Легкая голова - Ольга Славникова
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Легкая голова
- Автор: Ольга Славникова
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ольга Славникова
Легкая голова
романМаксим Т. Ермаков, счастливый владелец “Тойоты”-трехлетки и бренд-менеджер ужасающих сортов молочного шоколада, подъезжал к своему шоколадному офису с привычным ощущением, будто у него на плечах нет головы. При этом голова курила, видела мокрую парковку с надувным снеговиком в черной январской луже. Тем не менее – она отсутствовала.
В детстве Максим Т. Ермаков задавал родителям глупый вопрос: откуда люди знают, что они думают головой? Отец, чья голова была настолько ушаста, что, казалось, обладала тайной способностью летать, пытался рассказывать про полушария мозга; мама испуганно трогала ребенку тепленький лоб, ища болезни там, где, будто космонавты в невесомости, плавали мысли. Сосредоточенность человеческого “я” именно в голове, выше рук, ног и всего остального, представлялась маленькому Ермакову главной человеческой загадкой. Он не любил подвижных игр, потому что боялся странной, продуваемой ветром пустоты между воротом футболки и джинсовой кепкой; боялся, что туда, в пустоту, попадет случайная ветка или залетит, как плотненькая пуля, бронзовый жук.
Детсадовская медсестра каждый месяц ставила группу на весы и сообщала родителям, что мальчик, хоть и выглядит развитым, недобирает до нормы примерно четыре кило. Мама, не понимавшая, что происходит, пичкала Максима Т. Ермакова мутными аптечными жирами и калорийными запеканками. В результате малоподвижный и усиленно питавшийся Максим Т. Ермаков вырос полным юношей с большими розовыми щеками и нежным, как сливки, вторым подбородком; всякий глянувший на него первым делом понимал, что на строительство этого тела пошли только самые лучшие продукты. Теперь, когда вес молодого человека достигал ста килограммов, были не так заметны недостающие четыре. И все-таки сам тяжелый носитель легкой головы постоянно чувствовал недостаток веса на плечах.
Несмотря на легкоголовость, не сразу осознанную как личное, только ему присущее свойство, Максим Т. Ермаков учился на “четыре” и “пять”. При этом он не понимал выражения преподавателей “уложить в голове”. Сведения, которые он получал – начиная от стихов А.С. Пушкина и кончая технологиями ребрендинга, – сразу покидали пределы его виртуального черепа и плавали около, становясь свободной частью окружающего мира – чем, собственно, и были в действительности. Мир представлял собой подвижную информационную среду, и знания, отпущенные на свободу, возвращались достроенными, приносили, как пчелы, взятый неведомо где питательный нектар. Иногда Максиму Т. Ермакову казалось, будто он может получать информацию без всяких книг и Интернета, буквально из воздуха.
Однако личные странности не вывели Максима Т. Ермакова ни в гении, ни в хозяева жизни. Еще студентом он, как все, нашел себе работу. Ему повезло: он попал в структуру, продвигающую несколько видов транснационального продукта. Сперва он недолго управлял растворимым кофе, якобы имеющим упоительный аромат, плывущий по воздуху в виде сизых шелковых лент; после чего жизнь Максима Т. Ермакова целиком сосредоточилась на шоколаде. Плиточный шоколад, шоколадные батончики, шоколад с наполнителями, полтора десятка видов конфет, белый шоколад, пористый шоколад – все это требовало от потребителя наслаждения, как война требует подвига. Ибо в реале продукт представлял собой неоднородную сладкую глину с добавлением мыла, производимую на производстве где-то под Рязанью.
Шутки, связывающие комплекцию Максима Т. Ермакова с предметом его креативных усилий, не имели почвы: Максим Т. Ермаков своего шоколада не ел. Однако он удачно презентовал продукт всем своим видом цветущего толстяка, с румянцем до глаз и сахарной щетинкой на голове, дающей, при движении мысли и кожи, необычайные сыпучие и радужные эффекты. Наслаждение шоколадом, которого следовало достичь, имело, как уже было сказано выше, нематериальную природу. Максим Т. Ермаков понимал в нематериальном. Смешивая имиджи в правильных пропорциях, он получал визуальную имитацию вкуса, которого на самом деле не было в природе. Продажи росли. Даже исполнительный директор В.В. Хламин, по прозвищу Хлам, престарелый монстр, заросший до глаз железной сединой, похожей, стараниями стилиста, на моток колючей проволоки, неохотно признавал, что у того шоколадного парня, как бишь его фамилия, есть голова на плечах.
Молодость амбициозна. Максиму Т. Ермакову понадобилось время, чтобы принять свою обыкновенную судьбу. Он принадлежал к многомиллионной интернациональной армии корпоративных клерков и каплей лился с массами, преодолевая многочасовые, подобные скоплению мух на клейкой ленте, московские пробки. При этом в легкой голове его, как бы не имеющей физических границ, постепенно прояснилась истина, что дела его не плохи, а, наоборот, хороши. Потому что выше прав человека, защищаемых серьезными международными организациями, встали в новейшем времени Права Индивида Обыкновенного. Из многочисленных мессиджей, исходящих как будто из разных источников, у Максима Т. Ермакова суммировалось понятие, что заданная Достоевским русская дилемма – миру провалиться или мне чаю не пить – решается сегодня однозначно в пользу чая. Выбрать чай означало выбрать свободу – что наш герой и сделал, сосредоточившись на покупке квадратных метров внутри Садового кольца. Дважды его едва не кинули на серьезные деньги: это дошлифовало характер. Теперь Максим Т. Ермаков был полностью готов к своей свободе – что выгодно отличало его от миллионов соотечественников, к свободе не готовых или даже вовсе непригодных, как утверждали многие СМИ.
Однако он совершенно не был готов к удивительным и странным событиям, начавшимся ровно в тот момент, когда, включаясь, булькнула сигнализация “Тойоты” и одновременно в кармане заелозил, распухая вдвое, мобильный телефон.
– Максик! Ты опаздываешь-то чего? – раздался из телефона микроголос Маленькой Люси, секретарши непосредственного начальства. – Тебя к Вадим Вадимычу, срочно! Обыскались уже!
– Ладно, иду, сейчас пальто у себя брошу, – проворчал Максим Т. Ермаков, ускоряя шаги под вялым зимним дождиком, пятнавшим кашемир.
– Ни-ни-ни! Сразу на седьмой этаж! – пропищала Маленькая Люся, и Максим Т. Ермаков поспешно ее отключил, услышав, что из-под первого сигнала, буквально распирая мобильник, пробивается второй.
– Максим Терентьевич? Вадим Вадимович просит вас срочно зайти к нему, – это была уже Большая Лида, секретарша самого Хлама, говорившая хрипло, будто у нее скачками поднималась температура.
Максим Т. Ермаков заволновался. Волнение, впрочем, было приятным: мелькнула наглая мысль, что результатом всей этой кутерьмы станет, скорей всего, возможность заработать денег, раз уж он всем так срочно нужен. Банковские упаковки по десять тысяч долларов, эти элегантные кирпичики жизни, грезились ему, когда он труси€л, держась за мобильник, по глухим ковролинам седьмого этажа. В приемной Большая Лида вскочила ему навстречу во весь свой башенный рост и посмотрела так, будто впервые видела. Бледная, с новыми силиконовыми губами, похожими на два куска малосольной семги, она стащила с Ермакова сырое пальтище и, не дав отдышаться, втолкнула в кабинет.
Перед начальником всея конторы, как-то не очень уверенно занимавшим свое вальяжное кресло, сидели два посетителя. Они отражались в стеклянной столешнице, подобно темным островам, и между ними, будто толстый круг на воде, сияла совершенно пустая и чистая пепельница.
– А, ну наконец! Опоздание двадцать минут! – воскликнул Хлам совершенно не свойственным ему тоном доброго директора школы. – Вот, пожалуйста. Наш молодой сотрудник, – обратился он к своим посетителям, осклабясь скобкой голубоватых имплантатов.
– Утро доброе, – поздоровался Максим Т. Ермаков, а про себя подумал: “Пятьдесят штук баксов, не меньше”.
– Так я могу идти? – осведомился Хлам, привставая.
– Да, вы свободны, – произнес один из двоих, а кто именно, Максим Т. Ермаков не понял.
Совершенно не похожий на себя Хлам, видимо, едва дотерпевший до момента, когда можно будет сбежать из собственного кабинета, заторопился к дверям, напоследок зыркнув на Максима Т. Ермакова старческими ртутными глазками. Только теперь посетители повернулись к тому, кого хотели видеть. Лица их были совершенно бескровны; преобладали лбы. Тот тип, что сидел слева, был весь какой-то стертый, с кустиком сухих волос на самой макушке; второй – а скорее, первый и главный, судя по пробегавшим между этими двумя невидимым токам – напоминал не родившегося, но каким-то иным, неизвестным способом развившегося и повзрослевшего человеческого зародыша. Непомерно большая, лысая, тонкокожая голова казалась полупрозрачной, но разглядеть что-либо внутри было невозможно; под безбровыми дугами, в тяжелых лиловых морщинах, горели страшные огни.