Жемчужина в короне - Пол Скотт

Пол Скотт

Предисловие

По крайней мере сто лет Индия была частью представления Англии о самой себе, и все это время Индию вынуждали быть отражением этого образа.

Мисс Эдвина Крейн, учительница, а впоследствии инспектор миссионерских школ, один из ведущих персонажей романа Пола Скотта «Жемчужина в короне», прожив в Индии более тридцати пяти лет, незадолго перед смертью снимает со стены некогда подаренную ей коллегами картину, которая так и называется — «Жемчужина в ее короне». На этой сусально-лубочной картине изображена добрая и могущественная английская королева, окруженная своими министрами и советниками, а также индийскими князьками, жрецами и простыми людьми, смиренно просящими ее принять в дар драгоценную жемчужину — Индию. Эта наивная и лживая аллегория, изображающая Индию, какая «никогда не существовала, кроме как в своей золоченой раме», — примитивное и в то же время очень наглядное воплощение той имперской мифологии, которая долгие десятилетия не только подкрепляла официальную политику Британии в ее заморских владениях, но и стала частью национального самосознания — того «имперского комплекса», который Англия болезненно изживала в послевоенные десятилетия, когда национально-освободительные движения привели к развалу империи.

«Имперский комплекс» наиболее отчетливо отразился в художественной литературе, посвященной именно Индии — действительно жемчужине Британской империи. История этой литературы насчитывает уже около ста пятидесяти лет, ибо она зародилась одновременно с укоренением англичан в Индии — сначала экономически закабаливших страну с помощью Ост-Индской компании, затем, с 1857 г. (после восстания сипаев, которое угрожало пошатнуть позиции англичан в стране), объявивших большую часть Индии владением британской короны.

Разумеется, на протяжении этих полутора веков трактовка темы Индии в английской литературе существенно менялась, однако неизменным оставался ракурс ее рассмотрения: она всегда занимала подчиненное положение, была как бы вторична по отношению к теме «англичане в Индии». И все же соотношение этих двух «компонентов», их «баланс» в английских романах об Индии тоже заметно менялся — вольно или невольно отражая объективное движение истории.

Викторианский роман середины XIX века пронизан безоблачно-безмятежной уверенностью в полном праве и смысле «цивилизаторской миссии» англичан что особенно отчетливо проявилось в откровенно дидактических романах для юношества Дж. Хенти и миссионерки миссис Шервуд: из них следовало, что «обращение в истинную веру» индийцев — восхитительно благородная работа: «прозревшие дикари» бесконечно признательны своим наставникам. Насильственное завоевание страны преломлялось в романах того времени как захватывающее приключение, требовавшее незаурядной смелости и стойкости.

Однако поддерживать миф о «признательном дикаре» становилось все труднее, и на смену ему — по мере того как крепла железная поступь империализма — пришел миф о «цивилизаторском мессианстве» англичан, о «бремени белого человека»: его праве и обязанности управлять, сокрушая все препятствия, в силу своего богом данного превосходства. Так складывался культ «строителей империи», нашедший свое отражение а романах Флоры Стил, Э. И. Мейзона и, конечно, в первую очередь Редьярда Киплинга, в произведениях которого кодекс «строителя империи» сложился окончательно. Управлять Индией — не просто право англичан, это их Долг, тяжелая работа, которая требует мужественных людей, способных к полному самоотречению и самопожертвованию во имя Дела — величия империи. Отношение к индийцам в литературе конца XIX — начала XX века снисходительно-патерналистское — естественно, к «хорошим» индийцам, т. е. к преданным слугам. В основном индийцы предстают в виде неразличимой массы. Идея несовместимости, «взаимонепроницаемости» Востока и Запада принимается как нечто безусловное.

Подлинная Индия — не экзотическая, «загадочная» Индия, а реальная страна с ее оригинальной богатейшей культурой и ужасающей нищетой, которую долгие годы британского правления только усугубили, — подлинная Индия не интересовала подавляющее большинство англичан; с высокомерным пренебрежением относившиеся ко всему индийскому, они тщательно хранили, буквально пестовали свою изоляцию.

Уже в произведениях тех лет главную угрозу «миссии» Запада представляет «европеизированный» индиец, который, однажды выломившись из привычной среды, не может больше быть искренне лоялен к англичанам. Впервые такой образ мы встречаем в романе Мейзона «Разрушенный путь» (1907).

Киплинговский культ «действенной» силы, героизация «настоящего мужчины», не боящегося ни тяжелой работы, ни страданий, распространенные в английском романе об Индии в конце XIX — начале XX века, исключали даже отдаленную постановку вопроса «Почему мы вообще в Индии? Что мы тут делаем?». Эти вопросы впервые — в намеке — поставлены в произведениях, написанных после первой мировой войны, когда громоздкое здание империи дало трещины. Начался «период сомнения» — складывается более критический взгляд на себя, начались первые атаки на бесспорность и незыблемость британского владычества. В известном романе Э. М. Форстера «Путешествие в Индию» (1924), а также в произведениях Эдварда Томпсона все отчетливее звучит мысль о пагубности владения империей для Англии (вопрос, каково это для Индии, по-прежнему едва намечен), сомнение в ценностях европейской цивилизации. Спасение видится в том, чтобы понять Индию (в романе Форстера это символизирует дружба англичанина Филдинга и индийца Азиза). Однако «понимание» носит отвлеченный, морально-благостный характер: о праве Индии на политическую независимость речи пока нет.

В 20–30-е годы по-прежнему выходит немало романов, в которых отстаивается мысль о законности пребывания англичан в Индии, — из них наиболее характерны произведения Мод Дайвер. Но даже ратующие за империю писатели не могут больше игнорировать начавшееся в стране движение за независимость, хотя они и пытаются всячески дискредитировать его (так, Дайвер называет Ганди и Неру «жестокими коммунистами, выпестованными Москвой»). Надо отметить, что даже из такого рода романов постепенно исчезает глянцево-фальшивый, мистико-экзотический образ Индии — его время прошло.

После получения страной независимости в августе 1947 года тема «англичане в Индии» претерпевает заметные изменения. Окончательная потеря империи, основой которой была Индия, вызвала к жизни поток литературы, в которой горечь утраты, тоска по былому величию привели к взрыву имперских настроений, попытке приукрасить — вопреки исторической правде — роль Англии в судьбе Индии и ее «цивилизаторскую миссию». Так, неизменный мотив романов А. Во, Дж. Мастерса, Н. Монсеррата — восхваление заслуг англичан, принесших законность и порядок в раздробленное, одержимое насилием общество. Поскольку независимость — свершившийся факт, эти авторы не могут с ним не считаться, не забывая, однако, помянуть, что происки коммунистов погубят дело свободы (Дж. Мастерс, «Пост Бховани», 1954); так неоколониалистские тенденции смыкаются с антикоммунистическими.

В английской неоколониальной литературе 70-х годов нередкое явление — обращение к историческому псевдовикторианскому по форме роману. Произведение Дж. Г. Фаррелла «Осада Кришнапура» (1973) об индийском восстании 1857 г., отмеченное, как и романы конца XIX века, стилизацию которых он представляет, идеей расового превосходства англичан, несовместимости Востока и Запада, воспеванием капиталистического предпринимательства и буржуазного прогресса, — наиболее характерный пример неоромантизации «золотого века» империи.

На фоне подобной литературы, искажающей историческую правду, дезориентирующей читателей, особенно важны те произведения, в которых предпринята попытка беспристрастно разобраться в истинной истории Британской империи, показать, какую роль в судьбе Англии сыграло владение империей и утрата ее. Таких книг, естественно, немного, и ведущее место среди них принадлежит тетралогии Пола Скотта (1920–1978) «Раджийский квартет», написанной в 1966–1975 гг («Жемчужина в короне» — первая часть тетралогии), и роману «Оставшийся» (1977), который можно рассматривать как постскриптум к этому монументальному произведению, глубоко исследующему одну из острых, поныне актуальных тем в британской истории: утрату власти в Индии, историческую неизбежность этого явления и его последствия.

Необходимо подчеркнуть, что, хотя Индия, ее люди, быт, нравы, культура достоверно и очень уважительно обрисованы в тетралогии Скотта (недаром его романы популярны в Индии, где его называют «честным» писателем), автор изучает в первую очередь историческую судьбу своей страны. Англии, в ее переломный, критический период.