Ублюдок (СИ) - Воробей Ирина Леонидовна

Annotation

Марк ненавидит себя. Вера любит его. Он лишит ее девственности, чтобы отомстить лучшему другу и возлюбленной. Она все равно не сможет его забыть.

Ублюдок

Глава 1. Одноразовая салфетка

Глава 2. Цепь отверженных

Глава 3. Жертва безразличия

Глава 4. Слабости

Глава 5. Новая жертва

Глава 6. Точка

Глава 7. Гниль

Глава 8. 18583 секунды

Эпилог

Бонус. Герои. Визуализация

Ублюдок

Глава 1. Одноразовая салфетка

Марк смотрел на Веру с ледяным пламенем в глазах, которое всегда зажигалось, когда он хотел секса, а не саму девушку. Жидко-коричневые зрачки, словно разбавленный черный чай, слегка поблескивали в приглушенном свете от экрана телефона. Он не моргал.

Пламя, от которого больше веяло холодом, нежели теплом, заставляло Веру волноваться. В отличие от Марка, она вся кипела. Ей было плевать, что он смотрит куда-то сквозь и, скорее всего, мечтает сейчас о другой. Его длинное тело, слишком худощавое, словно на мышцы натянули кожу, забыв прослойку жира, возвышалось над ней на вытянутых руках. Расстегнутая рубашка краем нежно касалась ее живота, заставляя его вздрагивать и сжиматься от щекотки и возбуждения. Даже вечерняя прохлада не могла остудить тот пыл, который разбушевался внутри нее.

Марк ухмыльнулся, заметив, как девушка вся дрожит. Это его заводило. Но заводил сам факт, а не она. Он любил девственниц. Они трепетали под ним, как нежные птенцы, и восхищались им, словно богом. А Вера трепетала больше всех, потому что долго ждала этого события. Она ведь любила его с детства. И не могла поверить собственному счастью, хоть в его глазах и блестела наледь равнодушия.

Какая-то отдаленная и приглушенная часть мозга говорила Марку, что нельзя этого делать, но кричащее либидо заглушало все здравые мысли. И он просто поддался желаниям и алкогольному опьянению, хотя в затылке било ключом: «Ублюдок». Но он был пьян. Сильно пьян. Настолько пьян, что плохо соображал, где находится, с кем и для чего. Кажется, сейчас нормально функционировали только центры мозга, отвечающие за визуальные и тактильные ощущения.

И трудно было устоять перед таким соблазном, ведь Вера буквально сама влетела в его когтистые лапы. Она обладала приятной внешностью: высоким ростом, стройными ногами, грудью самого того размера, чтобы и пощупать, и посмотреть, и не вульгарно, и  густыми каштановыми волосами, от которых разило костром, невинностью и страстью. Гладкая кожа издавала легкий аромат чего-то сладкого с молочным.

Вера долго добивалась его внимания. И лучшего подарка на выпускной было не придумать. Друзья брата праздновали окончание университета, она – школы. Она сама напросилась в поход вместе с Игорем и его однокурсниками, только ради этой возможности – отдаться детской любви, лучшему другу брата. Игорь со своей девушкой Мариной и другими ребятами купались в озере. Марк, никогда не любивший такие сборища, поставил палатку на окраине поляны и читал книгу, когда она вошла.

За тонкой стеной из брезента шумела пьяная компания. Им под стать, словно прислушиваясь к музыке, завывал ветер. Нежные июньские лучи запозднившегося солнца еще согревали малую поверхность поляны, но большая часть ушла в тень. Вокруг шелестели кронами могучие ели и березы, а пушистые кустарники и высокая трава раскачивались в такт ветру.

В палатке было душно. Вера громко и часто дышала и быстро нагревала крохотное помещение своей горячностью. Марк, спокойный и расслабленный, нежно касался носом ее шеи, волос и лица, вдыхая естественный аромат, еще не пропитанный духами, жизненным опытом и алкоголем.

Он коснулся шелкового лба девушки. Дрожь пробежала по ее позвоночнику и забилась в угол внизу живота. Парень снова улыбнулся. Затем спустился на переносицу, после на кончик носа и, наконец, достиг губ. Сила ее поцелуя передалась ему. Он тоже весь встрепенулся. Пухлые губы излучали юность, страсть и счастье. Это чувствовалось в каждом ее глубоком вдохе и дрожащем выдохе. Ему нравилось убивать невинность. Нечто цельное и нетронутое вдруг разрывалось и уже никогда не подлежало восстановлению – в этом было что-то потрясающее, что-то вдохновляющее, что-то волнительное и, безусловно, приятное. Такое он испытывал каждый раз, когда ему попадалась девственница.

Но Вера стала особым случаем. Она ведь являлась младшей сестрой его лучшего друга, ненавистного с тех пор, как тот начал встречаться с единственной девушкой, которую Марк любил. И в этом было его торжество. Пусть он не выиграл  в войне, но нанес на грани поражения отчаянный удар, приносящий удовлетворение от причиненного урона противнику.

– Я мечтала о тебе, – наивно посмотрев на парня, прошептала Вера, но в ответ получила только холодный поцелуй.

За бушевавшими вперемешку любовью и радостью, она пропустила это мимо аналитического центра. А Марк торжествовал, услышав эти слова. В нем бурлили ненависть и злость. Обида буквально съедала изнутри. Уже несколько лет, как он потерял аппетит и замкнулся в себе. Он и раньше не отличался экстраверсией, но у него хотя бы был друг и любимая девушка. Втроем они весело проводили время. А потом оказалось, Марине и Игорю веселее вдвоем, а Марк остался третьим лишним. Марина ему даже шанса не дала, хотя он и не просил. Он просто не ожидал, что Игорь может превратиться из лучшего друга во врага номер один.

Однако Марк не подал вида, продолжая тихо всем сердцем любить Марину и всей душой ненавидеть Игоря. Он делал вид, будто они такие же закадычные друзья, и ему все равно на их любовь. А сам весь кипел внутри от чувства несправедливости и ревности, когда пара целовалась при нем. Для таких случаев он всегда носил с собой эспандер, которым якобы тренировал руки. На самом деле, сильное сжимание кулака помогало справиться со стрессом и оставаться внешне спокойным. Он стал реже появляться на общих вечеринках и предпочитал видеться с ними по очереди, потому что не мог вынести их вместе. Ему хотелось, чтобы Игорю было так же больно. И вдруг судьба подбросила Веру со слепой и нелепой любовью, которую он тут же решил использовать.

Марк любил встречать рассвет. Будучи совой по определению, он обычно ложился на заре, нежели вставал. Но сегодняшнее утро, несмотря на то, что пришлось потратить полночи на Веру, разбудило его спозаранку, влившись согревающими частичками солнца сквозь сетчатое оконце палатки. Девушка, словно налетавшийся в первом полете птенчик, сладко спала на его плече, когда глаза Марка открылись. Руки она сложила на груди. Растрепанные волосы прикрывали круглые плечи. Парень аккуратно убрал руку из-под ее головы и почувствовал точечные колики от затекания.

Массируя правую  левой и сжимая-разжимая кулак, он вышел из палатки на затихшую пустошь, в центре которой остался черный след от вчерашнего яркого костра. Рядом валялся испачканный сажей мангал, а чуть поодаль – котелок, в котором один из друзей варил глинтвейн. Спокойное, сонное солнце, позевывая из-за облаков, медленно поднималось над глухим лесом, освещая верхушки деревьев. Птицы тоже проснулись и вовсю горланили. Если бы Марк увлекался орнитологией, он бы легко распознал среди голосов жаворонка, дрозда и горлицу, но для него все песни слились в единую оркестровую трель, напоминающую больше перезвон колокольчиков, нежели продуманную, плавно текущую, мелодию.

Небольшая часть тяжелой души успокоилась. Ему стало легче. Хотя ни Марина, ни Игорь не знали о произошедшем, несмотря на то, что ночевали в одной из соседних палаток. Что творилось в их палатке, Марк не хотел представлять. Утешением служила голая Вера, которая сейчас тихо сопела под брезентом, точнее то, что именно он лишил девственности единственную младшую сестренку Игоря. Она отдалась ему сама, с такой легкостью и безответственностью, словно в кино. Наверно, для нее это и было кино: все ведь казалось таким фантастичным.