Журнал «Вокруг Света» №02 за 1983 год - Вокруг Света

На земле, в небесах и на море...

Наша армия и флот, советские воины, верные боевым традициям старших поколений — героев гражданской и Великой Отечественной, всегда готовы защищать Родину и мирный труд своего народа.

По сигналу «сбор» уходят в ночь танкисты, мотострелки, артиллеристы.

Совершают учебные плавания в океане подводные лодки.

Совершают длительные марши десантники, поднимаясь в неприступные горы, спускаясь на парашютах в тыл «противника».

В любую минуту летчики-истребители готовы поднять свои машины для перехвата цели, для защиты мирного неба.

Подполковник-инженер В. Суходольский Фото автора

Белый вертолет

Н а Нюрбу самолеты не летали. Не было рейсов и на Якутск, не летали на Ленек и на Айхал, не летали на Полярный и Удачный. Стояли в аэропорту Мирного, как пароходы на приколе, потому что река Вилюй покрылась густым туманом и Мирный, стоящий неподалеку, тоже был окутан туманом.

Я все это знал и все-таки торопился в аэропорт. Едва вышел из гостиницы, как горло обожгло ледяным воздухом. Было такое ощущение, будто глотнул кипяток. Уже позже, в аэропорту, мне сказали, что мороз в Мирном достиг 62 градусов. А пока что я стоял в автобусе и смотрел через лобовое стекло на желтый снег: автобус ехал с четырьмя включенными фарами. Туман был густым и плотным, но каким-то непривычно хрустящим и ломким.

В двухэтажном здании аэровокзала скопилось много народу. Судя по тому, как люди были одеты, я понял, что они ожидают северных рейсов, или, как здесь говорят, — якутских полетов. То были строители, геологи, охотники. У большинства на ногах были торбаса или унты, кое у кого — валенки. На руках у многих — большие свободные варежки на меху. И шубы тоже меховые: у кого из оленьей шкуры, у кого из волчьей. Шубы были неладно скроены и не очень умело пошиты, но зато добротные — теплые и крепкие.

В общем, люди ждали своего часа: те, кто смог поудобнее устроиться, — дремали, другие ругали погоду или молча стояли в очереди у буфета. Курить выходили в тамбур, и тогда каждый первым делом поглядывал на небо. А небо лежало низко над головой и было густо-серым, беззвездным.

Нас же такая погода устраивала: пилотов — как профессионалов, меня — как журналиста, прилетевшего посмотреть работу вертолетчиков. Мы летели к охотникам, метеорологам, геофизикам. Это был мой третий полет за три дня. Вчера доставили девять бочек с бензином геофизикам на профиль, а у них забрали пустую емкость. А позавчера летал, правда, с другим экипажем, к метеорологам и рыбакам. Наши полеты входили в разряд проверочных: когда погода неважная, а заданный маршрут сложный. Хорошему пилоту не столь уж трудно долететь до заданного района, а вот сесть там и потом взлететь — дело нелегкое. Мешает снежный вихрь. Вчера, несмотря на все попытки, мне так и не удалось сделать фотографии. Хотелось запечатлеть профессиональных охотников, их жилье в тайге, рыбаков. Они ловят рыбу подо льдом и потом сдают ее в поселок Чернышевский на рыбозавод. Мечтал я сфотографировать и снежный вихрь. Но мне не везло. Сначала лопнула от мороза пленка, потом промерзли шторки на «Зените», потом стекло объектива забил снег, летевший от винта... Сейчас, припомнив эти неудачи, я достал из сумки фотоаппарат, чтобы еще раз проверить, все ли в нем в порядке. Ко мне подошел второй пилот Александр Ушаков. О нем я много слышал. Рассказывали, что Александр яхтсмен. Кандидат в мастера спорта. И модели судов сам мастерит. В Мирном летает около 15 лет.

Разговаривать в салоне вертолета трудно. Шум от двигателя заглушает слова, и Александр прокричал мне в ухо:

— Это злые снега. — Он, видимо, тоже запомнил мою вчерашнюю неудачу со съемкой. — Ничего, мы сегодня обманем снег. — Александр рассмеялся, вытащил из планшета карту местности и принялся что-то отмечать на ней карандашом.

Чтобы не отвлекать его от дела, я прильнул к иллюминатору. Мы летели на высоте тысячи метров, иногда опускались ниже, и земля была отчетливо видна. Куда ни посмотришь — снега да снега. Много лиственниц лежит на снегу. Деревья побил мороз, и они погибли. Пейзаж унылый, холодный, черно-белый. Внезапно я увидел крупного лося. Видимо, сохатый пришел к водопою — он стоял на замерзшей реке, низко опустив голову...

— Лахарчана, Саша! — крикнул кто-то из кабины Ушакову.

— Что это значит? — поинтересовался я.

— Лахарчана — река. Здесь я когда-то разбил машину... В те годы летал командиром экипажа Ми-8. Как-то в зимний день забрал из тайги геологов. Поднялся, завис над рекой — ничего не вижу, вокруг кабины крутится снежный вихрь. Посмотрел на высотомер — стрелка прибора застыла у отметки 20. Тогда решил лететь вперед и врезался в крутой берег Лахарчаны. Люди остались целы и невредимы, но от работы меня отстранили. Два года не летал, работал плотником в мастерских аэропорта.

Это злые снега, — снова сказал Александр и поспешил к кабине пилотов: вертолет снижался и заходил на первую посадку. Я посмотрел в открытую дверь кабины. Там, в кресле слева, сидел командир экипажа Роман Ибрагимов. Место второго пилота занимал командир мирненского авиаотряда Михаил Максимов. В воздух он поднялся как инструктор. На борту был еще круглолицый толстяк Юрий Мирошник, старший штурман летного отряда. Но в этом полете Юрий был рядовым членом экипажа. Перед нашим полетом Юрий сделал пассажирский рейс в Новосибирск и привез оттуда товарищам три ящика мороженого. Мороженое в Мирном не изготовляют, и, как в шутку говорили пилоты, за этот поступок Юрия взяли с собой в проверочный полет. Бортмеханик Леонид Радченко сидел на откидном стуле посредине кабины, как раз между первым и вторым пилотами.

— Роман, сделай-ка еще круг, — сказал Максимов. — Будем садиться.

Внизу я увидел избушку. Она сиротливо стояла на берегу Чоны, как раз в том месте, где берег полуострова вдавался в русло реки. Из трубы жилья струился дымок. А кругом хвойная тайга — сосны да лиственницы. И только в одном месте, метрах в ста пятидесяти от избы, я разглядел белый квадрат без единого кустика. Это была посадочная площадка. Без нее в тайге не проживешь. Прежде чем дом срубить, охотник сделает площадку. Ровное место выберет, свалит бензопилой десяток-другой тонкоствольных деревьев, очистит их от ветвей и сучков, а потом ствол к стволу аккуратно уложит, закрепит. По углам красные флажки расставит, чтобы площадка с воздуха заметнее была, — и дело сделано.

Вертолет завис в воздухе и затем начал медленно снижаться. Кругом белым-бело.

— Зацепись глазом за темный предмет на площадке, — посоветовал Роману Максимов.

— Вижу!..

Я тоже заметил черную точку, на которую ориентировались пилоты. Когда до земли оставалось не более 10 метров, с площадки сорвались языки снежной пыли, поднятые потоком воздуха от винта, и через несколько секунд они добрались до вертолета. Вот он, снежный вихрь... В кабине стало темнее. Избушки, деревьев и площадки не было видно. Вертолет завис на полминуты, может быть, чуть меньше в этом белом облаке. А когда просветлело и все посмотрели вниз, то увидели, как, проваливаясь в снегу, к избе бежал со всех ног человек, руками придерживая на голове ушанку. За ним, прижав уши, мчалась собака. Человека и собаку догонял снежный вихрь. И чтобы снег не успел собраться и вернуться к вертолету, нужно было садиться как можно быстрее.

Бортмеханик резко открыл входную дверь. Салон вертолета наполнился морозным воздухом, ледяной ветер обжег лицо.

— Быстрее, Леонид, — крикнул из кабины Максимов.

Шасси вертолета коснулось посадочной площадки, и бортмеханик спрыгнул на землю. Он уткнулся лицом в меховой капюшон своей куртки и так стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока не убедился, что площадка подготовлена, что вертолет не провалится. Леонид махнул пилотам рукой, и мы сели. Двигатель не выключали, он работал на малых оборотах. Неподалеку от избушки лежали мешки со свежемороженым мясом сохатого.

— Можем сделать снимок, — предложил Александр.

— Обманем злой снег? — вспомнил я.

— Надо бы! Юрий, помоги, — позвал штурмана Александр.

Они развернули темно-зеленую брезентовую палатку, и мы втроем выпрыгнули из вертолета. Отошли немного в сторону. В спину дул крепкий ветер, за поднятый воротник сыпал снег. Когда мы повернулись, то увидели, что у вертолета, широко расставив ноги, стоит охотник. Александр и Юрий растянули в руках сложенную пополам палатку, и, укрывшись за брезентом от снежного вихря, я приготовил аппарат. Потом они приподняли палатку — и снимок был сделан. Довольные своей нехитрой выдумкой, мы поднялись в вертолет. Там, облокотившись на мешки, уже сидел охотник. Рядом он положил широкие лыжи и карабин. Да еще прихватил на борт собаку. От ветра лицо охотника стало красным, в бороде поблескивал снег. И теперь, сидя в тепле, он обтирал рукавом ватной куртки мокрое лицо и довольно улыбался.