Любовь в Контакте - Олег Павлов

Кроссовки фирмы Lacoste, как я уже успел убедиться – лучший выбор обуви. И это вовсе не реклама. Свою пару я купил четыре года назад и до сих пор остаюсь ею очень доволен.

Особенно в тот день в Питере, где как всегда дождливо. Точнее, не как всегда, а как бывает чаще. Ведь здесь за сутки можно пережить все четыре времени года. Но мои кроссовки спасали меня от слякоти в тот знаменательный день, спасают и сегодня.

А еще этот город настолько же мистический и непредсказуемый как касательно погоды, так и относительно написанных им сценариев миллионов прожитых и проживаемых жизней. На каждом шагу – это не город, а нечто, сотканное из чьих-то эмоций. Что-то из хороших, что-то из плохих. Каждый шаг – чья-то история с неизведанным финалом.

На экранах нашего времени часто можно увидеть фильмы, повествующие о романтических героях, ищущих или нашедших свою любовь, которые просто живут и наслаждаются прогулками по этим прекраснейшим, тихим, узеньким улочкам. Другие все на тех же улочках пытаются обуздать свою судьбу, и направить ход жизни в нужное только им русло. Вот и моя история не многим отличается от обычной романтической прогулки. Хотя она, конечно же сильно отличается от простой прогулки, но свойственна она именно для сценариев, написанных Питером, по-особенному пропитавшим ее какой-то необычной романтикой. И начиналось все чуть больше, чем четыре года назад. В Москве. Вот так парадоксально – началась сказка в Москве, а закончилась именно в Питере.

Чем был знаменателен тот день, когда кроссовки спасали от слякоти? Тем, что после этого наступило НЕЧТО. Это НЕЧТО я не смогу описать. Жизнь это или не жизнь – пока не понятно. Период или ситуация – я не знаю. Но все происходило только потому, что в тот день я был в Санкт-Петербурге.

Теперь все по порядку. Раз все начиналось в Москве, туда и переместимся.

Я зашел в ГУМ, на Красной площади. Тогда я частенько гулял по центру столицы. Я просто обожал его и не представлял какого-то другого места, где я мог бы лучше провести время. Туда я приезжал, чаще всего с полными денег карманами. Я учился в театральном институте на актерском факультете, и меня рано заметили режиссеры, благодаря чему, я уже в студенческие годы дебютировал в различных спектаклях и получал кое-какие гонорары. Мало кто знает, что страстью моей было также увлечение пиротехникой, я любил салюты еще со школьной скамьи. Помню, как дома, в своей комнате проводил эксперимент с батарейками, все это тогда привело ко взрыву питательного элемента, испачканному потолку и моему лицу, черному от сажи, которое строгий отец тут же сфотографировал на новенький полароид. И теперь квартиру нашу на зеркале в самой прихожей украшает мой виноватый детский взгляд, напоминающий мне и, наверное, всем членам моей семьи об ответственности, которую необходимо нести за содеянное, и о том, что сначала нужно как следует подумать, и только после этого что-то сделать. В пиротехнике, как в жизни – обязательно что-то взорвется рано или поздно и нужно быть к этому готовым.

Но, вернемся к кроссовкам. Я начал рассказ именно с них, потому, что как раз они и стали началом истории, и собственно ее концом. Так, что можно сказать, что начал я с конца.

Июль, в Москве было солнечно и довольно жарко. Люди любят позагорать на газонах, в том числе и возле Кремля. А в торговом центре все возле того же Кремля, работают сотни кондиционеров и я не спешу на улицу. Посещая каждый магазин я вальяжно обращаю внимание на все уголки, где имеются ценники со скидками. Ведь там, в фирменных магазинчиках, можно увидеть отличную вещь, которая относится к старой коллекции и потеряла из-за выхода новой семьдесят или пятьдесят процентов цены. А кто знает, старая она или новая – эта коллекция? Так я и наткнулся на пару обуви в уголке с надписью Lacoste. Я начал мерить правый ботинок, он налез в самый раз и мне захотелось модель посвободнее. Мою обувь забрали, принесли другую, как я потом понял, ту же самую, но когда мне сказали, что она чуть больше предыдущей, то я поверил и мне действительно, так показалось. Обувь позже разносилась и не доставляла неудобств. Но я решил, что продавец достойна благодарности за проявленную смекалку. В тот день я не особо хорошо запомнил, как она выглядела, только ее имя осело в моей голове. Оно было совсем не как у обычных людей, ее звали Кармита.

Вечером дома, сидя в своей комнате, я копался в интернете. ВКонтакте не трудно было найти такую персону – Кармита там была одна. Поиск выдал еще пару Кармит, чьи имена были записаны на английском языке, но я сразу понял, что мне нужна, та, чье имя записано по-русски. И узнал ее на фотографии. Вроде она!

Общение выстроилось без труда. Она была открыта для знакомства и готова принять новых друзей. В мои тогда еще двадцать один, я был к сожалению девственником, не смотря на актерское мастерство, неплохую внешность – мой рост больше, чем метр восемьдесят, я худощав, блондин, волосы мои зачесаны назад, меня не редко называли White Band, за ширмой театров. Сравнивая с белобрысым Антонио Бандерасом. Но как-то не клеилось у меня в сексуальном плане, видимо, не запускал я секс в свою зону комфорта, точнее не расширял зону комфорта до тех границ, где был доступен секс. Хотя возможность подворачивалась неоднократно, но в самый последний момент, перед тем, как уединиться с дамой, меня словно перетряхивало, адреналин начинал разрывать все мое тело изнутри, и меня охватывал непреодолимый страх. В те редкие моменты я разворачивался и молча уходил, при этом даже не задумываясь о том, насколько глупо это могло бы выглядеть. Такое было всего раза три и с малознакомыми девушками, так что слухи вокруг меня не распускались. Ибо дам тех я большее не встречал. Я пробовал и выпивать и покуривать и даже в последний раз меня угостили какими-то таблетками, но результат был один и тот же. Я в тот момент словно трезвел, и как загипнотизированный разворачивался и уходил прочь.

Так вот, общаться я мог легко, а переходить куда-то дальше не получалось, но тем не менее, я решил попробовать встретиться с Кармитой. Сначала мы несколько дней попереписывались ВКонтакте. Она жила с подругой в однокомнатной квартире в Биберево. Я снимал квартиру в Медведково. Мои родители жили отдельно, точнее я съехал от них, когда понял, что мне необходимо собственное пространство для реализации своей личности, которого в отчем доме мне отнюдь не хватало. Я жил с приятелем – Игорь. На год младше меня. Работал грузчиком в магазине неподалёку. Мы общались с ним с самой школы. У него с высшим образованием не заладилось, и он, отслужив в армии, пришел и подыскал себе работу, какую получилось. «Меня все устраивает», – говорил он, когда вечерами сидя перед ноутбуком, проигрывающим очередную экранку нового экшена я пытался донести ему, что необходимо менять свою жизнь. Я призывал его прикоснуться к чему-то великому, а он отказывался. И даже, когда я предлагал ему действенный план, его ответ был: «Все-равно у тебя ничего не получится». Он даже сейчас не узнает себя на страницах этой книги, потому что просто никогда не станет читать то, что написал его лучший друг. Хотя дружить он умел!

Квартира наша была по-простецки обставлена самой необходимой мебелью и представляла собой студию, огромной для нас двоих площади, которая была разделена строгими границами, переступать их запрещалось без особого разрешения. Хоть я иногда и нарушал это правило.

Переписываясь с Кармитой, я отходил в свой уголок, где меня не видел Игорь и там мог общаться с ней по несколько часов в день. Точнее в вечер. Общались мы после ее работы и после всех моих дневных похождений по делам учебным, театральным или пиротехническим. Утром я просыпался не от будильника, а от того, что Игорь громко кряхтел ровно в семь часов утра, отжимаясь от пола, подтягиваясь на турнике или приседая – он делал зарядку. А затем бежал в туалет и громко кряхтел уже там, ибо во время последнего упражнения – скручивания на пресс, у него в желудке все сводило и он еле сдерживаясь добегал до своего трона. По крайней мере так он это объяснял мне. Там, на троне, он проводил большую часть свободного времени. Я в эти частые моменты шел готовить себе завтрак, затем после него минут через двадцать тоже мог посетить туалет, совмещенный с ванной и мы уходили примерно в одно время.

Так с Кармитой мы общались около недели, или чуть больше. Затем я предложил ей прогуляться. В начале июля в столице еще тепло и можно много времени проводить на улице. Перед первой встречей я, сам себя не узнавая, изучил много всяких заметок известных соблазнителей и вооруженный кучей всяких фразочек, анекдотов и тем «Для личных разговоров на первом свидании», – как они назывались в первоисточнике, отправился на то самое первое в своей жизни свидание.

Вы, наверное спросите, куда же я девал в свой 21 год весь юношеский запал, так сказать! А его было в то время очень немало. Взять только спектакль «Власть тьмы» поставленный по произведению Льва Николаевича Толстого, мне только в одном этом спектакле по нескольку раз приходилось щупать молоденьких, как сказал бы Конан Дойл – актерок. И если бы эту историю писал Паланик, то ответ был бы прост, я закидывался кокаином, сразу после спектакля тащил эту актерку в свою гримерную комнату, резко сбрасывал с себя тоненький халат, в который одевался между сценами, накокаинивал бы ее грудь и попу, извращался бы с ней во всяческих позах и при этом «Ментос» запивал бы кока-колой, потом в самый неподходящий момент в дверь бы кто-то постучал, я бы с испугу осеменил актерку и наблевал ей на спину, затем у нас родился ребенок, которого я от ненависти к самому себе в тот вечер, спустя годы стал бить, он бы вырос несчастным извращенцем, пырнул меня ножом во сне, его бы отправили в тюрьму и он бы не выжил, на этом все закончилось. И никто не был бы счастлив. И хоть в моей истории концовка не счастливая, но написал ее не Паланик и даже не я. А написана она сама собой. Поэтому и скрывать мне нечего – свой юношеский запал я расстреливал на дно унитаза, когда Игорь засыпал.