Женщина с зонтиком - Наталья Баранская

Наталья Баранская

Женщина с зонтиком

В послеобеденный час они сидели в беседке — смотрели на озеро в низких берегах, широко раскинувшее свои заливы, на острова, старые деревья в парке, на отдыхающих.

Люди двигались двумя потоками: один, торопливый, стремился к ресторану, другой, неспешный, медленно растекался в поисках свободных скамеек в тени. Было жарко.

В беседке изредка обменивались ленивыми фразами.

— Какая прелесть наше озеро, — сказала полная блондинка, розовая от свежего загара.

— Ничего озерцо, ничего Ярве, — ответил плотный рыжеватый мужчина в распахнутой рубашке.

Профессор Дюжин не любил чувствительной восторженности в своей молодой супруге. Подсмеиваясь, он называл ее порой «Дюшечкой» или «Дюшенькой», что выводил из их фамилии, памятуя рассказ Чехова.

К природе профессор относился как к фактору, способствующему оздоровлению, но по сторонам смотреть не хотел. Все предобеденное время он отдавал преферансу вместе с другими любителями сидеть спиной к озеру.

— Рыбы в этом озере маловато, — сказал дочерна прокаленный солнцем мужчина помоложе.

— У дальнего берега есть, с лодки можно удить, — отозвалась его жена.

Московские доценты по фамилии Рыбак были удивительно похожи. Оба сухие, прямые, чернявые. Оба в одинаковых шортах, теннисках, кедах. И даже подстрижены одинаково. Они удили рыбу то в одном, то в другом озере и знали о водоемах, окружавших маленький эстонский городок, больше, чем его жители. Добыча рыбаков вялилась, сушилась во дворе дома, где снимали комнаты обе четы, а также использовалась для коллективных ужинов.

— Не вижу ничего интересного, — вздохнул молодой человек, опутанный ремнями фотоаппарата, полевой сумки и бинокля, через который он наблюдал за противоположной стороной узкого залива в поисках фотодобычи.

Фотограф был аспирантом Рыбачки и приехал сюда отдыхать по ее совету. Она стесняла его — опекой, а также шортами, открывающими чересчур прямые волосатые ноги. Легко и просто было Игорю с Дюшенькой, но мечтал он о встрече с молодой девушкой. Может, такой, какая сидит здесь в беседке в углу, согнувшись над книгой. Он еще не успел ее разглядеть, но по тонкой шее и худым смуглым рукам видел, что она совсем молоденькая.

Однако, поглядывая искоса на девушку, он не опускал бинокля.

— Ого, на горизонте небесное явление! — воскликнул аспирант.

Все оживились, задвигались — где, что, покажите…

Оторвалась от книжки и девушка. Откинула темные волосы, оглядела всех строгими глазами — ей мешали читать, — потом взглянула, куда указывал этот аккуратный и, пожалуй, красивый парень.

По дорожке, вдоль берега, медленно двигалась высокая худая женщина в белом, чуть не до земли, платье. Вытянув руку, она несла торжественно, словно хоругвь или знамя, черный раскрытый зонт. Он плыл перед ней не прикрывая от солнца головы, а на голове кусок белой вуали, концы которой спускаются по спине.

Теперь биноклем завладела Дюшенька, и Рыбачка тоже нетерпеливо протягивала руку.

— Бедняжка, как ее жаль, сразу видно, что она душевнобольная.

— У нее чудовищно нелепый вид, она ступает, словно циркачка на канате, — заметил Игорь.

— Не смейтесь над несчастной, — остановила его Дюшенька.

Рыбачка, рассмотрев женщину, подтвердила: она действйтельно психическая больная, изредка появляется в парке в своем странном наряде, из-за которого ее называют «невестой».

— А по-вашему, милые дамы, длинное платье и черный зонт доказательство сумасшествия? — посмеялся Дюжин.

— Но ты не видишь, какой это зонт, — испуганно округлила глаза Дюшенька: — Он же обшит белым кружевом! Вероятно, бедняжка потеряла на войне жениха, поэтому и прозвали ее так.

— Милая моя, не будем ничего придумывать. Прелесть жизни в том, чтобы наслаждаться реальными ее ценностями.

И профессор поцеловал руку жены.

Дюшенька опять взялась за бинокль. Почему душевнобольные так притягивают наше внимание? Мы хотим заглянуть в их темный мир и жаждем и боимся неведомого.

— Где же она? Не вижу!

Женщина в белом действительно исчезла. Напрасно целились биноклем в тот берег и Рыбачка и Дюжин. Женщина пропала, словно призрак, так же внезапно, как появилась, будто улетела, поднятая своим странным зонтом ввысь.

Аспирант-фотограф, уступив бинокль, отошел от своей компании. Легко отклонив в сторону книгу, которую читала девушка, он спросил вполголоса, мягко: «Детектив?»

— Детектив! — ответила она сердито, повернула книгу и приоткрыла титульный лист.

— «Преступление и наказание», — прочитал он и улыбнулся. — Ничего не скажешь — детектив. Один из самых интересных…

— Вы читали или только в кино?

— Вот вы какая…

— Какая?

— Злючка-колючка. Вы-то сами до кино читали?

— Честно — нет. Начинала и не смогла. А сейчас не могу оторваться.

— Выросли. Вы студентка?

— А вы?

После тихой беседы Игорь повернулся к своей компании.

— Разрешите вас познакомить — Ира.

— Очень приятно. — Дюжин привстал и снисходительно оглядел девушку. «Хорошенькая, личико узковато, носик островат, но ничего. Ножки длинные. Милая девушка».

— Мы рады. — Дюшенька протянула руку и прикоснулась к плечу девушки. — Будем знакомы.

«Игорю с нами скучно — пусть развлечется».

Рыбачка молча оглядела темные блестящие волосы, открытый сарафан, золотистый загар.

«Все свои косточки выставила. Скоростное знакомство. Век растущих скоростей».

Она опять принялась смотреть в бинокль.

Рыбак кивнул.

«Ничего пичужка — куличок болотный».

Разговоры внезапно оборвались. Все затихли. Наступило долгое неловкое молчанье.

Вдруг раздался резкий голос Рыбачки:

— Смотрите, смотрите! Вот еще экземпляр. Еще одна сумасшедшая. Несется, как торпеда. А зонтик!

— Опять зонтик? Это уже неоригинально… — проворчал Дюжин.

— …Зонтик, зонтик у нее… — Рыбачка не могла продолжать от смеха и, толкнув биноклем Дюшеньку, махнула рукой, указывая на скрещение двух аллей.

Все повернули головы.

В том месте от главной аллеи, плавно скругляясь, отходила дорожка. Обогнув розарий, она шла к беседке и, минуя ее, углублялась в парк. На эту дорожку и свернула женщина с зонтиком. Не сразу удалось разглядеть эту странную фигуру.

Она шла торопливо, почти бежала, сильно наклонившись, выставив зонт впереди себя наподобие щита. Из линялого его купола торчала кверху, как антенна, голая спица. Зонт закрывал всю верхнюю часть фигуры. Из-под него были видны только худые сильные ноги, при каждом шаге натягивающие юбку.

Повернув вместе с дорожкой, женщина стала приближаться и вскоре прошла возле беседки. Они увидели ее в профиль, совсем близко.

— У нее неплохая голова, — сказал Дюжин. — Нос великоват, но благородной формы.

— Правая туфля у нее стоптана, подшлепывает, — наблюдательная Дюшенька опустила бинокль.

— Мне нравится, когда у женщин волосы заложены узлом, — добавил Рыбак, — красиво.

— Все же она ненормальная, хоть и с благородным носом и с узлом, — ответила мужчинам Рыбачка. — Ну скажите, куда она летит? Там дальше абсолютно ничего нет — заросший берег и лес.

— Почему обязательно «ненормальная»? Просто она… шлепалка, — и профессор Дюжин со вкусом произнес еще раз удачно найденное словечко. — Шлепалка, вот и все. И зонт такой носить может только шлепалка.

Все пятеро засмеялись.

— Перестаньте! — Ира вскочила, захлопнула книгу. — Вы насмехаетесь… Вы даже не знаете… Она преподает в Московском университете. Я видела ее там. Она — профессор… У нее… Она…

От волнения девушка переступала с ноги на ногу. Щеки ее раскраснелись, глаза потемнели.

— Как ее фамилия? — спросил Рыбак.

— Фамилии не знаю. Она доктор наук, профессор…

— Милая, вы напрасно горячитесь. Вы ее не знаете, могли ошибиться. Вероятно, эта женщина похожа на того… на ту — профессора. — Дюшенька всегда старалась сгладить разногласия.

— Вот и получилось, как в анекдоте про старушку. Думали — уборщица, оказалось — завкафедрой квантовой механики, — благодушно добавил Игорь.

Ира не знала анекдота, но остальные, видно, знали и дружно рассмеялись. Ира нахмурилась.

— А я вам говорю, что она — профессор. Да если подумать, разве дело в том, кто она?

— Никакой она не профессор, — возразила Рыбачка. — Не будет профессор вуза ходить со сломанным зонтиком. Она бы давно купила себе японский. Я готова спорить, что вы ошибаетесь.

Дюшенька сказала миролюбиво:

— Вот она села на складной стульчик и копается в сумке. Все пенсионерки постоянно ищут что-то в сумках. Она типичная пенсионерка…

— И к тому же наверняка старая дева. Старая дева и чудачка, — повторял свое Дюжин.