Чернушка - Петр Сигунов

Сигунов Петр Николаевич

Чернушка

Петр Николаевич СИГУНОВ

Чернушка

Повесть

Повесть Знакомит Читателей С Нелегким Трудом Геологов, Учит Любви К Природе.

________________________________________________________________

СОДЕРЖАНИЕ:

О. Чистовский. Об авторе этой книги

Памятный снимок

Мы летим в тайгу

"Идет-гудет Зеленый Шум..."

"В нашем полку прибыло"

Первый бросок в неведомое

Сон "младенца"

Бельчата

В няньках

И раз... и два...

Строгая воспитательница

И снова в путь

Рыжик

Обида Найды

Чернушка болеет

Целебная ягодка

Кедровые орехи

Беспокойная путешественница

"Принцесса на горошине"

С добрым утром!

Медвежья услуга

Забавные новости

Неразлучная игрушка и злая бестия

Полосатые гости

Тайна фотографии

Полыхание лета

Шалунья

В дождливую скуку

Таежный хлеб

Дерзкий хищник

В мертвой тайге

Окзирия

Ненавистный теремок

"Нет худа без добра"

Хищный грызун

Любовь к свободе

Конкурент Дурова

"Кто в тереме живет?"

Вездесущая хозяйка

С точки зрения Чернушки

Голос тоски

В зоопарке

Эпилог

________________________________________________________________

Однажды в книжном магазине я увидел книжку небольшого формата с интригующим названием "Танцующие иголочки". Имя и фамилию автора Петра Сигунова я раньше не встречал. Книга состояла из коротких рассказов и зарисовок о зверях, птицах, рыбах, цветах, травах и грибах. Чуть ли не на каждой страничке были смешные рисунки.

Тут же, стоя у прилавка, я начал читать эту занимательную книжку.

Короткое вступление начиналось с неожиданного вопроса: "Вы что думаете, писать умеют только люди?" И на поставленный перед читателем вопрос автор отвечал: "Пишут все: звери, птицы, рыбы. Но каждый пишет по-своему. Зайцы - лапами. Прыг-прыг - вот и буква, скок-скок - вон и вторая. И потянется, запетляет строчка по белой книге. Читай, коли умеешь. Здесь, под лиственницей, заяц лежал, там, в кустах, - закусывал прутьями ивы. А дальше росомаха закусывала зайцем.

Олени пишут копытами. Как сдвоенные лодочки плывут их следы по жестким волнам морозных сугробов. И вдруг перепутались, размазались, перехлестнулись замысловатыми линиями. Кто же стер оленьи буквы-лодочки? Да сами же писаки. Им захотелось есть и они начали копытить из-под снега ягель, взбивать рогами таинственные знаки.

Полярные песцы пишут не только лапами. По тому, какие строки начертят они своими пушистыми хвостами, остроглаз-охотник сразу же узнает, что делал зверь: выслеживал ли белых куропаток, или охотился за леммингами.

Пишут все, и каждый по-своему. Птицы - крыльями, ногами, клювом; нерпы - ластами и брюхом; рыбы - плавниками и головой.

Все живое на земле торопится написать о себе летопись. И я тоже хочу оставить частичку своей души в нескончаемом океане человеческих книг".

И автор, внимательно читая "летопись живой природы", умело "перевел" ее на общедоступный человеческий язык.

Так читатель узнает, что "танцующие иголочки" - это не что иное, как мальки-хариусенки, которые выпрыгивают из воды и ловят мошек.

"Их было такое множество, - поделился своими наблюдениями писатель, - казалось, они волшебным чудом сбежали сюда от всех швей мира. Беззвучно протыкали они розовую гладь воды, оставляя на ней еле заметные колечки, взлетали вверх, падали отвесно и снова взлетали, стремительные, порывистые. Я лег на камни и стал любоваться танцующими иголочками. Со снайперской меткостью хватали они мельчайшую, как точка, серенькую мошку и очень редко случалось, чтоб промазывали".

Героем другой небольшой новеллы под названием "Изумрудница" стала обычная зеленая ящерица, которая встречается повсюду довольно часто. О своем первом знакомстве с нею автор сообщил: "...на белой глыбе известняка лежала ящерица... необыкновенной красоты, словно вылезла из волшебной малахитовой шкатулки Бажова. Она была зеленая-презеленая. Как молодые всходы озимой пшеницы. Тонкие голубые жилки затейливо извивались на ее точеном панцире, будто просветы чистого неба среди майских березовых листьев. Под глазами яркими искорками светились красные крапинки... Каждый день я снова видел ее и открывал в ней неведомые красоты".

Так написать мог только человек, влюбленный в природу, зорко всматривающийся в окружающий его животный и растительный мир, в котором еще столько нераскрытых тайн и неразгаданных загадок.

В составе геологических экспедиций на протяжении многих полевых сезонов Петр Николаевич Сигунов искал полезные ископаемые в тундре Таймыра, в сибирской тайге, в диких горах Тувы и других районах нашей необъятной страны.

Но Петр Николаевич искал не только железную руду и кристаллы исландского шпата, но и встреч с редкими птицами и зверями. Он любовался чудесными горными пейзажами, неповторимыми рассветами и закатами, прислушивался к лесным шорохам, наслаждался трелями пернатых певцов, заглядывал в прозрачные реки и озера, где обитают таймени, хариусы и ленки. Его внимание привлекали растения, встречающиеся в тундре и тайге. Петр Николаевич интересовался решительно всем, что видел вокруг себя. И эта его неуемная страсть к познанию просто поражает. Кажется, ничего нет, на чем бы не задержал он свой зоркий, внимательный взгляд.

О самом важном, что удалось подглядеть, он обязательно записывал в свой походный дневник. Всегда был в действии и неразлучный спутник фотоаппарат. Так проходили дни за днями, месяц за месяцем в дальних странствиях. А возвращаясь из экспедиций на "зимние квартиры" в Ленинград, переполненный впечатлениями Петр Николаевич Сигунов в свободное от службы время писал увлекательные рассказы, очерки и повести.

Так буквально по горячим следам были написаны им чудесные книги: "Дороги начинаются с тропинки", "Сквозь пургу", "Ожерелья Джехангира", "Лесное счастье", "Зеленые звезды" и другие.

И вот перед юным читателем новая книга Петра Николаевича "Чернушка". Это повесть о белочке, которая является полноправным членом небольшого коллектива геологов, занятых исследованием одного из труднодоступных районов Красноярского края - бахтинской тайги.

Из повести читатель узнает о том, чем занимаются геологи-поисковики, и получит яркое представление об одном из интересных уголков сибирской тайги.

О л е г Ч и с т о в с к и й

Памятный снимок

Есть у меня редкостная, забавная фотография: на большом крутогорбом подосиновике сидит маленькая темная белочка. В передних лапах держит кусочек гриба, жиденький лохматый хвост прижала к пушистой круглой спине. Это - прихватка на память, картинка-незабудка из моей давнишней походной тетради, когда я был еще молодым, начинающим инженером.

Мы летим в тайгу

Оранжевая полярная "Аннушка" гулко взревела и, раскидывая веером пенистые брызги, помчалась по Нижней Тунгуске. Обогнув песчаную косу, остановилась, точно для передышки. Еще напористее зарокотал мотор. Стремительно рассекая алюминиевыми поплавками волны, гидросамолет ринулся против течения и, оторвавшись от воды, кругами, словно беркут, стал набирать высоту.

Внизу мутной желтой лентой тянулся располневший от весеннего разлива Енисей. Маленькие, будто игрушечные буксиры, попыхивая копотью, натруженно тянули к Игарке длинные караваны плотов золотистого леса. На холмистых берегах одиноко пестрели полосатые створные вехи.

Рядом со мной сидит рабочий отряда Сашка Волынов - невысокий юноша лет двадцати двух (может, и старше) - в коричневых остроконечных ботинках с надраенными бронзовыми пряжками; в узеньких голубовато-серебристых джинсах, обшитых множеством блестящих пуговиц, в желтой штапельной рубашке, на которой пестрели оранжевые обезьяны, фиолетовые павлины и синие попугаи. Длинные густые светло-русые волосы волнистыми прядями спадали на плечи. Над верхней губой виднелся белесый пушок усов.

Сашка жадно прильнул к иллюминатору. Он не покинул его даже в тот момент, когда гидросамолет резко накренился, готовый, казалось, вот-вот перевернуться под порывами ветра; и все мы испуганно прижались к полу, держась за привязанные к крючкам веревки! А бочонок с сухой картошкой запрыгал по нашим спинам.

Сашка смотрел, смотрел в круглое оконце и вдруг не выдержал:

- Ребята, глядите, какие там диковины!

Прораб геолог Курдюков, одетый в барашковый полушубок, процедил сквозь зубы:

- Ничего себе диковины нашел! Болотины ржавые его восхитили... Вот поползаешь, голубчик, по таким вонючим красотам на пузе, чтоб не засосало, - иные песенки запоешь... - Он поправил очки и чем-то стал напоминать взъерошенного филина.

Я не мог узнать своего помощника. В Ленинграде он был совсем иным. Там его круглое лицо всегда излучало добрую улыбку, и любой, даже самый вспыльчивый человек, мгновенно успокаивался, стоило только Курдюкову с ним заговорить. Голос у него был мягкий, бархатистый, а сам он походил на ласкового циркового медведя - широкоплечий, коренастый, большеголовый, в спортивном костюме.