Песни тайги. Тувинские народные сказки - Зоя Самдан

Алёна Каримова, Зоя Самдан

Песни тайги. Тувинские народные сказки

© Фонд Марджани, 2017

© Зоя Самдан, Алёна Каримова, текст, 2017

© Ольга Монина, иллюстрации, 2017

© Дмитрий Махашвили, Юлия Панипартова, карты, 2017

© Роберт Сайфулин, дизайн, 2017

В самом центре азиатского материка, в месте слияния рек Бий-Хем и Каа-Хем, начинает свой путь на север великая сибирская мать-река Энесай – Енисей. В этом краю жаркое лето и суровая зима, здесь и альпийские луга, сухая степь, тайга и тундра, пустыня и множество озёр и рек.

В большой равнинной чаше, окружённой со всех сторон фиолетовой каймой гор, раскинулась Тува – прекрасный мир животноводов и охотников, где звучит звонкое горловое пение и слышно конское ржание. Здесь пестреют разноцветными лентами чалама деревья и возведены каменные насыпи в честь духов природы. Рядом высятся буддийские храмы и ступы. Люди одинаково почитают шаманов и лам; молятся и хозяевам мест, и своим предкам, и бодхисаттвам – буддийским святым.

Тувинцы – потомки древнейшей культуры кочевников центральной Азии, одни из самых богатых людей в мире. Почему же они богатые? Потому что кладовые их народных преданий, сказок, эпоса неисчерпаемы.

Почему Чылбыга проглатывает Луну

Как-то раз, давным-давно, бог-учитель Бурган приготовил целебный напиток, который действовал вечно и мог подарить бессмертие. Этот напиток красивого зелёного цвета мог излечить любого человека и любое живое существо… Налил его Бурган в железный сосуд и стал думать, как ему распределить бессмертие в мире Сумбер-Уула[1]. Решил он посоветоваться со своим учеником.

Рассказал ему Бурган о целебном напитке и попросил совета.

Ученик сказал:

– Нельзя давать бессмертие живым существам.

Но их беседу подслушало злобное чудовище-мангыс Чылбыга по имени Ара-Хуу. И пока они отвлеклись, обсуждая судьбу нашего мира, пробрался Чылбыга к железному сосуду, взял его, выпил напиток бессмертия и сбежал. Бурган вернулся к себе и видит: кто-то трогал сосуд и выпил его содержимое. Удивился он: что за существо могло совершить такое?! И отправился за вором по следу. Вскоре Бурган понял, что гонится за чудовищем-мангысом Чылбыгой по имени Ара-Хуу. Выследил его и стал нагонять. Но только Бурган подберётся поближе к вору, как тот применит какую-нибудь хитрость и снова увильнёт… Вот полетел Чылбыга на небо – в Верхний мир Курбусту[2], чтобы спрятаться там среди множества облаков. Гкался и гнался за ним Бурган, но не давался ему мангыс. И вот, когда Ара-Хуу совсем исчез из вида, бог-учитель Бурган спросил у Солнца:

– Видело ли ты мангыса Ара-Хуу? Скажи мне, куда он пошёл, в какую сторону направился?

Солнце ответило:

– Он был здесь совсем недавно.

Дальше отправился на поиски бог Бурган, очень долго искал, но так и не нашёл. Тогда спросил он у Луны:

– Видела ли ты мангыса Ара-Хуу? Скажи мне, куда он пошёл, в какую сторону направился?

Луна ответила:

– Он был здесь очень давно.

Снова отправился на поиски бог Бурган, очень долго искал – и вот увидел его. Но Чылбыга всё время ускользал – и рядом был, а в руки не давался. Сильно рассердился тогда Бурган, взмахнул своим суктером[3] и рассёк туловище мангыса пополам. Тогда целебный напиток, украденный им, пролился каплями сквозь облака и туман вниз, на землю. И в каждой такой капле сохранились свойства напитка бессмертия, никогда не теряющего свой вечнозелёный цвет. Когда капли, падая, задевали листья растений, то растения становились вечнозелёными…

Рассерженный и обозлённый мангыс Ара-Хуу сказал Солнцу и Луне:

– Того из вас, кто выдал меня первым, буду проглатывать наполовину, а того, кто выдал меня потом, буду проглатывать целиком.

С тех пор так и происходит.

Старики говорят, что злобное чудовище-мангыс Чылбыга по имени Ара-Хуу и поныне живёт в Верхнем мире Курбусту с открытой грудью – рана, нанесённая ему Бурганом, не зарастает. И так будет всегда.

Бог-учитель Бурган сказал: «Всё в мире должно размножаться, должно иметь дыхание, чтобы умирать, должно иметь возраст, чтобы расти. Пусть не будет бессмертия».

Птичка Чиж

Так вот… Давным-давно это было.

Жила на свете птичка Чиж. Садилась она на верхушки чия[4] и, раскачиваясь на них, щебетала, садилась на верхушки караганы[5] и щебетала, раскачиваясь на них, наполняла своё круглое брюшко; а когда наступал час тигра – всходило солнце и наставал рассвет, – она, протяжно посвистывая и щебеча, кружила над ровными отрогами, облетала поля, степи и широкие долины… Вот такая была птичка Чиж.

Так однажды щебетала она: «Склон мой лесной, растут ли на тебе колючки, которые могут больно меня уколоть? Солнечный мой склон, растёт ли на тебе корм для меня?..» Так щебетала и летела птичка Чиж вниз по лесному склону, садилась на карагану; так щебетала и летела вверх по солнечному склону, щипала карагану – находила себе готовое пропитание.

Так наполняла птичка своё круглое брюшко, и вдруг вонзилась ей в грудь острая красная колючка. Не смогла она избавиться от этой занозы – не нашла способа вынуть колючку, и не было рядом никого, кто мог бы помочь ей. Тогда, страдая от боли, полетела, не понимая куда… туда, куда понесли её крылья.

Сколько времени так летела – никто не знает Вот в одном месте повстречала птичка Чиж безрогую козу с двумя козлятами.

Говорит бедная птичка:

– О, коза, безрогая коза с двумя козлятами, сестра моя старшая! Пожалуйста, вынь занозу из моей груди. Я помогу тебе прокормить твоих деток.

Отвечает сердито безрогая коза:

– О-о-о, с чего это мне стараться, вынимать занозу из твоей груди?! Разве мало у меня своих дел? Сама качаюсь-шатаюсь, двух своих козляток прокормить не могу. Некогда мне. Лети лучше к свободным, ничем не занятым людям, пусть они тебе помогут!

– Если так, пусть голова того, кто тебе дорог, станет жертвою комаров и мух, а моё дело исполнится дальше вниз по реке, – протяжно пропела птичка Чиж и полетела туда, куда направлялась, куда понесли её крылья.

Летела, летела и в другое место попала. Огляделась птичка и увидела, что это владение хана: такое богатое, что овцы все здесь не помещались… Разного скота было тут сверх всякой меры, выше головы, а разного добра – выше плеч.

Вскоре увидела она, что навстречу ей бредут семь волков. Подошли волки поближе, спросили птичку:

– Птичка Чиж, летающая, куда вздумается, куда понесут крылья, для чего ты оказалась в нашем краю?

Говорит им птичка:

– Сюда принесли меня крылья – прилетела я, чтобы узнать: есть ли здесь тот, кто мне поможет, кто дарует счастье и удачу. Вы, волки-волки, старшие братья мои, пожалуйста, выньте занозу у меня из груди! В награду за это я приведу вам двух деток безрогой козы, вы съедите их и утолите свой голод…

Ответили волки на эту просьбу:

– Не надо нам деток твоей безрогой козы – мы никак не можем доесть останки кобылы Араты-Харын-хана. Некогда нам вынимать занозу у тебя из груди!

И полетела дальше бедная птичка Чиж. Летела, летела и в другое место попала. И снова осмотрелась она – внимательно оглядела то место. Видит – здесь мальчишки бегают, стреляют из луков – в баги[6] стреляют, забавляются.

Подлетела птичка поближе к мальчишкам, стреляющим в баги, и говорит:

– Вы, мальчики-братишки мои, пожалуйста, выньте занозу у меня из груди! В награду за это вы подстрелите семерых волков, которые едят останки кобылы Араты-Харын-хана – так долго едят, что их ноги в лодыжках сломались, и никак не могут доесть. Волков подстрелите всех семерых, а я буду с вами в баги играть.

Отвечают мальчишки:

– И с чего это нам вытаскивать занозу у тебя из груди?! Зачем нам волки, мы в баги не успеваем стрелять; отправляйся лучше просить людей, дарующих счастье-удачу, пусть они вытащат.

«И что это за существа – ни счастья от них, ни удачи!» – так подумала птичка Чиж и, сердитая, продолжила свой путь. Летела, летела и встретила мышей, запасающих корни живородной гречишки.

Попросила их птичка Чиж:

– Мышки-мышки, пожалуйста, выньте занозу у меня из груди, и вы погрызёте баги мальчишек.

Но мыши в ответ сказали:

– И с чего это нам вынимать занозу у тебя из груди?! Зачем нам баги, мы не успеваем откапывать корни живородной гречишки.

Рассердилась, как тигр и лев, на слова эти птичка Чиж, разъярилась, как камнепад.

И полетела она дальше с разладом в мыслях, совсем упав духом.