь?

— Не люблю?

— Да. Она что, когда-то перешла тебе дорогу?

— Да нет. — Иден передернула плечами. — Просто мы с ней слишком разные.

— Мама, а ты сама никогда не хотела уехать из этого города, из этого дома?

— Почему ты спрашиваешь?

— Иногда мне кажется, что эти стены тяготят тебя гораздо больше, чем то… чем память… чем… словом, что папы больше нет и все так вышло.

Иден выпрямилась, скрестив руки на груди, и надменно подняла брови. Эта поза всегда означала, что она оскорблена и намерена дать отпор. Эмили с безнадежным восхищением смотрела на нее. Нет, мне никогда не стать такой! Никогда у меня не получится так потрясающе держать спину и одним взглядом подчинять любого — от швейцара до президента отцовского холдинга.