Генеральша и её куклы - Светлана Шипунова

Светлана Шипунова

Генеральша и её куклы

Посвящается Алисе

«Быть женственной означает быть бездеятельной, пустой, пассивной и послушной…»

1

В приморском городе С. пропала среди бела дня женщина. Не из отдыхающих, а, можно сказать, местная, хотя и москвичка. Теперь многие москвичи приобретают дома на побережье – ради удовольствия не только летом, но и посреди зимы, сидя на собственной веранде, подышать морским воздухом и погреться в лучах хотя бы и февральского солнца.

Вот и эта женщина прилетела в пятницу вечером московским рейсом, была встречена в аэропорту заказанной заранее машиной и привезена на улицу Инжирную, где в тени двух развесистых платанов укрылся трёхэтажный особняк под зелёной крышей. Но когда в субботу, в середине дня, муж позвонил ей из Москвы, чтобы справиться о погоде и самочувствии (она уезжала слегка простуженной), сотовый её оказался отключён. Он перезвонил на домашний, трубку взяла домработница Аннушка и испуганным голосом сообщила, что хозяйки в доме нет.

— Как нет? А где она? – насторожился муж.

— Не знаю, — растерянно отвечала Аннушка.

Он потом ещё звонил и ещё, жена не объявлялась. Ни Аннушка, ни муж её Костя, приставленный охранять дом и смотреть за садом, не заметили, чтобы хозяйка куда‑нибудь уходила или уезжала, но и в доме её не было.

Он обзвонил родственников и подруг жены, ничего, впрочем, не объясняя, но ни с кем из них она в тот день на связь не выходила. Он решил ещё подождать, надеясь, что к вечеру все разъяснится, но ни вечером, ни ночью жена не объявилась.

В воскресенье, не на шутку встревоженный, он вылетел в С.

2

Двумя днями раньше, часов около восьми вечера, Аннушка с нетерпением караулила хозяйку у ворот дома. Та позвонила ей прямо из самолёта, сказала, что только что прилетела и сейчас приедет, и обрадованная Аннушка тут же встала, как часовой, у ворот, хотя путь от аэропорта до дома занимает не меньше получаса.

И вот, наконец, машина, и сидящая на заднем сиденье дама сначала подаёт Аннушке сумочку и плащ (сентябрь, в Москве уже прохладно, а здесь плюс 25), потом появляется сама – в чёрных брюках и тонком малиновом свитере.

— Здра–а–а–вствуйте! – нараспев говорит ей Аннушка и кидается целоваться.

— Привет, дорогая, — говорит дама, подставляя ей щеку. – Ну, что тут у нас? Все в порядке?

— Все хорошо, прекрасная маркиза! – смеётся Аннушка.

Тем временем из‑за дома, со стороны сада появляется коренастый, лысый и загорелый мужчина, издали кланяется хозяйке и бросается к багажнику за вещами.

— Поставь все в прихожую, — командует дама, а сама не спешит войти в дом, оглядывая с любовью двор, засаженный вдоль забора азалией и олеандром. Аннушка тараторит без умолку, намолчалась тут одна (муж не в счёт, о чём с ним говорить!), но хозяйка слушает её вполуха, думая о чём‑то своём.

— Мы вам бассейн подогрели, если надумаете купаться.

— Посмотрим, — говорит дама.

— Сауну затопим, как скажете, часов в восемь, да?

— Я скажу, — говорит дама, подходя к маленькому, безлистному деревцу, на котором искусственными кажутся крупные оранжевые плоды. – Мягкая уже хурма?

— Мы не пробовали, вас ждём, – докладывает Аннушка. – А вы ещё в нижнем дворе не видели! Там столько её! Не пойдёте смотреть?

— Потом. Устала, — говорит хозяйка и идёт, наконец, в дом.

Аннушка бежит следом, поднося сумку и пакет.

— Это куда, наверх? А это пусть тут?

Сейчас она разнесёт хозяйкины вещи по этажам, наполнит ей джакузи, заварит чай и уйдёт к себе, в небольшой домик в углу сада, где у неё есть своя спаленка и своя кухонка, и своя душевая, — только все в миниатюре. И будет весь остаток дня поглядывать на окна большого дома, угадывая по включённому свету, где сейчас хозяйка и что делает, и если та вдруг позовёт (для этого в доме есть внутренняя телефонная связь, но хозяйка любит выйти на широкий балкон и крикнуть в сад: «Аннушка!»), стремглав бросится в дом. Она любит свою хозяйку, ждёт её, ей хочется о многом с ней поговорить, но это не всегда удаётся. Если ещё она приезжает, как сегодня, одна, без хозяина, то ничего, можно покрутиться возле неё побольше, а если с хозяином, да ещё, как зачастую бывает, с гостями, то не подступишься и не поговоришь толком. То им минералку из гаража принеси, то подсветку в бассейне включи, то коробки унеси от подарков, которые гости натащили. Только и бегаешь.

Аннушка очень старается. Все у неё в доме блестит от чистоты, и ей хочется, чтобы хозяйка это заметила, обратила внимание, как чисто.

— Я окна вымыла, — подсказывает она.

— Да? – рассеянно говорит хозяйка. – Молодец.

— Мебель всю попронтала.

(«Пронто» — это средство для полировки).

— Вижу, молодец.

— Постели все после того раза постирала, погладила.

— Хорошо.

— А вы надолго?

— Пока не знаю. Может, на недельку.

— О–о–о… — разочарованно тянет Аннушка. — Так я и знала…

Она мечтает о том времени, когда хозяева поселятся в доме насовсем. Ей скучно ждать их неделями, иногда месяцами, ходить по пустому чистому дому и думать: какие они все‑таки странные, хозяева, — имеют такой дом, а жить не живут, все ездят туда–сюда.

Про хозяйку Аннушка думает, что она плохо приспособлена к жизни и мало что умеет из жизненно необходимых вещей. За неё всё делает и решает муж, а она может только книжки читать, да сидеть по полдня за компьютером. Вообще‑то, она умная. Но у Аннушки давно сложилось впечатление, что хозяйку всё, что есть в доме, и всё, что в нём происходит, мало волнует. Бывает, Аннушка скажет:

— Мне надо пройти на галерею, полить цветы.

— Надо тебе – иди, — отвечает хозяйка, уткнувшись в журнал.

Аннушке так и хочется съязвить, что надо‑то не мне, а вам, я для вас это делаю, а не для себя, но смолчит, конечно, потому что обижаться на хозяйку никак невозможно. Во–первых, она не привередливая, как бывают. Соседка, та уже пятерых сменила, и все ей не так убирают, ходит, по углам заглядывает, где пылинку увидит, сразу ругается. Аннушкина хозяйка всегда всем довольна, другой раз сама скажет:

— Да брось ты, хватит, тут и так чисто.

А во–вторых, она добрая, платит хорошо, к Новому году, ко дню рождения, к Пасхе, да и просто так – подарки, потом о чём ни попросишь – никогда не отказывает.

— Можно дочка к нам приедет погостить? – спрашивает Аннушка, а самой неудобно, вдруг хозяйка заругается, у них и так летом полон дом народу – своих и чужих, так ещё и Аннушкины.

— Конечно, можно, — говорит хозяйка.

— Та вы понимаете… она ж с подружкой хочет.

— Ну, пусть с подружкой, поместитесь там?

— Поместимся! Лишь бы вы разрешили.

— Да мне‑то что? – говорит хозяйка. – Пожалуйста.

Ей действительно – хоть бы что. Иногда Аннушка думает: почему люди не ценят то, что имеют, а мечтают о несбыточном. Ей интересно, мечтает ли хозяйка о чём‑нибудь, ведь у неё все есть, абсолютно все. Муж какой, а как любит! Дети хорошие, устроенные. Дом – не дом, а сказка. Сама красивая, умная. Ну, что ещё человеку надо? А между тем Аннушка слышала однажды, как хозяйка жаловалась кому‑то по телефону, говорила: сил нет, не могу больше. Аннушка потом долго думала и гадала, о чём это она могла говорить, и все старалась заглянуть хозяйке в лицо и увидеть какое‑то особенное выражение, но ничего так и не увидела, лицо было как всегда, немного задумчивое. Аннушке хозяйка улыбнулась, пошутила, передразнивая её хохляцкий говор:

— Мыешь?

(Аннушка мыла каменные ступеньки на входе в дом).

— Мыю, — разулыбалась Аннушка.

— Так дождь же прошёл.

— А! Того дождя… Помыю и чисто будет.

— Ну, добре, — говорит хозяйка, у которой, по её же рассказам, тоже есть украинские корни, может, поэтому она относится к Аннушке с особой симпатией.

Все‑таки хозяйка остаётся для неё загадкой. Счастлива она или нет? – думает Аннушка. И неужели всего того достатка и всей той любви, которой она окружена, мало для счастья, ну, пусть не для счастья, но для покоя? Хозяйка старше её на 9 лет. Она полнее и выше Аннушки, можно сказать, дороднее. Единственное, к чему хозяйка её не подпускает, это к кухне, правда, они мало едят дома, чуть что – в ресторан, а дома только ужин и завтрак. Утром овсяная каша, а вечером творог и кефир. Они оба – хозяин и хозяйка – озабочены своим весом, все хотят похудеть, но у них это плохо получается. Ясно, не получится, если по ресторанам ходить, думает про себя Аннушка.

А бывают дни, когда обедают дома, да ещё с гостями, тогда хозяйка готовит сама. Но если надо почистить молодую картошку, тёмную свёклу или рыбу, она зовёт Аннушку. Что ж сравнивать её грубые, потрескавшиеся руки с белыми, гладкими руками хозяйки! Готовит она вкусно, Аннушка так не умеет и всегда спрашивает: