Карандаши - Юрашъ

Карандаши

Юрашъ

© Юрашъ, 2016

ISBN 978-5-4483-4780-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стихи

Каждый

Каждый для чего-то в этом мире.

Каждому из нас нести свой крест.

Мы, по сути, только пассажиры,

С номерами по соседству мест.

И у каждого маршрут есть и билет

До конечной станции «Своя»,

И набросками придуманный сюжет,

Что судьба поставит для тебя.

И по-разному приходится пройти,

Со своей слезой, за счастьем чашей.

День и ночь безостановочно в пути

Скорый поезд каждой жизни нашей.

Масяня

– Правда, ведь ты моя мама?

В висках отдаются с болью

Слова той девчонки, прямо

Как рану посыпали солью.

– Нет-нет, я не мама твоя,

Я просто, случайно! Тут дело!

Зашла. Заглянула сюда, —

Ответит она ей несмело.

А у самой сердце, казалось,

Вот-вот выскочит из груди,

Чего я тогда не осталась?!

Боялась, что ждёт впереди?

Она не смогла, и соврала,

За этим туда и пришла,

Не спала, что делать, не знала…

Когда ту девчушку нашла.

Масяней её называли,

Смешно так, бывает, чудачит,

Потом, женщины замечали,

Украдкой под окнами плачет.

Сложивши, друг в дружку ладошки,

И вдаль устремляя свой взгляд,

Всё ждет и надеется, крошка,

Встречая приезжих подряд.

Такие красивые волосы,

Какие большие глаза!

Надрывно, с волнением в голосе,

Всю ночь вспоминала она.

Сказала, когда он проснулся,

Об этом, взволнованно мужу.

– Своих надо… – тот огрызнулся,

И холодно стало, как в стужу.

Зачем тогда жить здесь на свете?

Кому, что имеешь, тогда?!

Ведь смысл жизни – только лишь в детях…

Вот так размышляла она.

Приютов объездила много,

Сама. Муж – обычный тюфяк.

И слёзы ручьем, и дорога,

Их всех бы забрала, но как?

Она же ведь не виновата,

Что нет, и не будет детей…

И я – человек, а не вата!

Всё, завтра же еду за ней.

А утром у детского дома

Опять взвизгнули тормоза,

Тот вход и та дверь, так знакома,

Навстречу – её «егоза».

Минуты. И: – Ты – правда, мама?!

– Масяня, родная моя!

Слеза по щеке жжёт упрямо…

– Да, зайчик, я – мама твоя.

А счастья много не бывает

А счастья много не бывает,

Не может быть, что его мало,

Не может быть, что не хватает,

Или совсем недоставало.

И не бывает, что немножко,

И не бывает «каплей в море»,

Не может быть, что понарошку:

Побыло и исчезло вскоре.

И не бывает ровно в 10.00…

На точном месте и конкретно,

Не может счастье взять «отвесить»,

По блату, чину и секретно.

И никогда – наполовину,

И никогда – кому-то больше,

И ни за что – кого-то в спину,

Специально, чтобы было горше.

И не за звонкий звук монет —

Оно приходит и уходит.

А счастье или есть, и нет,

Или до сих пор рядом бродит.

Стерпится – слюбится

Стерпится – слюбится,

Слюбится – стерпится…

Так вот всю жизнь и приходится врать,

Где нет любви – что хотелось – не сбудется,

И бесполезно надеяться, ждать.

Если душою к душе не лежится,

Если живёшь, как жуёшь чёрствый хлеб,

Сильно желание: взять и закрыться

От человеческих нужных потреб.

И поцелуй не доводит до дрожи,

Холодный секс – не приводит в восторг,

Где языком все касания кожи —

Как со скупым сговориться на торг.

Просто надеемся: стерпится – слюбится…

Время и жизнь потихоньку пройдёт…

И не любивший – не факт, что и влюбится,

А потерявший – не факт, что найдёт.

Карандаши

Наша жизнь – набор карандашей,

Да, тех самых, что в портфель положим,

С разноцветных и обыденных вещей,

От рождения до тризны, предположим.

Я – рисую, ты – рисуешь, мы – рисуем,

Никаких конкретных рамок, тем,

И у каждого свой мир неописуем,

Без смертей, болезней и проблем.

Так хотел бы каждый рисовать,

Человек – художник впопыхах,

Есть судьба, её не миновать,

Остальное всё в его руках.

Кто ломается, когда нельзя сломиться,

Опустивши руки без борьбы,

Всё же проще – взять, остановиться,

Не выпрашивая шанса у судьбы.

Кто тупит, держась за «плащ фортуны»,

Отмахнувшись от её подарка,

Не игравши, обрывает струны,

Ни горевши никогда и ярко.

Ну а кто-то – карандаш в заточке,

Жизнью точится и движется вперёд,

После трудностей не ставит точки,

Хоть и падает порою, но идёт.

Мы с тобой, как те карандаши,

Выбирай цвет и рисуй рукою смелой.

И как сам себе художник, не спеши,

Пусть цветная будет жизнь, не чёрно-белой.

Мой Ангел-Хранитель

Мой Ангел-Хранитель, прошу, защити!

Держи меня за руку, не отпускай,

И светом во тьме, если что, освети,

Крылом своим белым всегда укрывай…

И если свернуть захочу я с дороги,

И если сойду вдруг внезапно с пути,

Направь, покажи мне, какие итоги,

Глаза завяжи, чтоб туда не идти.

Дай силы сражаться за то, во что верю,

До крайнего вздоха, до капли крови,

За сделанный шаг, тем, которым отмерю

Всю жизнь – как от ненависти до любви.

Судить, наказать за грехи меня можно,

Дай смелость признаться вот в этих грехах,

Но дай оправдаться, насколько возможно,

Душа не покаянною станет – прах.

И близких людей… Ничего не попишешь,

А вдруг их Хранителя рядышком нет?

Так Ты полети, не раздумывай, слышишь!

И их защити от возникших там бед.

Мой Ангел-Хранитель, я, видно, устал,

Усталость не ангелам, людям подвластна,

Держи меня крепче, чтоб я не упал,

Упасть для людей так бывает опасно.

Варины варежки

(Рождественская история)

Жила, не веря в чудеса,

Где-то на этой земле,

Девушкой скромной и милой была,

Варюша – так звали все.

Не верила в то, что, бывает, порой

Жизнь раздаёт торжества,

Особенно часто – суровой зимой,

В волшебные дни Рождества.

И думала то, что бывает любовь

Лишь в фильмах да книжках сначала,

А всё потому, что такое из чувств

Ещё никогда не встречала.

И вот ей однажды, в один с этих дней,

Подруга с утра позвонила,

Сказала, что вечером – встреча друзей,

На праздник к себе пригласила.

И Варя жила лишь единственным днём,

Там будет Сергей, ей так Маша сказала,

До вечера ждать! И все мысли о нём,

И платье за платьем менять начинала.

Ну вот, долгожданный тот вечер настал,

Ключи, телефон вроде как положила,

Таксист у подъезда сигналом позвал,

Шарфик и варежки взять не забыла.

Танцует за окнами пушистый снег,

И настроение на сотню с плюсом!

Вдруг визг… машина замедлила бег,

И занесло, повело её юзом

– Ну, вот те раз! – вслух водитель сказал,

– Чёрт бы побрал эту шину.

Вылазьте, гражданка! – на дверь указал.

– Ловите другую машину.

Вот так начинается сказка твоя,

И думала Варя, гадала,

Стоя на улице, злость затая,

Нехотя голосовала.

А по проспекту машины, поток…

Мимо и мимо летят,

Будто огромный какой-то исток,

Только помочь не хотят.

Ноги замерзли, в ушах стоит звон,

Зуб выколачивает дрожь,

Тридцать пропущенных – сдох телефон,

И чудеса – это ложь.

Только подумала, как рядом с ней

Медленно притормозил

Старый «Москвич» – автопром-юбилей

Её к себе пригласил…

– Девушка, куда Вам? Садитесь,

Может быть, нам по пути?!

Что ж, довезу, Вы держитесь,

Сложно свободных найти.

Долго, наверное, ждали?

Вот каким красным стал нос!

А на дворе начинали

Забег метель и мороз.

В танце снежинки мелькают,

Авто так шустренько мчит,

Двое друг друга не знают,

Варя молчит и молчит.

– Меня Андреем зовут, а Вас?

Вопрос отвлёк от окна:

– Не до знакомств мне, поверьте, сейчас, —

Тихо сказала она.

– Можно вот только чуток побыстрей,

Хотя и так опоздала,

Если несложно, водитель Андрей, —

С ложной улыбкой сказала.

Термос и чашку он ей протянул:

– Вот Вам, согрейтесь немного.

Как-то он строго на Варю взглянул:

– Скользкая очень дорога…

С каждым глотком всё теплей и вообще,

Ноги согрелись и руки,

Стало особенно вдруг на душе,

Мысли свободны от скуки.

– Всё, мы приехали уже, мадам, —

Варе заметил Андрей.

Молниеносное: – Спасибо Вам,

И скрип закрывших дверей.

Он на сиденье заметит потом,

Там, где она положила,

Вязанки-варежки с милым котом,

В спешке, наверно, забыла…

А вечеринка так быстро прошла,

Встреча с Сергеем не зацепила,

Варежки Варя свои не нашла,

Жизнь, как игрушка-юла, закрутила.

Через какое-то время, с утра