Календарь Русской Революции (Март) - В Бурцев

Бурцев В Л

Календарь Русской Революции (Март)

В. Л. Бурцев

"Календарь Русской Революции"

(изд. 1907, 1917г.)

- МАРТ

{63}

M A P T

l.

1881. По приговору Исполнительного Комитета партии Народной Воли убит император Александр II.

- "- Смерть Игнатия Гринивецкого от бомбы, брошенной им в Александра II.

Выросшая из общества "Земля и Воля", "Народная Воля" была, несомненно, социалистической партией, с сильным народническим оттенком Но она откололась от "Земли и Воли" по вопросу о необходимости непосредственной политической борьбы с самодержавием, против которого она решила выдвинуть и народное восстание, и систематический террор. В силу малой подготовленности масс, она должна была, впрочем, фатально перенести центр тяжести своей деятельности на террор, имевший целью, - устранением наиболее выдающихся представителей и слуг абсолютизма, - дезорганизовать способность сопротивления старого режима и вызвать переворот, или же, по крайней мере, вызвать у правительства серьёзные политические уступки.

Цареубийство было, само собою, одною из главнейших задач террористов. Начав с наиболее жестоких или вредных для социалистов представителей правительства, землевольцы в лице Соловьева уже решили напасть на самого императора. А когда на Липецком съезде (в июне 1879 г.) наиболее активными членами старой партии вместе с некоторыми вновь принятыми членами было положено основание "Народной Воли", то одним из первых решений образовавшейся новой партии было - "смертный приговор" Александру II.

{64} Почти немедленно же члены Исполнительного Комитета, - так скоро начала называться окончательно выделившаяся из "Земли и Воли" организация политиков-террористов, - приступили к приведению в исполнение произнесенного ими приговора. Еще осенью 1879 года, когда царь должен был возвращаться из Крыма в Петербург, народовольцы устроили на пути ряд подкопов. Ноября 18-го Желябов с Якимовой, Окладским, Тихоновым пытались произвести неудавшийся взрыв царского поезда при помощи мины под Александровском. А на следующий день, 19-го ноября, уже под самой Москвой, Гартман, Перовская, Исаев, Ширяев и др. взорвали свитский поезд, вследствие простой случайности шедший вместо царского. В Петербурге же террористы окружили вскоре императора все суживавшимся кольцом динамитных засад, и в виде подкопов, и в форме нападений с метательными снарядами. 5-го февраля 1880 г. Степан Халтурин взорвал самой примитивной адской машиной из динамита столовую Зимнего дворца, откуда царь вышел невредимым опять-таки лишь в силу случайного стечения обстоятельств. Летом того же года, 16-го августа, не удалось минное покушение, организованное Желябовым и Тетеркой на Каменном мосту. Зимою 1880-1881 г. народовольцы провели из сырной лавки Кобозева (Богдановича и Якимовой) подкоп под Малую Садовую и в то же время выработали хорошо обдуманный план нападения на царя прямо на улице при помощи бомб так, чтобы в данный момент

Александр II не в состоянии был уже спастись таким образом. Изобретение снарядов, которые могли взрываться падая, при всяком положении, значительно подняло шансы именно такого нападения.

Как ни умел Исполн. Ком. вести конспиративные дела, до правительства все же дошли слухи о том, что на царя готовится покушение и подкопом и бомбами. Были произведены очень тяжело отзывавшиеся на деятельности партии аресты Баранникова, Колоткевича, Клеточникова, Морозова. Приходилось торопиться. Надо, впрочем, прибавить, что о подготовлении грандиозного покушения на императора знало не мало "сочувствующих" из литературных и общественных деятелей. О нем говорилось, напр., в редакциях "Слова", "Дела", "Отечественных Записок". Его ждали Михайловский, Шелгунов, Кривенко, Успенский, Станюкович - чтобы говорить только об {65} умерших. Почти накануне 1 марта на вечеринке у Шелгунова радикалы надполья и подполья оживленно обсуждали ожидаемое событие...

Арест Желябова, вечером, в пятницу 27 февраля, на квартире Тритони, вместе с последним и Меркуловым, обострял положение. На следующий же день, вечером, в субботу 28 февраля, собрание членов Исполнительного Комитета решило совершить покушение утром в воскресенье 1 марта. Всю ночь на 1 марта Кибальчич, Суханов, Грачевский и др. готовили на квартире Исаева и Веры Фигнер испробованные накануне народовольцами бомбы. Но все же число их было меньше, чем было предположено. Снаряды были принесены ранним утром на конспиративную квартиру Саблина и Геси Гельфман, куда явились и. метальщики: Гринивецкий, Рысаков, Михайлов, Емельянов. Туда же пришла и Софья Перовская с двумя бомбами. Туда же, вскоре после того, пришел еще с двумя снарядами Кибальчич.

План нападения был - поставить царя между двух огней. Александр II должен был в полдень поехать в манеж по Малой Садовой, - здесь его должны были взорвать из сырной лавки; а если бы это не удалось, то на сцену являлись бомбисты, которые и должны были во что бы то ни стало встретиться в этот день с императором. Случилось, однако, так, что царь, по настоянию своей морганатической жены, княгини Юрьевской, не поехал по Малой Садовой. Это изменение маршрута было сейчас же замечено Перовской, которая прошла к метальщикам, поставленным на обоих концах улицы, и направила их на Екатерининский канал, где им и пришлось ждать уже возвращения царя из манежа.

Было четверть третьего. Более часу заговорщики ходили по каналу со свертками, заключавшими снаряды, ежеминутно рискуя привлечь на себя внимание полиции и быть арестованными... Но вот показалась царская карета. Перовская, для которой не хватило бомбы, и которая взяла на себя роль сигнальщицы, сделала с другой стороны канала знак. Из рук Рысакова что-то серое понеслось по воздуху навстречу придворным лошадям и упало на землю. Раздался оглушительный взрыв. Из обломков разрушенной кареты поднялся император с вопросом: "схватили ли преступника?" А Рысакова уже держали прибежавшие к месту взрыва казаки и полицейские. Царь, {66} озираясь по сторонам и стараясь поскорее отойти от луж крови, пятнавших снег, - бомба Рысакова убила казака, конвойного и еще одного прохожего, - перекрестился и произнес вслух: "ну, слава Богу, я жив!"-"Ну, не знаю, слава ли еще", вырвалось у Рысакова, видевшего неумолимые снаряды в руках других товарищей, которые спешили навстречу к царю, направлявшемуся к поданным саням. Так прошли две-три минуты, которые казались вечностью Софье Перовской, присутствовавшей с другой стороны канала при этом решительном акте великой русской трагедии. Смерть шла к Александру II в образе Гринивецкого, который накануне в своем завещании приносил личное существование в жертву бессмертной идее, а теперь был лишь в двух шагах от царя и, чтобы не было никакой случайности, высоко взмахнув рукой, с силою бросил снаряд между собой и императором.

За грохотом и дымом в течение нескольких мгновений ничего нельзя было разобрать. Но вот воздух несколько прояснился, и взорам заговорщиков, полицейских и случайных прохожих представилось потрясающее зрелище смерти и опустошения: в липкой багровой грязи, образованной смесью снега и крови, лежало несколько убитых и барахтались раненые; щепки, клочки платья, куски мяса, стекла близлежавших домов на несколько десятков сажен усеивали место взрыва; император, опираясь руками, пытался машинально отползти от решетки канала, но все тело его ниже пояса превратилось в одну бесформенную кровавую массу, и он быстро терял сознание, видимо даже не понимая своего положения и уже впав в агонию, - вопреки всем описаниям газет, приписавших умиравшему императору не мало исторических слов. В половине четвертого его уже не стало: его едва-едва успели, привезти во дворец...

Тут же возле императора лежал смертельно раненый Гринивецкий, с телом, покрытым бесчисленными ранами, и тоже в состоянии агонии, которая продолжалась еще около восьми часов. Перевезенный в госпиталь, он пришел в сознание и то на несколько минут лишь в 9 часов, за полтора часа до смерти.

"Как ваша фамилия?",-спросил его неотлучно сидевший у его изголовья судебный следователь, подкарауливая благоприятный момент для допроса.-"Не знаю!"-был энергичный ответ {67} погружавшегося в ночь небытия исполнителя приговора над Александром II...

А по городу уже нисколько часов скакали с места на место казаки, маршировали войска, ходили полицейские патрули. Правительство боялось восстания. Гвардейцы, по приказанию начальства, бегали из улицы в улицу, торопливо закрывая двери портерных, кабаков, дешевых харчевен. Публика, скорее растерянная, чем возбужденная, сходилась перепуганными кучками возле зажигавшихся уже фонарей и вполголоса читала первую правительственную телеграмму, составленную Лорис-Меликовым: "Воля Всевышнего совершилась: Господу Богу угодно было призвать к себе возлюбленного монарха". Более оживленные комментарии раздавались, конечно, в тот же вечер на частных собраниях людей общества и в редакциях. Некоторые радикальные литераторы, в том числе Михайловский, надеялись на скорейшие уступки правительства. Революционеры в общем были не столь оптимистичны, но рассчитывали на отклик общества и народные волнения, в результате которых они видели возможность крупных политических перемен. Выждав ради тактичности первые дни царско-сыновней скорби по импеpaтору, партия "Народная Воля" уже готовила историческое "Письмо Исполнительного Комитета к Александру III", которое и было распространено революционерами 12 марта.