Гарлем — Детройт - Иван Наумов

Иван Наумов

Гарлем — Детройт

Солнечный Джош

Нет прошлого — только мешанина размытых образов, наслоение аномалий в нейронных цепочках внутри бесценной черепной коробки. Тонкая химия, тонкая физика, хороший бизнес.

И будущего нет. Лишь слабоумные связывают свои фантазии и предчувствия с реальным положением дел на следующем делении бесконечной временной оси. Высокие помыслы, шаткая логика, плохой бизнес.

Скольким-то там миллиардам Божьих тварей досталось всего одно настоящее — одно на всех, да и то второсортное, — и кто успел, тот успел. Или ты в обойме, или на помойке. Копаешься в мусоре и провожаешь взглядом платиновые дирижабли, в закатных лучах скользящие над гладью Эри, Гурона или Сент-Клера в сторону мифического канадского рая.

Джошуа в свои четырнадцать работал больше, чем взрослый. День походил на день — конвейерная штамповка. Шесть тридцать. Убить будильник. Прийти в себя, проглотить хоть что-то и успеть разобрать почту. Простые запросы сбросить сестре, а закавыки закачать в наладонник. По дороге в школу созвониться с поставщиками и, главное, озадачить Рича спецзаказами.

На большой перемене вместо завтрака можно состряпать несколько ответов. Обычно клиенты разбрасывают запросы сразу на несколько адресов, даже не утруждая себя прятать список в «скрытую копию». Если не ответить до полудня, шансы зацапать заказ падают до нуля.

Шаблоны писем отполированы до буквы. Стиль увеличивает шансы. А по сути — вариантов ответа три: «есть именно то, что вы ищете», «заказали вчера, потерпите до завтра» и «можем предложить кое-что еще лучше, чем вы хотели», — это когда уже совсем безвыходная ситуация.

Подпись всегда одинаковая: «До скорой встречи! Солнечный Джош». Слова о встрече на многих клиентов действуют магически.

Наоми, тридцатилетнюю безмозглую сестрицу, накрыл очередной приступ беременности — будто в этом мире кому-то нужен еще один черномазый! Теперь она скорбно сидит в салоне только до прихода Джоша, и ему остается всего ничего — в одиночку часов десять, до глубокой ночи. А по воскресеньям ей, видите ли, надо всем выводком переться в церковь, рвать связки и оттаптывать пятки. Пятый племянник подсядет на госпел еще в утробе. И догадайтесь, кому тем временем дежурить в салоне!

От такого режима можно слететь с катушек, но Джош не в обиде. Эльдорадо — понятие преходящее. Особенно в хай-теке. Поймал волну — плыви. Еще год, три, пять — и корпорации раздербанят частные лавки, а брейнинг из экзотического новшества превратится в полноценную индустрию. И до этого времени надо успеть заработать — если не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы близко к тому.

То утро началось с неожиданности — тихо сдохла младшая вирусоловка. Не системная, а «спамоедка». Пока Джош искал дистрибутив, во «Входящие» навалило всякого.

«Гороскоп на сегодня, — прочел он. — Тема дня — правильное решение». В корзину.

«Джош! Спасибо за Таити! А есть сафари или что-то африканское? Желательно женское…» Сестре.

«Здравствуйте! У вас есть спортивные ролики?..» Туда же.

«Сколько вы знаете женских имен на А?» В мусор.

«Если ты еще раз подсунешь мне „мазо“ вместо „садо“, тупая скотина…» Упс! В наладонник. Нет, Наоми просто редкая дура! Придется извиняться за ее ошибку — совсем нехорошо получилось.

«Никто не знает, где скачать „Русские идут“? Только в нормальном качестве…» Это еще что за хрень? Придется целиком читать — не поймешь, о чем и речь. А уже совсем пора бежать.

Рюкзак. Бутерброд, наладонник, ствол, ключи, бабки для Рича… Ничего не забыл?

Посмотреть в глазок — у дверей чисто, выключить сигнализацию на пять секунд.

— Всем пока!

Выйти, захлопнуть дверь.

Здравствуй, Детройт!

Мистер Адамс

— Хотела пожелать удачи! — директор, мумиеобразная кореянка пенсионного возраста, эмфатически стиснула его локоть. — Первый урок — как первое свидание. Я уверена, вы им понравитесь!

Коридоры школы еще пустовали. Преподаватели спешили разойтись по кабинетам.

— Надеюсь, — Адамс осторожно высвободился.

— Провожу вас, — по-своему восприняла его движение та. — Волнуюсь, будто сама иду! Конечно, белых учителей у нас давно не было. Кстати, не вздумайте представляться учителем. У нас с этим строго, здесь не Нью-Йорк. Много адвокатских детей, быстро привлекут за моральное давление.

Ненатурально улыбнулась — мимическая композиция «Ну, мы-то с вами всё понимаем, вот и не стоит лезть на рожон».

— Также поосторожнее с пристальными взглядами. Нет, я сейчас не про домогательства. Южные мальчики — очень мнительные и скорые в принятии решений. Тем более вы сразу со старшего класса начинаете. На первое время — минимум диалогов, больше рассказывайте. Будут шуметь — не обращайте внимания. Микрофон вам новый поставили, не фонит, не шуршит. Колесико громкости выведено под стол, сможете прибавить-убавить абсолютно незаметно.

Остановились у дверей его класса.

— Спасибо! — Адамс попытался сразу войти внутрь.

— И загляните ко мне завтра утром! — директор снова схватила его за рукав. — Поде́литесь впечатлениями!

Аксиния

Конечно, такой подставы, как смена школы, она от предков никак не ожидала. После того, как отец потерял работу в редакции, ясно было: где предложат место, туда и придется ехать. Детройт — не Аляска, что уж.

Город поразил Аксинию. Их фургончик — гигантский лось с привязанным на крыше бабушкиным креслом-качалкой вместо рогов — въехал в пустынные кварталы центра. Из-за опущенных ставен, из полутемных арок, отовсюду по чуть-чуть сочились рваные такты рэг-рэпа. Нет людей на улицах — лишь там и тут мелькнет закапюшоненная тень, рыкнет мотоцикл, блеснут отсветы невидимых фар. После кипящего жизнью Нью-Йорка этот город казался призраком.

Хорошо если в одном здании из пяти угадывалось присутствие жизни: свежая побелка, незапылившиеся тарелки антенн, подметенные пятачки перед входами. В одном из таких домов жила тетя Софи, мамина сестра, там же нашелся и свободный этаж под заселение. «Группироваться» здесь считалось выгодным, безопасным и престижным.

Почти неделю с мамой и бабушкой распаковывали вещи; отец уже на следующий день погрузился в новую работу и выныривал лишь дважды в сутки — за утренним кофе и во время ужина, изливая на домочадцев впечатления.

— Как можно ограничивать писательскую свободу? — взмах свернутой в рулон газетой. — Неужели они думают, что, сидя в отсеке, как радист подводной лодки, я напишу больше или лучше, чем дома?