Неизвестный Хлыноff. Популярно о важном - Александр Балыбердин
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: Неизвестный Хлыноff. Популярно о важном
- Автор: Александр Балыбердин
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неизвестный Хлыноff
Популярно о важном
Александр Геннадьевич Балыбердин
Фотограф Александр Геннадьевич Балыбердин
© Александр Геннадьевич Балыбердин, 2017
© Александр Геннадьевич Балыбердин, фотографии, 2017
ISBN 978-5-4483-9986-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
КАК ХЛЫНОВ СНОВА СТАЛ НЕИЗВЕСТНЫМ ГОРОДОМ
То, что город Киров раньше назывался Вяткой и Хлыновом, хорошо известно. Как и тот факт, что из трех названий города последнее является самым непопулярным. Настолько, что даже не рассматривается организаторами опросов общественного мнения в качестве одного из ответов на вопрос «Как сегодня должен называться город Киров?».1 Однако если бы такое и произошло, то, думается, вряд ли Хлынов смог набрать более 5% голосов.
Почему не Хлынов?
Но почему? Спросив об этом горожан, в ответ мы, скорее всего, услышим следующее: «Киров – крупный промышленный центр, современный и благоустроенный город; Вятка для своего времени тоже была хороша, особенно, своими храмами. А за что любить Хлынов – город деревянных бараков, грязных улиц и жителей – разбойников, ушкуйников, „хлынов“, наводивших ужас на все Поволжье, по имени которых он и получил свое название?».
Вроде бы с этим трудно не согласиться. Но мы все-таки попробуем. И пусть на этом пути нас вдохновляет светлый образ Анатолия Гавриловича Тинского (1920—2006), архитектора, ученого и краеведа, который приехал в г. Киров уже взрослым человеком, всем сердцем полюбил наш город, его историю и культуру, и всегда с глубочайшим уважением писал не только о Кирове и Вятке, но также о Хлынове, которому он посвятил, пожалуй, свои лучшие научные труды.2 Если столь образованный и тонко чувствующий красоту человек смог полюбить Хлынов и передать эту любовь своим читателям и ученикам,3 то и нам, возможно, следует внимательнее вглядеться в образ этого города, увидев в нем, как в зерне или ростке то, что со временем дало добрые всходы, превратившись в «молодой дубок по имени Вятка» или «могучий дуб имени С.М.Кирова». Любой другой взгляд следовало бы признать неисторичным – ведь, если Вятка была так темна и ужасна, то непонятно почему так хорош Киров и, аналогично, если Хлынов был так темен и ужасен, то непонятно откуда взялись достоинства Вятки? Поэтому человек, который, действительно, любит Киров или Вятку не может быть безучастным и к судьбе Хлынова и не интересоваться тем духовным и прочим потенциалом, что был когда-то заложен при основании его любимого города.
Как А. С. Верещагин повернул историю Вятки
Между тем, обратившись к истории Хлынова, любой исследователь неизбежно сталкивается с несколькими проблемами.
Первая и, пожалуй, сама острая – это малая источниковая база исследований. По сей день Хлынов все еще мало изучен в археологическом отношении. Поэтому, по справедливому замечанию Л.Д.Макарова, единственной основой для воссоздания древней истории города длительное время оставались письменные источники, среди которых источников собственно вятского происхождения немного, и нам все еще мало, что известно о развитии книжной культуры и письменности в Вятском крае в древности.4
В последней четверти XIX – начале XX века А.А.Спицын, А.С.Верещагин и члены Вятской ученой архивной комиссии внесли значительный вклад изучение историографии средневековой Вятки. Опубликованные ими «Древние акты, относящиеся к истории Вятского края», «Свод летописных известий о Вятском крае», «Вятский времянник», «Повести о стране Вятской», «Летописец старых лет», акты по истории Вятского архиерейского дома, Успенского Трифонова монастыря, других монастырей и церквей,5 а также изданные вятскими и московскими архивистами дозорные, писцовые и переписные книги, росписные списки и сказки6 до настоящего времени составляют основной корпус письменных источников по истории Хлынова.
Выдающуюся роль в открытии и изучении этих источников сыграл Александр Степанович Верещагин (1835 – 1908), который, являясь редактором трудов ВУАК, как правило, сопровождал публикации источников своими комментариями, иногда превышавшими объем самого артефакта.7 Его комментарии и отдельные работы по истории Хлынова8 еще при жизни автора стали классикой историографии Вятского края. Неслучайно, кончина Верещагина, последовавшая 5 декабря 1908 г., была воспринята как огромная и невосполнимая утрата. В.Д.Емельянов, которому отныне было поручено редактирование трудов ВУАК, писал: «Утрата эта была весьма тяжела. Покойный всю свою жизнь посвятил изучению истории родного края и своими трудами по истории Вятки пролил некоторый свет на то темное прошлое ее, которое, как легенда, принималось и до сих пор принимается еще на веру иногда в ученом мире, именно – на время колонизации Вятского края… Принимая на себя трудное и ответственное звание продолжателя дела покойного Александра Степановича, мы возлагаем надежду на участливое отношение к Архивной Комиссии местного просвещенного общества и ученого мира вообще. История Вятки еще темна, многие лица и события стоят особняком, нужно время и силы для изучения их и надлежащего, беспристрастного освещения».9
В последующие годы членами комиссии были открыто и опубликовано немало новых источников, написано множество статей и рефератов. Все они были не только замечательны и полезны, но также выдержаны в духе того «окончательного поворота в работах по истории Вятки и новгородской колонизации на востоке», который был произведен Верещагиным. Суть этого поворота, по мнению члена ВУАК А. Шубина, состояла в том, что «подвергнув основательной научной критике свидетельство „Вятского летописца“ и основанное на нем установившееся в исторической науке со времени Карамзина мнение о начале Вятки в XII веке и доказав несостоятельность того и другого, Александр Степанович… высказал свой, принятый теперь учеными, взгляд об основании Вятки новгородскими выходцами в XIV веке».10
И, действительно, если большинство авторов конца XVIII – XIX вв., в том числе Н.М.Карамзин (1766—1826), А.И.Вештомов (1768—1831), М.П.Погодин (1800—1875), Н.И.Костомаров (1817—1885), А.И.Герцен (1818—1870), С.М.Соловьев (1820—1879), В.О.Ключевский, (1841—1911), относили основание Хлынова к концу XII века и излагали его историю по «Повести о стране Вятской»,11 то именно Верещагин заставил многих поверить в недостоверность этого источника и отнести события, описанные в ней к 1374 г. Сам Верещагин писал об этом так: «Таким образом, оставя показание Повести о походе новгородцев на Вятку в 1174 году, как не только неподтверждаемое, но и прямо опровергаемое другими вполне достоверными показаниями, приходится принять показание летописей о приходе на Вятку новгородцев в 1374 году, действительность которого не возбуждает никаких сомнений и подтверждается дальнейшими летописными известиями вполне достоверными».12
Каким же образом указанный в летописях 1374 год превратился в 1174 год «Повести», и, главное, зачем? По мнению Верещагина, в этом виноват вятский книжник, желавший удревнить историю своего края. Он писал: «Нельзя решительно утверждать, что в Повести 1174 год, вместо летописного 1374 года, поставлен не намеренно. Предисловие Повести (преисполненное баснями о знаменитости древних славян и их князей) в Толстовском списке прямо указывает на желание ее составителя воспрославить своих вятских праотцев и связать их начальную историю с историей знаменитых новгородских древних славян… Кто знает – может быть и наш составитель Повести, по тем же побуждениям, букву летописного известия (6882—1374), обозначающую 800, заменил буквой, обозначающей 600 (6682 – 1174), и такой ничтожной, по-видимому, «поправкой» поход новгородцев на Вятку отнес ко времени более раннему, чем он был, ровно на двести лет…».13 Так, благодаря Верещагину, вятский книжник оказался фантазером, «Повесть о стране Вятской» лишилась доверия ученых, а Вятская страна – на два века моложе.
Мы еще вернемся к летописному известию о походе 1374 г., сыгравшему столь важную роль в спорах вокруг «Повести о стране Вятской», времени основания нашего города и предках вятчан. Сейчас же заметим, что, доверяя этому известию, Верещагин не утверждал будто ушкуйники основали город Вятку и дали начало всему вятскому народу, так как, по его мнению, под Вяткой в этих летописях упоминаются «река и страна Вятка»,14 а вовсе не город, как большинство из нас привыкли думать сегодня. Этого же мнения придерживался и Спицын, писавший, что «в словах летописи «пограбиша Вятку» под Вяткою, «следует разуметь поселения инородцев, живших по реке Вятке».15 Более того, ни Спицын, ни Верещагин не утверждали, что главный город вятчан изначально назывался Вяткой. Как и другие историки, они считали, что он назывался Хлыновом и был построен уже в следующем XV веке, где-то между 1428 и 1432 гг.16