Сыщики и экстрасенсы. Рассказы из сборника «Легенда сыска Терентий Русаков» - Давид Павельев

Сыщики и экстрасенсы

Рассказы из сборника «Легенда сыска Терентий Русаков»

Давид Павельев

© Давид Павельев, 2017

ISBN 978-5-4485-7198-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Смерть с утренней почтой

Никогда еще мир науки не был так взбудоражен, как во время трагических событий, связанных с таинственными письмами, которые получали многие знаменитые ученые. Эту историю и сейчас вспоминают с содроганием. Со временем она обросла массой мифов и ложных подробностей, потому я, будучи свидетелем подлинных событий, а главное, человеком, которому знаменитый эксперт-криминалист Терентий Русаков первому поведал разгадку, считаю нужным рассказать обо всем, что я сам видел без прикрас и домыслов.

Для начала, дабы читатель оценил весь масштаб происшествия, я предлагаю несколько выписок из тогдашних газет.

Вот что писалось в одном из самых читаемых и авторитетных новостных изданий:

«Печальная новость для научного сообщества. На 46-м году жизни скончался известный микробиолог профессор Николай Муравьев. Причиной смерти предположительно явился апоплексический удар. По словам коллег профессора, его смерть может быть связана с неким письмом без обратного адреса, вскрыв которое и ознакомившись с содержанием, профессор мгновенно скончался. Источники утверждают, что похожий инцидент произошел днем ранее с профессором Львом Вершинским, сотрудником и учителем Муравьева. Известный ученый также получил анонимное послание и вскоре почувствовал себя плохо. Его срочно госпитализировали. К счастью, сейчас его жизнь вне опасности. Обстоятельства смерти Муравьева будут выясняться. Проводится расследование…»

Другое издание, склонное к сенсационным заявлениям, повествовало об этих драматических событиях в статье «Адресаты смерти», написанной в более смелой манере:

«Письма-убийцы снова гуляют по почтовым ящикам почтенных граждан! Благодаря эксклюзивным подробностям, полученным нашими корреспондентами, мы можем с уверенностью сказать, что причиной смерти профессора Муравьева было именно письмо, ибо на на листке, который он извлек из конверта за несколько минут до того, как покинул этот мир, была нарисована мертвая голова! То же самое было изображено на послании, полученном профессором Вершинским, что привело к не менее трагическому, хоть и не летальному исходу: ученый с мировым именем при смерти. Не исключено, что на письма был нанесен яд, действующий через кожу. Мы следим за развитием событий…»

Не мудрено, что этим происшествием заинтересовались и сторонники мистических объяснений, и вскоре в еженедельнике «Потусторонний вестник» вышла такая статья:

«Таинственная и смертоносная Мертвая Голова преследует крупных научных деятелей! Двое из них уже получили письма с её изображением, после чего один из них оказался на пороге смерти, а другой его переступил. Известно, что вот уже несколько лет оба ученых совместно работали над одним вопросом и были близки к открытию, тянувшему на Нобелевскую премию. Но в дело вмешались неведомые силы. Лучшие умы пытаются разгадать эту загадку, но пока безрезультатно. Не новое ли это предупреждение нашим научным столпам? Не пора ли вспомнить, что человеческий разум бродит впотьмах, не принимая в расчёт невидимые мистические силы?..»

Необходимо заметить, что все три издания по-разному, но вполне подробно восстановили картину происшествия, так как все они опирались на свидетельства одних и тех же лиц, которыми впоследствии воспользовалось и следствие.

Однако в точку, как ни странно, попала именно мистическая статья. Все дело в том, что оба почтенных ученых действительно работали над одной проблемой, суть которой толком не знали даже их коллеги.

Вершинский был пожилым и уважаемым ученым, которого иначе как гением никто назвать бы не посмел. Ещё в молодости он совершил ряд открытий, перевернувших многие пользующиеся популярностью, порой незыблемые теории. Этим он снискал себе великую славу и почести. Муравьёв был самым талантливым из учеников Вершинского, получившим звание профессора в том возрасте, когда большинство ещё только становятся аспирантами. Его имя гремело на всю страну, и ему вместе с Вершинским пророчили все самые почётные российские и международные премии.

Но оба они, фанатично преданные науке, не имели времени, чтобы почивать на лаврах. Они усердно работали над новым витком своих достижений, и результат этой совместной работы обещал вновь перевернуть представления о микробиологии с ног на голову. Разумеется, ради развития человечества и его светлого будущего.

Но работали они до того скрытно, что их сотрудничество породило массу тёмных слухов. Кто-то полагал, что оба профессора сошли с ума и теперь создают бактерию-монстра или новую неизлечимую болезнь. А кто-то считал, что они, хуже того, поступили на службу иностранных разведок и готовят для них сверхсекретное оружие. Потому сторонники этих версий, как бы дико это ни звучало, даже обрадовались трагическим сообщениям газет.

Но что самое страшное – все ученое сообщество было до смерти перепугано. Сотрудники пострадавших своими глазами видели смертоносные письма в руках их адресатов за минуты до трагедий. Видели все и изображения мертвой головы. Потому никто не сомневался в том, что над ними навис некий злой рок.

Один профессор упал в обморок, получив конверт без подписи. Но, как оказалось, в нем была поздравительная открытка от внучки, посланная по случаю его именин.

Дошло до того, что учёные не только нашего города, но и доброй половины страны стали бояться совершать открытия, что грозило международным позором. Миру науки был нужен опытный детектив с холодным, трезвым рассудком и нестандартными методами. И он не заставил себя долго искать.

Однажды, спустя некоторое время после первого инцидента, Терентий Русаков пригласил меня в своё любимое кафе на набережной, куда я сразу же поспешил прибыть. Я застал его сидящим за столиком и сосредоточенно засовывающим лист бумаги в конверт. После того, как листок успешно оказывался внутри конверта, эксперт извлекал его и вновь повторял всё действие, смахивающее на какой-то одному ему известный ритуал.

На столике не было ничего, кроме коробки шоколадных конфет. При мне он несколько раз запускал туда руку и отправлял конфету в рот, после чего продолжал возиться с конвертом. Однако, когда я сел за стол напротив него, Русаков прекратил свои упражнения, тщательно вытер руку салфеткой и убрал бумаги во внутренний карман пиджака.

Поздоровавшись, он произнёс:

– Думаю, тебе будет полезно поучаствовать в расследовании этого дела. Оно запутывается с каждым днём. Не исключаю, что оно войдёт в историю криминалистики, так что ты со своими литературными способностями будешь отнюдь не лишним. Сегодня я узнал, что один из коллег пострадавших ученых тоже получил анонимное письмо с изображением «мертвой головы». Благо, руководство Академии Наук уже связалось со мной и я получил возможность контролировать ситуацию. В результате этого ученый не пострадал, и, что немаловажно, эта информация не просочилась в газеты. Все силы нашей милиции брошены на розыск отправителя. Так что будем ждать сообщение об их успехах.

– Как? И все? – удивился я.

Русаков улыбнулся и заговорщически мне подмигнул.

– Увидим.

– Но что же такое было в этих письмах, что от них умирают люди?

– Хороший вопрос. Как показала моя экспертиза, в них могло быть всё, кроме яда. В моём распоряжении оказалось только два письма: первое, полученное Вершинским, было потеряно в суматохе, когда спасали пострадавшего. Да и в то время еще никто не догадался, что все дело в письме. Так вот, когда я изучил оба письма, то оказалось, что это самые обыкновенные письма. Самая обыкновенная бумага, самые обыкновенные конверты, которые продаются в самых обыкновенных газетных киосках. И даже пресловутая «мертвая голова» – самая обыкновенная. Взгляни сам.

Русаков вытащил из кармана фотоснимок и протянул его мне. Посмотрев на него, я воскликнул:

– Но это же какие-то пятна!

– В самую точку! Настоящий журналист всегда подберёт меткое слово. То, что твои падкие до сенсаций коллеги красиво и поэтично обозвали «мертвой головой» в действительности лишь кучка клякс. Но нельзя забывать, что когда бедный Муравьев увидел эти кляксы, его хватил удар. И этого я пока объяснить не могу, но надеюсь скоро это исправить. Если хочешь, можешь взглянуть на третью «голову».

Он протянул мне другую фотокарточку.

– Она выполнена уже более аккуратно, – сказал я. – Очевидно, художник набил руку.

– Да. Я тоже обратил на это внимание. Ну да ладно, «головы» нам больше ничего рассказать не смогут. Выжав из них всё, что можно, я стал досконально изучать образ жизни обоих пострадавших. Меня интересовали их привычки, порядки и обычаи. И кое-что я о них разузнал.