БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК - Л. ВОРОНКОВА

Л. ВОРОНКОВА

БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК

КАТЕРИНА

Морозная луна висела над синими сугробами. В избах уже давно погасли огни. Уж и петухи один за другим подавали полночные голоса…

Гармонист, выйдя из избы-читальни, в последний раз рассыпал малиновую дробь плясовой метелицы и закинул гармонь за плечо:

Прощайте, девушки, спокойной ночи!

– Пора по домам, – сказала одна.

– Пора, – повторила другая.

И начали расходиться по две, по три, допевая еще недопетые песни.

Комсомольцы – приземистый, широколобый Ваня Бычков и смуглый, как цыган, секретарь комсомольской организации Саша Кондратов, – остановившись у крыльца, благодарили Сергея Рублева.

– Спасибо за доклад, Сергей! – сказал Саша, крепко тряхнув руку Сергею. – Дельный доклад сделал! Ведь у нас о новостройках разговору в колхозе много, люди интересуются… Спасибо, Сергей! Приходи к нам почаще!..

– А как девчата сидели, Саша, ты заметил? – перебил его Ваня. – Просто глаз с Сергея не спускали! А Клашка Солонцова, Саша, ты видел? Рот раскрыла и сидит! – И Ваня засмеялся, по ребячьей привычке запрокидывая голову.

Сергей Рублев слушал их, сдержанно улыбаясь.

– А мне что-то кажется – не дошел мой доклад до наших девушек, – сказал он, приподняв свои темные, на разлет, брови. – Тут же, после доклада, как начали отплясывать, будто только и ждали, чтоб до гармони дорваться!

– Э, нет! – возразил Саша, и черные глаза его весело блеснули. – Я наших девчат знаю: если неинтересно, то и слушать не будут. Так и начнут одна за другой разбредаться…

– А что мы стоим? Проводим Сергея! – предложил Ваня.

– Да, – сказал Сергей, – поспать часика два, да и в МТС. К утру на работу нужно.

И они все трое медленно пошли по широкой снежной дороге.

Девушки, стоявшие в сторонке под белыми от инея ветлами, молча проводили их глазами.

– А все-таки, как я гляжу, хороший парень Сережка Рублев, – сказала Анка Волнухина, в своей красной шапочке похожая на плотный подосиновый грибок. – Как говорить научился! И откуда все знает?

– Ну, «откуда»! – возразила белокурая тоненькая, как березка, Нина Клинова. – Небось, сколько литературы прочитал: и газет, и журналов… Подготовился! А ты думаешь, как доклад-то делают? С потолка берут?

– Да я и сама газеты читаю! – продолжала Анка. – Но сегодня я этот экскаватор, вот честное слово, девушки, я будто на своем поле увидела. Работает и работает на одном месте, а надо на другое перейти – он вдруг приподнимется, дальше шагнет! И как это Сережка рассказал про него – все ясно!

– Ну, а чего ж не ясно? – сказала Клаша Солоннова. Приоткрыв рот, она глядела вслед Сергею Рублеву, глядела до тех пор, пока он не свернул к своему дому. – А чего ж ему не рассказать? Чай, сам механик да комбайнер, машины знает.

– Девушки, а правда говорят, что Сережку мать из дома в МТС не отпускала? – с любопытством спросила Нина.

– Не отпускала, конечно, – подтвердила Клаша с таким видом, будто она сама при этом присутствовала. – Ну, да Сережка сам такой же, как Рублиха: крепкий! Что задумал, то и сделал. А теперь вон сколько денег зарабатывает!

– Ох! – вздохнула Нина и, поежившись, засунула руки в (пороченные мехом рукава. – Клашке лишь бы побольше денег зарабатывать!

– Ох! – засмеялась Анка. – А Нинке только бы вздыхать! А куда мужик годится, если заработать не умеет?

И, форсисто притопывая новенькими ботиками по скрипучему снегу, она вполголоса запела:

Как на горке на гореДевки спорят обо мне!Да что ж вы, девки, спорите -Да вы ж меня не стоите!

И добавила:

– Эх, жаль – МТС далеко! Была б МТС поближе, все почаще бы Сергей домой забегал!

Была и еще одна среди девушек, которая стояла молча, слегка кутаясь в пушистый белый платок. Большие глаза ее задумчиво и светло глядели из-под сквозной каймы платка, опущенной на брови. Она слушала подруг и, казалось, не слышала их.

– Катерина, ты что это? – смеясь, крикнула Анка Волнухина, заглядывая ей в лицо. – Заснула, что ли?

Катерина улыбнулась и несколько раз моргнула крупными ресницами, будто и в самом деле стряхивая дрёму.

– И сама не знаю… – ответила она. – Вот вы разговариваете, а у меня все это перед глазами: степь, пустыня, желтый песок… Колючие саксаулы торчат… Жара, пекло, в радиаторах вода кипит. И вдруг – ветер, и весь этот горячий песок – к небу, и несется черной бурей!.. И солнца не видно!

И вот там работают наши люди. И там будет вода, сады, зелень… Города выстроят.

– Не пора ли по домам? – вдруг зевнув, сказала Клаша Солонцова. – А то скоро вставать – да в овчарник. Пожалуй, пойдешь ягнят кормить – и заснешь там!..

– Да, правда, – согласилась и Нина Клинова, – поздно уже!

Но Катерина, словно только сейчас вышла на улицу, оглянулась кругом – на сверкающий снег, на неподвижные белые ветлы.

– Что вы, девушки! – живо сказала она. – Ну неужели с этих пор спать? В такую-то ночь!

– А что делать? – спросила Анка. – Волков гонять?

– Ой, не знаю, что делать, не знаю! Только я до утра не шла бы с улицы! – И вдруг, закрыв рот руками, она засмеялась в свои пестрые варежки. – Придумала! – закричала она. – Штуку придумала!

– Ой, Катерина! – засмеялась и Нина Клинова. – Какую штуку?

– Какую штуку? – заинтересовалась и Анка.

А у Клаши Солонцовой загорелись глаза и дремота исчезла.

– Видите, вон около телятника столб стоит? – сказала Катерина, понизив голос. – От старой загородки остался. Видите?

– Ну, и что?

– Давайте мы этот столб нарядим. Шапку на него наденем. А потом Наталью Дроздиху вызовем… Она ведь всю ночь дежурит в телятнике. Постучимся, она и выйдет, а тут человек стоит! А?

– Давайте – с готовностью и заранее смеясь, подхватила Анка. – Вот смеху-то будет!

И все согласились:

– Давайте!

– Батюшки! А спать-то когда же? – всплеснула руками Клаша.

– Ой, да перестань ты – «спать», «спать»! Вот нашла об чем говорить! – закричала Анка. – Тут время не ждет, а она – спать!.. Вот где полушубок взять?

– Сейчас вынесу! – откликнулась Нина Клинова. – И шапку дедушкину!

Нина проворно вскочила на крыльцо, не скрипнув ступенями. Не прошло и двух минут, как она снова появилась на крыльце, держа в охапке дедушкин полушубок и косматую его шапку.

Девушки, стараясь ступать тихонько, чтобы снег не скрипел, подобрались к столбу. Притащили из поленницы полено, положили на верхушку столба и надели полушубок.

– Хорош!

– А голову?

– А вместо головы – шапку! Вот так! Будто он ее надвинул и лица не видать!

– Ух, хорошо! Человек и человек стоит!

– Бегите за угол, – сказала Катерина, – а я Наталью всполошу.

Тетка Наталья Дроздова только что обошла телятник. Телят было немало: и маленькие – молочники, и большие – уже ходившие в стадо. Маленькие спали за перегородкой, прижавшись друг к другу.

– Тесно, тесно… – вздохнула Наталья – Когда одни свои были – то ли дело! А теперь – с трех деревень, и все в один двор. Разбирайся с ними как хочешь!

При свете лампочки, висевшей под потолком, Наталья разглядела, что у многих телят заиндевели морды и ресницы.

– Еще надо подтопить, – решила она. – Эко морозы-то на улице! Не похоже, что февраль на исходе. Крещенье, да и только!

Наталья открыла печку и подбросила несколько поленьев в жаркие, еще не прогоревшие угли. Еловые дрова защелкали, затрещали, разбрызгивая искры.

– Дровец не могут привезти хорошеньких! – продолжала вести сама с собой разговор Дроздиха. – От елки-то один треск, а жару нету… Мы для своих теляток отгородили бы маленький хлевушек, да и натопили бы. А такую хоромину разве натопишь? Вот и будут телята простужаться. А Марфа Тихоновна – отвечай. А как же? Старшая телятница, бригадир! А поди-ка, справься с такой оравой, когда они со всех трех деревень тут! Вот один уж и погиб. А почему? Простудился. Мы-то своих бывало за печкой держим, а в таком холоде как телка уберечь? Эта скотинка нежная.

Наталья вдруг прервала разговор и прислушалась. Ей показалось, что кто-то снаружи пробует отпереть ворота. Наталья подошла к воротам. Да, трогают замок! Дергают!

– Эй! Кто там балует? – сердито закричала она.

За воротами молчали. Только чьи-то осторожные шаги проскрипели по снегу и затихли.

Наталья постояла, послушала. Тишина… Лишь телята посапывают и вздыхают во сне.

– Выйти посмотреть… – решила Наталья.

Она приоткрыла маленькую дверцу в воротах и выглянула на улицу. Сиянье лунных снегов ослепило ее.

«Эко красота!» – хотела сказать Наталья, но не успела прямо против ворот неподвижно стоял человек и смотрел на нее.

– Ай! – вскрикнула Дроздиха и захлопнула калитку, но гут же, устыдившись своей трусости, снова приоткрыла ее.