История византийских войн - Джон Хэлдон

Джон Хэлдон

История Византии

ОТ АВТОРА

В работу над настоящим изданием тем или иным образом внесли свой вклад многие мои друзья и коллеги по византиноведению, а также специалисты в других областях. Особенным образом следует выделить студентов, которым я имею удовольствие читать этот курс уже двадцать лет, поскольку эта книга адресована в первую очередь именно им, а также той части широкой публики, которую интересует нечто большее, чем романтизированная политическая история Византийской империи или каталог произведений ее искусства. Я хочу поблагодарить всех этих людей, особенно Джеймса и Розмари Моррис, которые прочли рукопись и сделали целый ряд ценных замечаний. И если я не сумел внести все поправки, то лишь благодаря нехватке времени и ограничениям, наложенным издателями на объем книги. Особую же благодарность я хочу выразить Энтони Брайеру, который впервые пробудил у меня интерес к Византии. Он всегда стремился пропагандировать историю Византии перед самой широкой аудиторией, и эта моя работа служит поставленной им цели и одновременно является данью уважения к его трудам. Большое спасибо Давиду Тернеру, предоставившему свой дом в Греции в мое распоряжение на заключительном этапе работы; Генри Баглаесу за составление превосходных карт и схем; Грэхему Норри за фотографические работы.

Бирмингем, март 2000

ПРОБЛЕМЫ ТРАНСЛИТЕРАЦИИ

Такого рода вступительные замечания делаются практически во всех книгах по византиноведению, поскольку греческие имена и термины различным образом произносятся и записываются в разных используемых системах. Я предпочел транслитерировать греческие термины самым простым и буквальным способом, без указания макронов при употреблении долгих гласных (то есть здесь не будет букв «к» и «ф»), и фонетической передачи некоторых букв, то есть буква «б» будет обозначать звук «б», а не «в». В ряде случаев учтено принятое в большинстве работ написание имен собственных, например написание «Салоники», а не «Фессалоники».

Следует также отметить и то, что греческий язык стал доминирующим языком государства и культуры в конце VI — начале VII в., а до этого такую роль играли и греческий, и латинский язык. Равным образом странно как латинизировать средневековые греческие имена, так и эллинизировать ранние латинские имена и названия, вызывая тем самым путаницу. Поэтому нам пришлось пойти на компромиссный вариант. Имена и термины представлены нами в латинизированной форме до 600 г. н. э., после чего используется эллинизированный вариант. Решение это в известном смысле противоречиво, однако лучшего мы не нашли. Я старался также использовать существующую стандартную терминологию там, где это возможно (например, Константин, а не Константинос).

ВВЕДЕНИЕ

Название «Византия» представляет собой удобную условность, придуманную в XVII столетии французскими учеными для обозначения Восточной Римской империи начиная с V–VI вв. н. э. Константинополь был основан в 330 г. н. э. на месте древнего города Византия (прежней мегарской колонии). Константинополем, «Городом Константина», назвал его в свою честь первый христианский император. Он намеревался таким образом создать новый стратегический центр Римской империи, а также отмежеваться от государственных деятелей предыдущей эпохи. В середине V в. западные области Римской империи, по сути, уже вступили в процесс распада, результатом которого явилось появление на ее бывшей территории варварских королевств франкского, остготского, вестготского, бургундского, в то время как эти перемены не затронули восточные области державы. Вопрос о конце позднеримской эпохи и начале собственно византийского времени является предметом разногласий. Одни прибегают к термину «византийский» в отношении восточных областей Римской империи начиная с 320–330-х гг., то есть с правления Константина I, другие с конца V–VI вв., а именно с правления Юстиниана (527–565). Но в обоих случаях термин «византийский» законным образом охватывает время, следующее за позднеримским периодом, и используется для описания политической истории, общества и культуры средневековой Римской империи вплоть до ее падения в результате турецкого завоевания в XV в.

Сами византийцы называли себя «римлянами» (ромеями), и если они пользовались словами «византийский» или «Византия», то оно применялось ими (иллюстрируя связь, которую ученые византийцы видели между собственной культурой и культурой Древнего мира) для обозначения столицы империи — Константинополя, древнего Византия. Основными характеристиками этой культуры был ее христианский характер, греческий язык в качестве государственного, правящая элита и политическая идеология, основанная на тождестве христианской Римской империи Константина Великого. Куда более существенно то, что с точки зрения культурной самоидентификации грамотная византийская элита начиная с конца VIII–IX столетий видела свои корни уходящими в позднеримский мир и рассматривала классическое научное и литературное наследие — естественно, в приемлемой христианской трактовке — как свое собственное. Указанная элита пользовалась этим культурным наследием, чтобы подчеркнуть свое отличие от иноземцев, варваров и чужаков — с одной стороны, а в рамках византийского общества — от полуграмотного или вовсе необразованного простонародья города и деревни.

Византия представляла собой общество контрастов: провинциальное крестьянство, производившее сельскохозяйственную продукцию, составляло до 90 % всего населения страны на протяжении всей ее истории. С ним соседствовали несколько крупных городских центров. Константинополь — мать городов, второй Рим, резиденция императоров, средоточие грамотности и элитной культуры — намного превосходил все остальные города. В Византийской империи существовал разветвленный государственный механизм со сложной фискальной системой, которая поддерживала армию, флот, государственную бюрократию. Этот механизм позволил сохранить позднеантичное по форме государство вплоть до позднего Средневековья. Это государство было также цитаделью христианской православной церкви и с IX в. превратилось в центр христианского культурного сообщества, простиравшегося от Балкан до русских княжеств. В империи существовала стройная политико-идеологическая система, при которой император, самодержавный правитель, считался помазанником Божиим и должен был поддерживать порядок и гармонию в царстве земном, взяв за образец Царство Небесное. Как следствие, религиозные ритуалы играли ключевую роль как при царском дворе, — что воспринималось как образец для всего общества и для варварского мира, — так в византийском понимании мира. Императоры считались наместниками Бога, но император мог оказаться низвергнутым, и удачливый узурпатор должен был иметь на то произволение Божье (даже если народ при этом не в силах был понять логику Божьего выбора), без которого не мог надеяться на успех. Если Господь избирал дурного правителя, это обстоятельство, подобно, например, стихийным бедствиям или военным поражениям, обычно расценивались как данный Богом знак — обыкновенно как свидетельство Его гнева. А в записанном в VII в. повествовании рассказывается, что настоятель расположенного близ Константинополя монастыря видел сон, в котором ему представилась возможность спросить Бога о том, все ли правители и тираны назначаются по Божественному усмотрению. Он получил утвердительный ответ. «Тогда почему же, о Господи, — спросил настоятель, — ты послал злого тирана Фоку править ромеями?» «Потому, что не смог отыскать худшего», — прозвучал ответ.

Эпидемии, землетрясения, войны, кометы и т. д. расценивались как часть взаимоотношений между жителями земли и небесами и воспринимались соответствующим образом. Стихийные бедствия, как и политические смуты, рассматривались как данные свыше указания на то, что избранный народ — ромеи — уклонились от правильного пути и должны на него возвратиться. В подобных случаях обычно искали причины случившегося, а также — козлов отпущения. Эти мотивы лежали в основе многих имперских начинаний, даже если они были вызваны к жизни объективно действующими долговременными социально-экономическими факторами. Отсюда же следовало и давление на православие («правую веру», то есть правильное толкование Писания и трудов Отцов Церкви). Поэтому многие религиозно-политические конфликты в рамках византийского мира, или конфликты между византийской церковью или правительством и папством, начинались с разногласий по поводу того, приемлема ли конкретная имперская стратегия с точки зрения православия.

Принимая во внимание долгую историю этого государства, неудивительно, что за это время произошли весьма значительные изменения и в государственной организации, и в социальных и культурных ценностях. Поэтому, хотя наличие достаточного количества общих черт и особенностей позволяет пользоваться одним и тем же термином применительно ко всему общественно-экономическому образованию, во многих отношениях государство и общество XV в. очень мало напоминало то, что существовало в VI в. В особенности это справедливо для общественно-экономических отношений в византийском обществе и того словарного запаса, с помощью которого они становились понятными; в еще большей степени это относится к ряду ключевых государственных институтов.