Водяная (Рассказ деревенского мальчика) - Тукай Габдулла Мухамедгарифович

Габдулла Тукай

Водяная

(Рассказ деревенского мальчика)

Лето. Жаркая погода. Прыгнешь в речку — благодать!

Любо мне нырять и плавать, воду головой бодать!

Так играю, так ныряю час, а то и полтора.

Ну, теперь я освежился, одеваться мне пора.

Вышел на берег, оделся. Всюду тихо, ни души.

Пробирает страх невольный в этой солнечной глуши.

На мостки, зачем — не знаю, оглянулся я в тоске...

Ведьма, ведьма водяная появилась на доске!

Растрепавшиеся косы чешет ведьма над водой,

И в руке ее сверкает яркий гребень золотой.

Я стою, дрожа от страха, притаившись и ивняке,

И слежу за чудным гребнем, что горит в ее руке,

Водяная расчесала косы влажные свои,

В реку прыгнула, нырнула, скрылась в глубине струи.

Тихо на мостки всхожу я, выйдя из листвы густой.

Что это? Забыла ведьма чудный гребень золотой!

Оглянулся: пусто, глухо на реке, на берегу.

Гребень хвать и прямо к дому опрометью я бегу.

Ну лечу я, ног не чуя, ну и мчусь, как быстрый конь.

Я покрыт холодным потом, я пылаю как огонь.

Посмотрел через плечо я... Аи беда, спасенья нет:

Ведьма, ведьма водяная гонится за мною вслед!

— Не беги! — кричит бесовка.— Погоди, воришка! Стой!

Ты зачем украл мой гребень, чудный гребень золотой?

Я — бегом, а ведьма — следом. Ведьма — следом,

я — бегом.

Человека бы на помощь!.. Тихо, глухо все кругом.

Через ямы, буераки до села мы добрались.

Тут на ведьму все собаки поднялись и залились.

Гав! Гав! Гав! — не уставая, лают псы,

щенки визжат,

Испугалась водяная, поскорей бежит назад.

Отдышался я, подумал: «Вот и минула беда!

Водяная ведьма, гребня ты лишилась навсегда!»

В дом вошел я: — Мать, нашел я чудный гребень

золотой.

Дай попить, бежал я быстро, торопился я домой.

Золотой волшебный гребень принимает молча мать,

Но сама дрожит, боится, а чего — нельзя понять.

Солнце закатилось. Ладно, спать ложусь я.

День потух.

И в избу вошел прохладный и сенной вечерний дух.

Я лежу под одеялом, мне приятно, мне тепло.

Стук да стук. Стучится кто-то к нам в оконное стекло.

Лень мне скинуть одеяло, лень добраться до окна.

Мать, услышав, задрожала, пробудилась ото сна.

— Кто стучит в такую темень! Убирайся, проходи!

Что тебе приспело ночью? Пропадом ты пропади!

— Кто я? Ведьма водяная! Где мой гребень золотой?

Давеча стащил мой гребень твой сынок,

воришка твой!

Одеяло приоткрыл я. Лунный луч блестит в окне.

Ах, что станется со мною! Ах, куда податься мне!

Стук да стук. Уйди, бесовка, чтобы черт тебя унес!

А вода — я слышу — льется с длинных и седых волос.

Видно, славною добычей мне владеть не суждено:

Мать швырнула гребень ведьме и захлопнула окно.

Мы избавились от ведьмы, а не в силах были спать.

Ох, бранила же, бранила, ох, меня бранила мать!

Вспоминая стук зловещий, я сгораю от стыда.

И чужие трогать вещи перестал я навсегда.

1908

Габдулла Тукай

Су анасы

(Бер авыл малае авызыннан)

I

Җәй көне. Эссе һавада мин суда койнам, йөзәм;

Чәчрәтәм, уйныйм, чумам, башым белән суны сөзәм.

Шул рәвешчә бер сәгать ярым кадәрле уйнагач,

Инде, шаять, бер сәгатьсез тирләмәм дип уйлагач,

Йөгереп чыктым судан, тиз-тиз киендем өс-башым;

Куркам үзем әллә нидән,— юк янымда юлдашым.

Бервакыт китәм дигәндә, төште күзем басмага;

Карасам: бер куркыныч хатын утырган басмада.

Көнгә каршы ялтырый кулындагы алтын тарак;

Шул тарак берлән утыра тузгыган сачен тарап.

Тын да алмыйча торам, куркып кына, тешне кысып,

Шунда яр буендагы куе агачларга посып.

Сачләрен үргәч тарап, сикерде төште суга ул;

Чумды да китте, тәмам юк булды күздән шунда ул.

Инде мин әкрен генә килдем дә кердем басмага,

Җен оныткан, ахыры,— калган тарагы басмада.

Як-ягымда һич кеше дә юклыгын белдем дә мин,

Чаптым авылга, таракны тиз генә элдем дә мин.

Күрмимен алны вә артны, и чабам мин, и чабам;

Ашыгам, тирлим, пешәм һәм кып-кызу уттай янам.

Берзаманны әйләнеп баккан идем артка таба,—

Аһ, харап эш! — Су анасы да минем арттан чаба.

Кычкырадыр: «Качма! качма! Тукта! тукта, и карак!

Ник аласың син аны,— ул бит минем алтын тарак!»

Мин качамын — ул куадыр, ул куадыр — мин качам;

Шулкадәрле кыр тыныч, һичбер кеше юк, ичмасам.

Шул рәвешчә чабышып җиттек авылга бервакыт,

Су анасыны куарга күтәрелде барча эт!

«Вау!» да «вау!» да, «һау!» да «һау!» —

бертуктамый этләр өрә;

Су анасы, куркып этләрдән, кирегә йөгерә.

Инде эш җайланды, куркудан тынычландым, дидем;

И явыз карчык! тарагыңнан коры калдың, дидем.

Өйгә кайттым да: «Әни, алтын тарак таптым!» — дидем;

«Сусадым, ардым, әни, мин бик озак чаптым»,— дидем.

Сейләгәчтен кыйссаны, алды тарагымны әни;

Курка үзе алса да,— уйлый эченнән әллә ни...

II

Яхшы, хуш. Батты кояш. Йокларга яттым кич белән;

Өй эче тулган иде кичке һава, хуш ис белән.

Юрган астында йокыга китми ятам мин һаман;

Шык та шык! — кемдер тәрәзәгә чиертә берзаман.

Мин ятам рәхәт кенә, тормыйм да кузгалмыйм әле.

Бу тавышка сискәнеп, торган йокысыннан әни:

— Ни кирәк? Кем бу? Кара тәндә вакытсыз кем йөри?

Нәрсә бар соң төнлә берлән, и пычагым кергери!

— Су анасы мин, китер, кайда минем алтын тарак?

Бир! бая көндез алып качты синең угълың, карак!

Төшкән айның шәүләсе, мин юрган астыннан карыйм;

Калтырыйм, куркам:

«Ходай! — дим,— инде мин кайда барыйм?»

һич өзлексез шык та шык! безнең тәрәзәне кага;

Ул коточкыч сачләреннән чишмә төсле су ага.

Әнкәем алтын таракны, тиз генә эзләп табып,

Атты да тышка, тизүк куйды тәрәзәне ябып.

Су анасыннан котылгачтын, тынычлангач, әни

И орышты, и орышты, и орышты соң мине!

Мин дә шуннан бирле андый эшкә кыймый башладым,

«Йә иясе юк!» — дип, әйберләргә тими башладым.

1908