Скрипка неизвестного мастера - Нина Дашевская

Нина Дашевская

Скрипка неизвестного мастера

моему папе

I. Тигр

— Выключи! — резко сказал Кешка.

Грубо вышло, конечно. Как-то по-хамски даже. Но они тоже хороши — знают ведь, что Кешка музыку терпеть не может! Ненавидит. Кому это вообще нужно — концерты их, симфонии… Только тишину нарушают, и больше ничего. Никаких таких Бахов-Бетховенов Кешка не потерпит. Потому что музыке он объявил войну. Непримиримую и беспощадную.

Оркестр за стенкой захлебнулся вступлением и тут же сменился яростными криками болельщиков — мама переключила телевизор на какой-то спорт.

Только не подумайте, что Кешка лупит тех, кто в музыкальную школу бегает. С папочкой под мышкой. Нет, эти-то как раз не виноваты, их жалко даже. Это их родителям напели: — «Ах, у вашего мальчика слух, способности!» Вот они и попались, глупые уклейки… А потом — всё, на крючке. Попробуй, соскочи, сразу начнётся: — «А ты знаешь, за сколько мы тебе пианино купили?» Ну или ещё какая-нибудь глупость в этом роде. А уж если окажется, что талант — то всё. Труба!

Кешка тоже чуть не попался. Тогда он ещё в детский сад ходил — и к ним пришли эти самые способности проверять. У него слух какой-то там обнаружили особенный… Только это всё ерунда, чушь в клеточку! И слуха у него никакого нет, ясно!?

Тогда ещё у Кешки был друг. Настоящий.

А теперь — нет.

Папа, смеясь, называл их «сиамскими близнецами». Почему-то везде они оказывались вместе — ещё с детского сада. Кешка даже иногда думал про себя не «я», а «мы». Мы с Тигром. Нет, это не прозвище. Такое имя — Тигр.

Вообще в Кешкином дворе подобралась приличная компания: братья Мельники, Егорка Чижов, Прохор, мушкетёр Арсений… то есть это Кешка его так называл про себя, чем-то он был похож на мушкетёра. Но ни у кого не было такого друга, как Тигр. Все знали: если футбол, или в шпионов, или ещё во что — Кешка с Тигром в одной команде. Близнецы Мельники могут в разных, а эти — нет. «Нечётное, на два не делится» — шутил про них Арсений.

Кешка валялся на диване, ногами на спинке — и вспоминал: как, например, он болел, а Тигр запускал ему в форточку самолётики. То есть сначала все пускали, но потом надоело — шутка ли, попасть в форточку на втором этаже! А Тигр остался. И вечером самолётик, белый в клеточку, всё-таки опустился на Кешкин стол.

А ещё как-то Кешке к зубному надо было, и он не мог к Арсению на день рожденья пойти. И Тигр тогда тоже не пошёл! Сидел в этой дурацкой поликлинике, ждал Кешку. И потом они отправились к мушкетёру Арсению вместе, и Кешке нельзя было ничего есть, и Тигр тоже не ел. Даже торт!

А ещё… А ещё Тигр сказал, что Арсению нужно подарить мушкетёра. Ну, это раньше было — когда ему подарок выбирали на день рожденья.

— Давай знаешь чего? Мушкетёра ему такого купим, а?

Кешка засмеялся.

— Кеныч, ты что?! Ну, чего смешного? Я в книжном видел. Нормальный такой мушкетёр — я б такого хотел.

А Кешка просто никогда не говорил Тигру, что Арсений на мушкетёра похож. У папы такой рисунок на столе стоит — он сам рисовал, папа. В детстве. Мушкетёра этого. Вылитый Арсений! А Тигр-то откуда знает?!

В общем, они дружили уже лет сто. А потом Тигр пошел в музыкальную школу.

Сначала как будто ничего не случилось. Ну, занят человек — Кешка тоже был занят — шахматы по пятницам, и плавание дважды в неделю. Это понятно, это у всех так. Тигр перестал играть вечерами в футбол — и ладно, всё равно играл так себе. Тоже понятно — надо заниматься. Хотя не очень ясно, зачем еще заниматься, если и так торчишь в этой музыкальной школе с утра до вечера…

Тигр по-прежнему был другом. Хорошим другом. Иногда даже давал носить виолончель…

А потом солнечным апрельским днём случилась эта история с пушкарями.

II. Пушкари

Кешка тогда после шахмат пошёл не домой, а в парк, на дерево. Дерево было примечательное — Кешка почему-то считал, что это вяз. Садишься на толстый сук — спиной к стволу, лучше всякого кресла. И для сумки сучок, как вешалка. Будто нарочно. Мечта, а не место. А внизу, прямо под Кешкой, тропинка. По ней люди идут — прямо под его подошвами. И никому из них в голову не приходит вверх посмотреть. Так что Кешку никто ни разу не заметил.

Там можно было сидеть вдвоём, Кешка с Тигром нередко этим пользовались. Но в тот солнечный день Кешка был один. С книжкой. О, это была особенная книжка — с папиной полки. Дома была одна такая полка, с любимыми книжками папиного детства. Эти книжки строго-настрого запрещалось выносить из дома — после того, как «Таинственный остров» пропал неизвестно куда. Кешка здесь ни при чём, он тогда ещё маленький был. Но вот жирные пятна на «Карлсоне» — да, это Кешкиных рук дело. Ну и влетело же ему тогда! «И вообще — что за привычка дурацкая, за столом читать!» Хотя Кешка прекрасно видел, что папа и сам так читает — «вприкуску», как он говорит. Да ещё ночью! С бутербродами… вечно взрослым можно всякие прекрасные вещи, а детей почему-то гонят спать. Так вот, после пятна на «Карлсоне» папа запретил Кешке брать любые книги с этой полки. «Без моего письменного разрешения». А попробуй-ка получи это разрешение — тебе рано, говорит! Почему ещё рано?! Папа странный, конечно. Жалко ему, что ли? В общем, папина полка была очень высоко, под самым потолком. Кешка ставил пластмассовый ящик из под игрушек на табуретку и доставал. Потом другие книжки распределял, чтобы щели не оставалось. А то как зуб выбитый. Ну и потом добытую книгу в какую-нибудь суперобложку заворачивал. Получалось — он как будто читает про драконов там всяких, про динозавров… И ни разу ещё папа не поймал его! Правда, однажды ящик из-под игрушек предательски разъехался под ним и Кешка разбил губу. Но сейчас он нормально достаёт до полки, безо всякого ящика. Почти всю полку уже прочитал.

Так вот, на этот раз Кешка сидел на этом вязе с Жюлем Верном и бутербродом. Он раскрыл книгу и откусил кусок побольше. Впереди ожидались чудесные полчаса.

— Эй, слазь давай!

Этого только не хватало — пушкари! Они жили за школой, на улице Пушкина, и Кешкина компания вела с ними довольно вялую войну. Даже не дрались толком ни разу — так, кричали друг другу всякие гадости, писали ерунду на стенах. Вообще Кешка пушкарей не боялся. Он лениво перевернул страницу, даже не посмотрел вниз.

— Слезай! Это наше дерево!

А вот это уже неприятно — среди пушкарей оказался Герцель. Длинный нескладный парень, он немного косил на один глаз. Кешка никогда не мог понять, куда он смотрит. Лёшка Мельник говорил, что Герцель этот немного не в себе, псих.

Кешка захлопнул книгу.

— Чего вам надо, а? Я же первый пришёл, давайте, катитесь отсюда колбаской!

— Ты, что ли, не понял?! Слазь, а то за ноги стащим!

Опять Герцель. Действительно, псих — такой и вправду может за ноги…

— Нечестно — пятеро на одного, — засопел Кешка, упихивая книгу в сумку.

— Потому что наше дерево, — упрямо сказал какой-то малыш из пушкарей.

— А вот и всё равно наше, — пробормотал Кешка и спрыгнул вниз. Нечестно. Пушкари — так, мелкота, но вот Герцель… Этот оказался на голову выше, да и глаза какие-то сумасшедшие. Неожиданно он схватил Кешку за воротник и заорал прямо в ухо:

— Самый честный, типа, да? Значит, по-честному хочешь?! Ну-ну. Давай, приводи своих дурачков. Решим, чьё дерево. Давно пора, — одним глазом он смотрел как-то мимо Кешки, от этого было жутко. — Придёшь? Или слабо?

У Кешки вспыхнули уши.

— Ещё чего… Больно страшные, от горшка два вершка, — он старался не глядеть на Герцеля. — Давай через час, на этом же месте.

— Идёт, — сказал Герцель. — Скажи спасибо, что я такой сговорчивый.

И Кешка помчался. Страха не было. Он никогда ещё не дрался по-настоящему, так, только возился со своими же… Как это, интересно — по-настоящему!? Папа рассказывал — вот они дрались… «Нежное поколение», говорил он про Кешку. Ну-ну. Сейчас собрать всех — Тигра, обоих Мельников, здоровенного Прохора, мушкетёра Арсения, Егорку — ну, они им покажут! Они у них попляшут — эти пушкари недобитые…

Кешка с пылающими ушами влетел во двор. Пусто… Нет, не может быть! — он сначала даже не поверил. Помчался за дом, в соседний двор — пусто! В футбольной коробке — тишина… Куда же они делись, умерли, что ли, все?!

Кешка помчался по квартирам, собирать людей. Но где-то в животе уже шевелилось холодным червяком нехорошее предчувствие.

Так всё и оказалось — братья Мельники укатили к бабушке. Прохора дома заперли, наказали (сумасшедшая мамаша Прохорова — разве можно живого человека в доме запирать, а вдруг пожар?!). Арсений тоже выступил — они с классом пошли в цирк. Это же надо, в цирк!

К Егорке Кешка уже не пошёл. Толку от него, щуплого маленького очкарика… Он, конечно, отчаянный, только побьют его, да и всё. Кешка понял — к пушкарям пойдут они с Тигром. Вдвоём.