Позови меня в даль светлую - Василий Шукшин

Шукшин Василий

Позови меня в даль светлую

Василий Шукшин

Позови меня в даль светлую...

В небольшом русском городке, где-то на окраине, где дальше -- за пустырем -- виден уже и лес и не дымят трубы, в аккуратном домике из трех комнат жила женщина. Звали женщину красиво -- Агриппина, Агриппина Игнатьевна Веселова, попросту -- Груша. Было ей тридцать четыре года, и были у нее сын Витька двенадцати лет да брат Николай Иг-натьевич, главный бухгалтер пригородного совхоза, да где-то был муж... С мужем они разошлись три года назад: тот взял в подруги... бутылку, и та подруга белоголовая завлекла его куда-то далеко, даже и не слышно было, где он.

Брат Николай приезжал по воскресеньям к сестре и пле-мяннику, старался как-нибудь им помочь, продукты приво-зил, деньжонок иногда.

И один раз, в воскресенье, приехал он с важным каким-то делом... Но пока дело это не выкладывал, а как обычно они с Витькиной матерью воспитывали Витьку.

-- Ну сладу нет -- не слушается, и все, -- жаловалась мать. -- Совсем парень выпрягся...

-- Что же это ты, Витька? -- гудел большой дядя Нико-лай, постукивая толстыми прокуренными пальцами по кле-енке. -- Не годится так, не годится. А что же дальше-то бу-дет, если ты уже счас... черт-те чего вытворяешь? Ведь мате-ри-то одной трудно с тобой, как ты это не поймешь!..

-- Ни дьявола не понимает! На днях чего удумал: взял да соседской свинье глаз выбил...

-- Глаз? -- удивился дядя Николай.

-- Но! Ветеринар, сосед-то... ладно, мужик добрый -- не пошел никуда жаловаться. А то было бы дело!

-- Зачем же ты ей глаз-то выбил? -- спросил дядя.

Лобастый Витька сидел тут же, за столом, делал вид, что усердно читает книгу. Молчал.

-- Витьк!

-- Ну?

-- Зачем глаз-то свинье выбил?

-- Я нечаянно, -- буркнул Витька.

-- "Нечаянно"! -- воскликнула мать. -- Знаю я, как неча-янно... Нечаянно. -- И повернулась к брату -- рассказать: -- Я его все в пример ставлю, ветеринара-то: выучился человек, теперь живет-поживает, в доме-то только живой воды, навер-но, нет... Бери, мол, пример -- приглядывайся. А он его и не-взлюбил...

-- При чем же тут животное, если тебе человек не поглянулся? Витьк!

-- Ну?

-- Разве можно такие вещи делать?! Ты что, живодер, что ли?

Витька молчал.

-- Папа родимый -- набычится, и не сдвинешь с места, -- заключил дядя Николай. Помолчал. Спросил сестру: -- Где он счас? Не слышно?

-- "Где"! -- горько воскликнула мать. -- У него дорог много, и все -веселые.

-- Алименты-то шлет?

-- Шлет.

-- Эх, Витька, Витька... -- вздохнул дядя Николай. -- Что ж ты так живешь-то? А?

Витька молчал.

-- Витьк!

-- Ну?

-- Чего молчишь?

-- Я читаю.

-- Что ты мне очки втираешь! -- осердился дядя Нико-лай. -- Читает он!.. -- Потянулся, взял у Витьки книгу. -- Что ты читаешь? То ж -задачник! Кто же так задачник читает... как художественную литературу. Менделеев мне нашелся!

-- Вот так он меня все время обманывает, -- сказала мать. -- Спросишь: Витька, выучил уроки? Выучил! А где вы-учил, где выучил -- ничего не выучил, одна улица на уме...

-- Ты эту улицу брось, Витька, -- резонно стал убеждать дядя Николай. -- Она до добра не доведет. Хватишься потом, да поздно будет. Вот он, близко будет, локоть-то, да не уку-сишь. Улица от тебя не убежит, а время уйдет, не воротишь. Ты лучше возьми да уроки хорошенько выучи, чем... глаза-то свиньям вышибать. Чем выбил-то, камнем, что ли?

Витька водил пальцем по синим клеточкам клеенки. На вопрос только неопределенно поморщился и пожал плечами.

Дядя помолчал и спросил совсем другим тоном -- мирно, несколько удивленно:

-- Так что, здесь тоже свиней держут?

-- Держут, -- откликнулась мать. -- А чего? Мужик-то в доме, так и держут. Зато всю зиму без горюшка -- с мясом. Мужик-то есть, чего не держать?

-- Витька, -- повернулся дядя к Витьке, -- иди учи уроки в ту комнату, мне надо с матерью поговорить.

Витька незаметно с облегчением вздохнул и ушел в дру-гую комнату. Накачка кончилась.

-- Я вот о чем с тобой, -- заговорил Николай негромко. И посмотрел на часы. -- Помнишь, я тебе говорил про мужи-ка-то?

-- Ну, помню.

-- Это... видал я его в пятницу, говорил с ним...

Груша насторожилась. Заинтересовалась.

-- Ну?

-- Он придет сегодня... -- Николай опять глянул на ча-сы, -- через десять минут.

-- Батюшки! -- испугалась Груша. -- Чего же ты мол-чишь-то сидишь? Надо же хоть маленько прибраться, что ли?..

-- А что у тебя?.. Нормально и так...

Груша вскочила было, но оглянула комнату и села опять.

-- Так ты расскажи про него... Что хоть за человек-то? Ты откуда его знаешь-то?

-- Учился с ним на курсах бухгалтеров вместе...

-- Так это когда было-то!

-- Давненько. А тут встретил его: я в банк приехал, и он туда же пришел. Ну, разговорились... Ну -- как, мол, жи-вешь? То-се... Одинокий он счас -- разошлись тоже, двое детей было...

-- А чего разошлись-то?

-- Пил тоже...

-- Вот те на! Так это что же мне, шило на мыло менять?

-- Да погоди ты! Пил, счас не пьет -- лечился, что ли, или так бросил, не спрашивал. Но твердо знаю, что счас не пьет. Хороший мужик. Я рассказал про тебя: вот, есть, мол, се-стра -- одинокая тоже, парнишка в пятом классе... Приду, говорит. Посмотри, может, что и выйдет у вас. Чего же одна будешь с этих лет...

Через приоткрытую дверь в горницу Витька слышал весь разговор. Навострил уши.

-- Страшно, Коля, -- говорила мать. -- С одним всадилась до ушей... Но тогда хоть молодая была -- простительно, а теперь-то -- это уж глупость будет несусветная. Сама себя исклянешь...

-- А не торопись, никто тебя силком не гонит, -- отвечал на это Николай. -- Присмотрись сперва... Да и он, думаю, тоже не кинется сломя голову. Алименты только с него здо-ровые дерут...

-- Да это-то... черт бы его бей, с алиментами, они все нынче с алиментами. И я-то ведь не девка. Был бы человек хороший. Не зряшный какой...

-- Да нет, он так-то ничего вроде. Вон он идет! Особо не суетись -тоже не в поле обсевок. Но и... это... не строй из себя... Нормально, как всегда...

-- Да уж как-нибудь сумею. А семья-то его где, здесь живет?

Николай не успел ответить. В дверь снаружи постучали.

-- Ну? -- кивком показал на дверь Николай -- отклик-нись, мол.

Груша чего-то растерялась...

Помолчали и вместе сказали:

-- Да!

-- Войдите!

Вошел носатый, серьезный, преуспевающий на вид чело-век лет этак сорока трех -- сорока пяти. В добром, сталистого цвета плаще, при шляпе и при большом желтом портфеле. Маленькими глазками сразу с любопытством воткнулся в женщину... Но смотрел ровно столько, сколько позволило первое приличие.

-- Ну вот, не заблудился, -- сказал он. -- Здравствуйте.

Николай поднялся ему навстречу.

Поздоровались за руку.

-- Сестра моя... Груша -- знакомьтесь, -- представил Ни-колай.

Груша, по-молодому еще стройная, ладная, тоже подня-лась, подала руку.

-- Владимир Николаевич, -- назвался гость.

-- Груша.

-- Груша -- это... Графена?

-- Агриппина, -- сказал Николай. -- Это родители наши верующие были, ну, крестили, конечно... Хорошо, я под Миколу-Угодника угодил, а то был бы тоже какой-нибудь... Евлампий. -- Николай мелко, насильственно посмеялся. -У нас был в деревне один Евлампий...

-- Он потом переменил имя, -- сказала Груша.

-- Да, потом, правда, променял на... забыл, кто он стал-то?

-- Владимир.

-- Тезки, значит. -- Владимир Николаевич тоже искусст-венно посмеялся.

-- Садитесь, -- пригласила Груша.

-- Спасибо. Я бы разделся...

-- О Господи! -- спохватилась Груша. И покраснела. -- Раздевайтесь, пожалуйста!

Она была еще хороша, Груша. Особенно заметно стало это, когда она суетилась и на тугие скулки ее набежал румя-нец, и глаза, широко расставленные, простодушно, искренне засмеялись.

Владимир Николаевич опять ненароком прицелился к ней мелким, острым взглядом.

-- Витька! -- громко позвал дядя Коля. -- Иди-ка сюда.

Вошел Витька.

-- Познакомься с... дядей Володей, -- сказал дядя Коля.

Витька стоял и смотрел на носатого дядю Володю.

-- Ну, герой!.. -- добренько сказал дядя Володя. И поис-кал в карманах у себя... -- На-ка -- пиратом будешь. -- Подал простенький пистолетишко, который даже и без пистонов был, а просто -- чакал.

Витька не мог сдержать снисходительную ухмылку. Чакнул пару раз...

-- Это -- для первачей только.

Матери стало неловко, что сын у нее такой неблагодар-ный. Она опять покраснела.

-- Ну, Витька!.. -- сказала она. И засмеялась, и опять до-верчиво и ясно засмеялись ее глаза.

-- Ну, дядя Володя тебя еще не видел, не знал, что ты та-кой большой, -- пришел на выручку дядя Коля. -- В следую-щий раз принесет... А что тебе, пушку, что ли, надо?! Какой!

-- Садитесь, Владимир Николаевич, -- пригласила мать.

Владимир Николаевич прихватил портфель и прошел с ним к столу. Присел, портфель поставил возле ног.

-- Тепло как на улице-то; -- сказал он. -- Все же -- сен-тябрь месяц, должно уже чувствоваться...

-- Ну что, Витька? -- спросил дядя Коля. -- Небось на улицу лыжи навострил? Ну, иди, иди, а то там дружки твои заждались.