Самая усталая река - Ллойд Бигл-мл

Бигл-мл Ллойд

Самая усталая река

Ллойд Биггл-младший

Самая усталая река

ОН ДАЛ КЛЯТВУ ОХРАНЯТЬ БОЛЬНИЦУ И ПОМОГАТЬ СПАСЕНИЮ

ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ, НО ВРАГИ УЖЕ ПРОБРАЛИСЬ ВНУТРЬ...

За спиной послышался знакомый скрип колес. Карлтон Коннеджер машинально отступил в сторону и прижался к стене. Мимо него по коридору с легким жужжанием двигалась больничная каталка с полулежащим на ней пациентом. Внезапный испуг промелькнул в глазах больного, когда перед ним появилась на миг фигура Коннеджера. Еще раз скрипнули колеса, и каталка исчезла за углом, где размещался центр гидротерапии.

Коннеджер хмуро посмотрел ей вслед. Он никогда не слышал, чтобы кому-то из пациентов не нравились водные процедуры, а этот явно испытывал панический страх. Но когда на минуту остановившись у открытой двери центра, Коннеджер заглянул внутрь, старик Мэннингэн, гидротехник, тоже испуганно вздрогнул и, не сразу узнав его, еще некоторое время с тревогой оглядывался кругом своими близорукими глазами.

Все находящиеся здесь, и пациенты, и персонал, были испуганы. Некоторых из них вообще не покидал ужас, особенно тех, кому раньше не приходилось испытывать этого чувства.

Снова заскрипели колеса. Коннеджер отступил в сторону. Еще один пациент, лежа на каталке, посмотрел испуганно. Коннеджер проводил его взглядом и медленно двинулся дальше.

Когда он зашел на склад, Ритала Мелмэнн Дэнвист с беспокойством оглянулась на него и спросила, недовольно нахмурившись:

- Ну, что там еще?

- Нашли пропавшие шприцы? - как можно непринужденнее осведомился он.

- Послушайте, никто тут годами не пользовался этими шприцами. Я совершенно уверена, что их просто списали, и задолго до того, как я пришла на эту мерзкую работу. А теперь они хотят все навесить на меня, в первую же инвентаризацию! Так что я влипла, - она подняла на него полные тревоги глаза: - Что же теперь будет?

Коннеджер облокотился о стойку.

- Служба общественной безопасности считает, что их исчезновение связано с торговлей наркотиками, но я не согласен. Вам известно, что в аптечном отделении пропало несколько литров тарменола?

Она застыла в изумлении.

- Тарменол - это сильнодействующий барбитурат для внутримышечного впрыскивания, - продолжал он. - Пять кубиков могут убить совершенно здорового человека.

Коннеджер направился к выходу, остановился в дверях и оглянулся. Ее глаза до-прежнему смотрели тревожно, но их выражение почти неуловимо изменилось.

- Исчезнувшие шприцы были рассчитаны как раз на пять кубиков, сказал он.

Коннеджер направился в аптечное отделение, где полным ходом шла лихорадочная инвентаризация. Пригласили даже специалиста со стороны, которому надлежало учесть и переписать все имеющиеся в наличии лекарственные средства. По дороге он услышал, как в кармане дважды пискнул передатчик. Он достал рацию, настроил и устало сказал:

- Служба безопасности, Коннеджер на связи.

- Чувствуется, что вы очень устали, - ответил приятный голос.

- До смерти, - рассеянно брякнул Коннеджер.

Послышался дружелюбный смешок.

- Здесь не лучшее место для таких выражений. Вы всю ночь провели на ногах?

- Я бодрствую вот уже двое суток подряд.

Снова смешок.

- Директор согласился принять депутацию пикетчиков. Он бы хотел, чтобы присутствовали и вы.

- Скажите доктору Альфнолу, что я сам организую эту встречу. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из этих юнцов протащил в здание больницы бомбу.

Он переключил передатчик на другую волну.

- Говорит Коннеджер. Прошу доложить обстановку в отделении эмоциональной терапии.

Другой голос, твердый и четкий, произнес:

- Больных много, и они продолжают поступать. Практически полная нагрузка, но пока все в порядке.

Коннеджер положил передатчик в карман и направился в отдел безопасности, вспоминая тот приятный жизнерадостный и участливый голос, который слышал несколько раз на дню из директорского кабинета. Он никогда не встречался с его обладательницей, но подозревал, что это, вероятнее всего, какая-нибудь невзрачная старая дева.

Опять проскрипели колеса. Коннеджер отступил в сторону. Повезли еще одного испуганного больного.

Коннеджер встретился с депутацией пикетчиков у главного входа. Демонстранты заметно поутихли, они выглядели куда более усталыми, голодными и измученными, чем утром, когда рьяно размахивали своими плакатами: "Требуем достойной смерти!", "Дайте нам умереть без свидетелей!", "Больницам - да, цирку - нет!", "Естественная смерть оскорбление рода людского!". Некоторые из этих лозунгов успели поистрепаться и обвиснуть.

Как и другие пикетчики, члены депутации были молоды (всем не больше двадцати) и выглядели откровенными неряхами. Коннеджер попросил у них личные карточки и с серьезным видом занес их имена в свою записную книжку. Лайнар Дэб-375, высокий нескладный парень с лицом, усыпанным юношескими прыщами. Джолан Силл-264 - здоровяк с близорукими глазами навыкате, с едва заметными стеклышками контактных линз. Стел Мур-973 - молоденькая девица с мальчишеской фигуркой, взъерошенными волосами и чумазым лицом, но явно более воспитанная, чем ее приятели. Стел и Джолан были облачены в эластичные костюмы, которые два-три года назад были особенно модны у подростков. Вероятно, понижение университетских стипендий не давало возможности приодеться более современно. На Лайнаре была темная роба. Он или где-то работал, или, по крайней мере, делал вид, что работает.

Директор больницы, Марнодорф Хардли Альфнол, ждал их в кабинете Коннеджера. Когда они вошли, он встал и взглянул на молодых людей с неприязнью и подозрительностью, словно эти безобидные существа могли действительно представлять какую-то угрозу всей его больнице (разумеется за исключением покойницкой). Коннеджер, представив друг другу собравшихся, предложил садиться.

Облокотившись на стол Коннеджера, директор многозначительно откашлялся.

- Вы... эти... из комитета, да? Чем могу служить? - спросил он. Директор, видный мужчина с солидным брюшком, выглядел чрезвычайно важно. Он был выдающимся медиком, прекрасным руководителем и замечательным гражданином, но принадлежал к другой среде и другой эпохе. Парни задиристо оглядели его, а девушка, не спускавшая с директора глаз с того момента, когда они вошли в комнату, слегка подалась вперед и заговорила:

- Вы в состоянии создать своим пациентам такие условия, чтобы они имели возможность умирать с достоинством и в спокойной обстановке, - вот чем вы можете служить.

Альфнол снова откашлялся.

- Мои юные друзья, призвание всех, кто работает в этом заведении, жизнь, а не смерть. Лечение больных, реанимация жертв несчастных случаев, исправление оплошностей природы. Наконец, поддержание в людях жизни и вселение надежды на будущее. Вот круг наших обязанностей. Смертность среди наших больных - не более пяти процентов. Закон предписывает нам поступать с этими немногими несчастными именно так, как мы поступаем. Человек подходит к своей последней черте - и тут наши обязанности заканчиваются. Мы отправляем его, или ее, в отделение смертников, как того требует закон. Вам следовало бы пикетировать законодательные органы.