Смерть приходит в розовом - Леонид Звмятин

Леонид Замятин

Смерть приходит в розовом

Пролог

Холодное дуло пистолета касалось моего лба, и не было возможности отвести его в сторону, руки словно перебиты. Сейчас произойдет непоправимое. Этот изящный пальчик с ярко наманикюренным ноготочком нажмет спусковой крючок.

Она видела мое бессилие и зловеще улыбалась. Но вот улыбка перешла в судорожный хохот торжества. Ее лицо сделалось пунцовым, из уголков рта потекли две струйки крови, соединяясь на подбородке и образуя крупные капли, которые, срываясь, падали на лиф розового платья. Я увидел глаза женщины, широко открытые, но без зрачков. Белые, будто у вареной рыбы.

— Сейчас исправимся, — хохочет она и садится верхом на мою грудь. Дышать становилось трудно. Неимоверным усилием попытался сбросить ее с себя… и проснулся.

Утро. В спальне горит свет. За окном легкий сумрак и завывание февральского ветра. Возле трюмо крутится Татьяна — каждодневный ритуал в будние дни. Она торопливо собирается на работу, одновременно настороженно посматривая в мою сторону. Видимо, ее внимание привлек стон во время кошмарного сна.

— Опять она? — участливо справилась супруга.

Я не ответил: не хочу жалости, и на то есть причины.

1

Натянутость в наших отношениях возникла с появлением Тамары. До нее мы жили как среднестатистическая семья из трех человек: оба работали, имели трехкомнатную квартиру и старенькую машину марки «Жигули», воспитывали ребенка дошкольного возраста, которого, правда, забирала на все лето в пригородное село бабушка, то бишь теща. Жили настоящим и строили простенькие планы на будущее. За почти десять лет супружества я ни разу не познал ревности. И не потому, что жена не красавица, личиком и фигуркой Бог не обидел, просто не давала поводов для возникновения этого мучительного чувства. Домой приходила вовремя, на работе, по слухам, шашней себе не позволяла. Не знавали мы и семейных скандалов, все решалось как-то чинно, без крика и оскорблений. Ошибки признавались, возникшие проблемы делились по способностям каждого.

И вдруг все круто изменилось. В тот день жена пригласила меня на юбилей завода. Я, сославшись на занятость, отказался. Она нисколько не обиделась, лишь проговорила: «Как хочешь, милый». Скромно приоделась, сделала неброский макияж, поцеловала меня в щечку и ушла. Вернулась она в то время, когда и должна была возвратиться по моим расчетам: после окончания торжественного собрания и праздничного концерта. Но появилась она слегка навеселе, чем очень удивила. Впрочем, своего легкого опьянения Татьяна и не пыталась скрыть. Оказалось, самые избранные вместо концерта попали за банкетный стол. В число приглашенных угодила и моя супруга — как лучший экономист предприятия. Продолжая мило улыбаться, скорее под впечатлением от проведенного вечера, она поведала, что самих заводчан на этом банкете было меньше, чем людей со стороны. Понаехало много областного и городского начальства, но самое главное — моя супруга познакомилась с очень приятной и влиятельной женщиной из комитета по экологии.

Приятную женщину довелось лицезреть дня через три. Она подала мне руку при знакомстве таким образом, что сразу напрашивалось прикосновение губ к тыльной стороне ладони. Однако, не приученный к светским манерам и стараясь придерживаться в общении с дамами некоторой строгости, ограничился рукопожатием.

Внешне она не впечатляла, особенно в сравнении с Татьяной. Ниже среднего роста, полноватая, с выкрашенными в фиолетовый цвет волосами, она стремилась придать себе шарм с помощью яркой косметики и вызывающей одежды: короткой юбочки, да еще с разрезом, и прозрачной кофточки с не менее просвечивающим бюстгальтером под ней.

Зато она впечатляла желанием подчинить все своей воле, навязать собственное мнение. Гостья старалась блеснуть познаниями во всех сферах человеческой деятельности. От угольных шахт до космоса — вот широта ее мировоззрения. Если где-то не хватало аргументов, тогда она просто пыталась переспорить. Новоиспеченная подружка жены моментально находила выход из любой тупиковой ситуации, и, казалось, будь она у кормила власти, страна уж точно процветала бы. Гостья даже проявила компетенцию в сыскном деле, когда разговор коснулся моей профессии, и даже попотчевала всем порядком надоевшей теорией Ломброзо о внешних признаках потенциальных преступников. Следом поинтересовалась, имею ли я при себе табельное оружие. Недоверчиво покачала головой на мое «нет». Видимо, посчитала, что обманываю: «Как же так? Сыщик и без оружия». Пришлось признаться, что занимаюсь в основном квартирными кражами, а таким оружие, согласно приказу начальства, не положено. Интерес гостьи ко мне сразу поубавился. Да я особенно и не печалился, ибо никогда не подогревал внимания к своей профессии, так как попал в уголовный розыск совершенно случайно.

Я окончил факультет физвоспитания местного университета, имел звание кандидата в мастера по боксу, и мне прямая дорога в тренеры либо в учителя физкультуры, если бы имелись вакантные должности. А я остался невостребованным. Биржа труда меня не прельщала хотя бы потому, что успел уже обзавестись семьей, кратковременные шабашки — тоже, и я начал искать работу не по специальности. Один из знакомых, с которым поделился остро стоявшей проблемой, присоветовал обратиться в милицию, мол, у них большая текучесть и берут почти всех, невзирая на образование и прежнее место работы, лишь бы здоровье позволяло.

Порог отдела кадров переступил в сильном сомнении: окажусь ли пригодным столь грозному ведомству? Взяли безо всяких проволочек. Направили в районное отделение уголовного розыска и даже оставили звание «лейтенант», которое я заимел по окончании военной кафедры при университете. Через три года присвоили «старшего», хотя ничем особенным на работе не блеснул. Занимался раскрытием краж. Лазил по подвалам и сушилкам, изучал открытые или взломанные замки, слушал причитания хозяек, у которых подчистую украли все заготовленные на зиму соленья и варенья, делал опись похищенного с веревок белья.

С личным оружием выпала особая история. Поначалу нам его выдавали. Но произошло два случая с такими, как я, пришедшими со стороны. Попросту говоря, какие-то шустрые ребята отобрали у них пистолеты силой, а их самих поколотили. Реакцией на случившееся стал запрет высокого начальства на ношение оружия некоторыми сотрудниками уголовного розыска, не связанными с раскрытием особо опасных преступлений. Так что для устрашения незаконопослушных граждан у меня в запасе оставалось лишь удостоверение да еще кулак, который, слава Богу, пока ни разу пускать в ход не пришлось. Итак, будучи сыщиком, я, во избежание насмешек, старался своей профессией ни перед кем не козырять.

Руководствуясь законами гостеприимства, которых, по-моему, несомненно должна была придерживаться новая всезнающая подружка жены, следовало ожидать ответного приглашения, и я уже сочинял надуманный предлог, дабы отказаться от визита к словоохотливой даме. Но через пару дней Тамара вновь неожиданно объявилась у нас, с загадочной улыбкой на лице и победным блеском в глазах.

— Накрывай на стол, есть повод, — не проговорила, а пропела она вышедшей ей навстречу Татьяне.

— Неужели! — как-то неверяще воскликнула моя супруга.

— Штатную единицу экономиста пробили, — подтвердила Тамара, — я уже переговорила с председателем.

Жена засуетилась. В мою сторону полетели приказы: накрыть, достать, нарезать. Повиновался безропотно. Прислушиваясь между делом к щебетанию подруг, выяснил: этой суматохе с застольем обязан обещанию Тамары пристроить мою супругу в комитет по экологии и обещанное вроде бы стало приобретать черты реального. Далее узнал, что этот комитет не какая-то там шарашкина контора, а весьма солидная организация, перед которой испытывали мандраж руководители предприятий, больших и малых. Без визы службы экологии не запустишь установку, не откроешь новое производство, да что новое, старого можно лишиться, если обнаружится в воде, почве или воздухе повышенная концентрация какого-нибудь вредного вещества. Отсюда и заискивание перед службой главного эколога области, и всякие там презенты, бесплатные путевочки в санатории, что-то дефицитное, пусть и недорогое. «В общем, жить можно, и жить можно хорошо», — подытожила Тамара. Со стороны моей супруги дело оставалось за малым: произвести впечатление на председателя. Его не раз произносившаяся фамилия — Окунев — показалась мне знакомой. И хотя Тамара употребляла только хвалебные эпитеты: и щедрый, и бескорыстный, и способный понять, все же попахивало чем-то криминальным. Я поднапряг память и выловил там нужную информацию. Оказывается, на этого, чуть ли не святого, человека дважды покушались. Бог его миловал. В обоих случаях пострадали водители, получившие по пригоршне свинца от неудачливых киллеров. В газете писали о политической подоплеке покушений, мол, являлся членом областного политсовета партии власти и готовился выдвинуть свою кандидатуру на пост губернатора. В «кулуарах» же уголовного розыска ходили свои версии. По предположению оперов, Окунев закрывал глаза на творившиеся безобразия в сфере экологии, за что получал от предпринимателей солидную мзду. А не в трудах праведных нажитый капитал, как известно, имеет свойство источать «дурной запах» и привлекать к себе тем самым уголовщину различного пошиба. Нечто подобное произошло и с Окуневым. От «братвы» поступило предложение поделиться. Бежать жаловаться в правоохранительные органы председателю комитета по экологии, естественно, было не с руки, и он стал делиться, приобретая взамен покровителей, так называемую «крышу». Однако лакомый кусочек манил к себе и других криминальных «авторитетов». Кто-то тоже захотел побыть «кровлей» над головой загребистого дельца. Вот тут и начались разборки и последовали два покушения.