Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 01 - Сергей Саканский

01. Из серии: Автостопом по восьмидесятым (Яшины рассказы) ©

Сергей Саканский

Перевод с устной на письменную речь.

Нафига, бизнесмен, тебе деньги?

Спросил я как-то одного друга детства, который бизнесменом стал, трусами на рынке тряс и потрясал. Спросил и еще добавил: ведь все равно, любые деньги пропить можно. Он сказал, усмехнувшись в пшеничные усы:

– Да нет, Яша, не любые. Возьмешь бутылку водки, закусь какой-нибудь. От силы на 25 рублей.

А сам стоит на рынке и трусами трясет, потрясает. А я рядом стою, побухиваю водку из горла, потому что вайна поблизости взять не было.

Я сказал:

– А такси? Я еще такси поймаю, еще на 25 рублей. И поеду на этом такси в гостиницу. И там буду бухать. И, во-первых, не бутылку водки я возьму, а батл. Ибо это только пиво бывает в бутылках, а водка – она батлами меряется. Более того: я не батл водки возьму, а литр. И Серегу с собой возьму. Тогда надо будет уже не один литр, а два. Так что: все сто рублей и пропью.

Он сказал, бизнесмен:

– Вот и всё, Яша. Сто рублей – это предел твоих мечтаний. А я в день имею, знаешь сколько?

И стоит, трусами трясет, насисьниками потрясает, словно перед ним маячит какая-то призрачная грудастая ченчина и трясется, дрожит на ветру. А я – уже не побухивая стою, а разбухиваться начинаю.

Я сказал:

– Не знаю, сколько ты в день имеешь. Но я и тыщу рублей пропью. Например, мы с Серегой не в одном такси поедем, а в двух. И не один номер в гостинице возьмем, а два или три.

Он сказал:

– А третий зачем?

Я сказал:

– А в третьем номере мы будем Джуманияза делать. Всему третьему номеру Джуманияза сделаем.

Он сказал:

– А что такое Джуманияз?

Я сказал:

– Ты Яшины рассказы почитай. Тогда и узнаешь, что такое – Джуманияз.

Он Яшины рассказы почитал, почесал репу и сказал:

– Ну и что? От силы ты на пятьсот рублей нафантазировал.

Я сказал:

– А на остальные пятьсот мы караван таксей возьмем, чтобы вокруг гостиницы катались. А мы с Серегой будем смотреть, побухивая, в окно, и говорить друг другу:

– Вот какой большой город. Машин здесь много.

Я забыл сказать, конечно, что мы не в Москве будем бухать, а в городе каком-нибудь, типа Великих Лук или Моршанска. К тому времени я уже розбух закончил и стал просто – стоять у прилавка и бухать.

Он сказал:

– Ну, хорошо. Тыщу вы так пропьете. А десять тысяч?

Я сказал:

– Давай уж сразу сто. Объясняю. Возьмем водки. Каждому – по ящику. А один ящик – запасной будет. И билет на пароход до Южной Америки. И поедем туда, побухивая.

Он сказал, бизнесмен:

– Миллион не пропьете.

Я сказал:

– На миллион постараться надо. Возьмем водки. Ящиков пять. И наймем целый пароход до Южной Америки. И до Новой Зеландии. Другой, запасной пароход: пусть в Новую Зеландию идет. А если деньги останутся, то пусть рядом с нашим пароходом, который до Южной Америки – еще один пароход идет. Мы будем побухивать и смотреть на него. И говорить:

– Вот. Пароход тут какой-то плывет.

А время от времени пальцем его будем подманивать, этот таинственный пароход, и Джуманияза ему делать. И, чтобы ты больше не спрашивал, я скажу, что и миллиард пропью. Возьму водки. Ящиков восемь. И закажу спейс-шатл. Выйду на орбиту и там буду бухать, в скафандре. И, чтобы ты дальше ко мне со своими деньгами не приставал, скажу, что я могу пропить все денежное довольствие планеты Земля. Потому, что число спейс-шатлов, которые будут вокруг меня кружить, пока я в скафандре бухаю, неограниченно. А мы с Серегой будем в иллюминаторы смотреть и говорить:

– Вот. Тесно в космосе. Освоили его. Нет бы, просто бухать сидеть, они еще и в космос полезли.

А время от времени мы будем эти шатлы, по одному, пальцем подманивать, и Джуманияза им делать. Сделаем его всем шатлам, и по второму кругу пойдем. Так что, давай, бизнесмен, сворачивай свой товар, и пойдем-ка лучше бухать.

Но не пошел он. Так и остался на базаре стоять – трусами, насисьниками, шелковыми написьниками трясти. Так трясти, будто перед ним целый ансамбль виртуальных ченчин канкан отплясывает.

Давно это было. Этот бизнесмен, когда много денег заработал, тоже начал бухать. Сначала побухивал, потом – разбухиваться стал, а после – и бухать. От буха и умер. Мир его праху. Перед смертью он несколько дней по своему коттеджу ползал и всюду – Джуманияза делал.

Джуманияз

Поехали мы с Серегой в Харьков, к нашим друзьям-офицерам. И вот, как-то раз положили нас в слип – в офицерской общаге на Салтовке. На третьей кровати молодой офицер из Азии слипил, и звали его Джуманазар.

И вот, вечером, говорит нам этот Джуманазар:

– Если кто блевать захочет, то у меня под кроватью таз.

И показал нам этот алюминиевый таз, тазом из-под кровати блеснув. И говорит:

– Вот когда кто блевать захочет, пусть сразу и крикнет: Джуманазар! Таз! И тогда я ему таза дам.

Надо сказать, что мы с Серегой никогда так не говорили: Блевать хотим. Мы говорили: Надо велл сделать.

И других офицеров тоже так говорить учили. Но Джуманазар этот, офицер из Азии, никак не мог научиться, поэтому он и сказал: Блевать.

И вот, лежу я, и захотелось мне сделать велл. Лежу и представляю Джуманазарский таз. Как живой его вижу, блестящий такой. Стоит под кроватью, смотрит на меня. Но я шелохнуться не могу. И рта раскрыть не могу, потому что знаю: как только рот раскрою, так сразу велл и сделаю.

Слышу, с другой кровати Серега кричит:

– Джуманияз!

Офицер из Азии поднимает голову и говорит:

– Я не Джуманияз, а Джуманазар.

Серега опять:

– Джуманияз, эй!

Офицер из Азии снова свое:

– Да Джуманазар я. А Джуманияза – такого вообще нет.

И тут Серега начал велл делать. И я тоже, будто бы не Яша я вовсе, а некий презерватив, который водой накачали, завязали да иголочкой ткнули. Джуманазар вскочил, вытащил таз наголо, как саблей блеснув, и стал между нами с тазом бегать: то Сереге таза даст, то мне.

Когда все кончилось, мы произвели разбор полетов. Джуманазар говорит:

– Мы как условились? Надо было сказать: Джуманазар! Таз! А ты сказал какой-то Джуманияз. А Джуманияза вообще никакого нет. Вот я тебе и не дал таза.

Я говорю:

– Понимаешь, Джуманазар. Все дело в том, что, по самому глубокому моему убеждению, Серега как раз и хотел сказать: Джуманазар! Таз! Но у него всё слилось в одно слово, так как волновался он, ибо хотел велл сделать. Блевать, то есть. Вот и получилось: Джуманияз. Верно, Серега?

Серега говорит:

– Канешна. Что ж тут думать. Так оно и было.

С тех пор мы с Серегой больше никогда не говорили, что хотим сделать велл. Мы стали говорить: Джуманияз. И других офицеров научили, и даже некоторых избранных солдат.