Либертарные представления о гражданском обществе - Вадим Дамье

Вадим Дамье Либертарные представления о гражданском обществе

Следует сразу же оговориться: что теоретики анархизма — противники государственной власти — почти никогда не пользовались самим термином «гражданское общество» как таковым. Либеральные теории «участия» граждан в управлении государством для них совершенно неприемлемы. «Это понятие гражданственности, — пишут, например, современные французские анархо-синдикалисты, — со всей очевидностью вписывается в идиллическую и обманчивую картинку государства. Государства, для функционирования которого от граждан требуется быть активными, информированными и правильно голосовать... Хотя представление об активном и ответственном рядовом гражданине, который борется и участвует в принятии решений, в теории симпатично, на практике, тем не менее, реалии индустриального общества на самом деле отнюдь не способствуют существованию такого рода индивидов, совсем наоборот»[1]. Тем не менее, анархисты не только позитивно относятся к самому принципу участия людей в принятии общественных решений (как это было с гражданами греческих полисов или средневековых городов-коммун)[2], но и считают такое положение дел своим идеалом (система всеобщего самоуправления).

Сама постановка вопроса о государстве и обществе в анархизме основана на представлении не просто об их отличии друг от друга, но именно об их противоположности. Либертарии резко и решительно оспаривали распространенные в социологии и истории идеи о совпадении государства и общества. Так, Петр Кропоткин особо подчеркивал: «...Смешение двух совершенно различных понятий, «государство» и «общество», идет вразрез со всеми приобретениями, сделанными в области истории... Государство есть лишь одна из тех форм, которые общество принимало в течение своей истории. Каким же образом можно смешивать постоянное с случайным — понятие об обществе с понятием о государстве?»[3].

Идею о кардинальном отличии общества от государства высказывал еще основоположник современного анархизма Михаил Бакунин. Общество было для него естественным состоянием человеческого рода, а не продуктом «общественного договора», как у теоретиков Просвещения и либералов. «Человек, — писал он, — животное общественное, подобное многим другим животным, появившимся на земле до него. Человек не создает общества путем свободного договора: он рождается в недрах общества и вне общества он не мог бы жить как человек, ни даже стать человеком...»[4]. Хотя это «естественное общество», которое еще «начинается с животности», в представлении Бакунина, само постепенно «очеловечивалось» по мере развития индивидуальной и коллективной свободы и отрицания «животности», тем не менее, оно, по существу, рассматривалось им как имманентное человеческой природе[5]. Иначе обстояло дело с государством. «Государство, — отмечал Бакунин, — есть исторически преходящее учреждение, временная форма общества...; но оно отнюдь не имеет фатального и неподвижного характера общества, которое предшествует всякому развитию человечества и которое, обладая всей совокупностью всемогущих естественных законов, действия и проявлений, составляет самую основу всякого человеческого существования... Общество одновременно и предшествует, и переживает всякого человеческого индивида, как сама природа. Оно вечно, как природа..., оно продлится, пока будет существовать наша земля... Ибо человеческое общество есть, в общем, не что иное, как последнее великое проявление или создание природы на нашей земле»[6].

В то же самое время, Бакунин признавал, что общество отнюдь не неизменно, оно развивается и принимает различные формы на протяжении человеческой истории. И общество с государством — одна из таких форм. «...Государство, — писал он, — есть зло, но зло, исторически необходимое, так же необходимое в прошлом, как будет рано или поздно необходимо его полное исчезновение, столь же необходимое, как необходима была первобытная животность и теологические блуждания людей. Государство вовсе не однозначаще с обществом, оно есть лишь историческая форма , столь же грубая, как и отвлеченная. Оно исторически возникло во всех странах от союза насилия, опустошения и грабежа... с богами...»[7].

Высказанные Бакуниным взгляды на общество и государство в некоторых аспектах очевидно похожи на те, которые были сформулированы в марксизме, и в то же самое время, существенно отличались от марксистских. И анархисты и марксисты сходились в том, что общество является более древним институтом, чем государство, сопутствующее жизни человечества лишь на протяжении части его истории. С другой стороны, если марксисты видели в обществе преимущественно экономический феномен, то есть объединение людей для совместного удовлетворения их хозяйственных потребностей, то для анархистов — это феномен изначально биологический, приобретший затем собственно социальные черты.

Анархистские теоретики конца XIX — начала ХХ веков развили эти основные положения либертарной концепции общества и государства. Прежде всего, такое развитие было, конечно же, заслугой Петра Кропоткина.

Кропоткин попытался обосновать идею о биологическом происхождении человеческого общества, анализируя роль взаимопомощи и коллективных действий в жизни природы и человечества. Этой темы посвящено его фундаментальное исследование «Взаимная помощь как фактор эволюции». Суммируя свои представления на сей счет в очерке «Государство и его роль в истории», Кропоткин замечал: «В борьбе за существование именно виды животных, живущих обществами, имеют всегда преимущество перед необщественными видами... Общество не было выдумано человеком, оно существовало раньше появления человекоподобных существ»[8]. Другой выдающийся анархист XIX — начала ХХ вв., Эррико Малатеста утверждал, что социальный инстинкт, который движет человеком и побуждает его вместе с другими людьми составлять общество, «имеет свое происхождение в стремлении всех живых существ сохранить свой вид..., и он развился в такой степени и с такой силой, что с тех пор образует... основу этической природы человека»[9].

Эта имманентная социальность, полагали анархисты, всегда побуждала людей жить обществами, которые на протяжении тысячелетий принимали самые различные формы — родов и племен, семей, сельских и городских общин, цехов, гильдий, братств и т.д. Существовавшие в них общественные учреждения, то есть органы и механизмы принятия и осуществления коллективных решений, были основаны на принципах самоорганизации, солидарности и автономии. Лишь на позднем этапе развития рядом с самоорганизованным обществом появился институт государства.

Итак, общество, в глазах анархистов, — это совокупность естественных, хотя и развивающихся форм общежития, совместной жизни людей, социальных связей, основанных га самоорганизации и взаимопомощи. Говоря словами Кропоткина, «как всякий живой организм, общество представляет собой... очень сложный результат тысячи столкновений и тысячи соглашений, вольных и невольных, множества пережитков старого и молодых стремлений к лучшему будущему». »[10]. Но что же такое, с точки зрения анархистов, государство?

«Анархисты, — подчеркивал Малатеста, — используют слово государство для обозначения совокупности всех политических, законодательных, юридических, военных институтов, через посредство которых народ лишается руководства своими собственными делами, возможности определять свои действия, заботы о своем собственном благополучии с тем, чтобы передать их нескольким людям, которые благодаря применению силы или выбору народа приобретают право издавать законы, касающиеся всего и всех, пользуясь в этих целях силой всего народа»[11]. Иными словами, государство — это власть, отделенная от населения, своеобразная узурпация общественных полномочий (пусть даже с согласия общества), это институты, обладающие монопольным правом принимать решения, приказывать и заставлять повиноваться своим приказам, то есть институты и аппараты насилия и принуждения.

Однако в представлении анархистов государство не ограничивалось одним только аппаратом приказания, насилия и принудительной координации человеческих действия. Это еще и сам механизм принятия общественных решений, система колонизации общества правящим аппаратом. «Понятие государства..., — замечал Кропоткин, — обнимает собой не только существование власти над обществом, но и сосредоточение управления местною жизнью в одном центре, т.е. территориальную концентрацию, а также сосредоточение многих отправлений общественной жизни в руках немногих. Оно предполагает возникновение совершенно новых отношений между различными членами общества. Весь механизм законодательства и полиции выработан для того, чтобы подчинить одни классы общества господству других»[12]. Часто анархисты называли это явление «принципом авторитета».