Скандальная молодость - Альберто Бевилакуа
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Скандальная молодость
- Автор: Альберто Бевилакуа
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Альберто Бевилакуа
Скандальная молодость
ПРОЛОГ
1Прорицателей приковывали к позорным столбам.
От этих железных столбов с обрывками цепей, которые до сих пор можно увидеть на площадях городов вдоль По, шарахаются даже собаки.
Прорицатели — радостные и трагичные, хитрые, как лисы, или наивные, как дети, — заставляли одно время года сменять другое, с помощью математики заглядывая в будущее, предсказывали катастрофы и счастливые времена и, кроме метаморфоз, сулили миру успех и приключения. Они открывали людям тайны обратной стороны луны, или, проще говоря, тайну вечности.
Обитатели берегов реки, сжатой отвесными берегами, сливались с ее водоемами и каналами, стаями рыб и реликтами доисторических приливов — лодочники, пастухи, бродячие продавцы книг и шляп, пикадоры, жители Брентадоро и Навароло; и чужеземцы, появляющиеся на плотинах с видом проповедников, не принадлежащих ни к какому ордену, в высоких шапках армянского фасона, в черных кафтанах с красными крестами на груди и на спине. Одни из них играли на медных трубах, на рукавах у других были нашиты колокольчики, третьи несли граммофоны с трубами в форме кубка.
Так было всюду — от Аббатства Помпоза и Гран Боско делла Мезола до Саббьонеты и Казальмаджоре. И всюду их воспринимали как пришельцев из ниоткуда и узнавали в изображениях на картах Таро и в молитвенниках, среди виньеток с птицами, дельфинами, треножниками с символическим пламенем. Их подвергали бичеванию и травили.
Королевские Гвардейцы — руки в белых перчатках сжимают поводья, сапоги в стременах — наблюдали за их агонией, сонно покачивая головами в белых кепи; выкрикнув все истины, потеряв голос, Прорицатель начинал дуть прямо перед собой, и на песке четко вырисовывались слова, слова свободные, которые в таком виде существуют в ясновидении, как надписи существуют на бумаге. Королевские Гвардейцы терпеливо топтали их копытами своих коней до тех пор, пока они не становились неразличимы.
Прорицатель умирал с разбитыми в кровь губами, отрезанными ушами, не имея больше сил устремиться вверх, к свету и магии, с которыми общался раньше. И тогда Королевские Гвардейцы неторопливой рысью удалялись в заросли можжевельника.
Ребенком Дзелия усаживалась на скамеечке перед Прорицателями, на пустынных площадях, окруженных раскаленными солнцем или покрытыми снегом башнями. Ей казалось, что она задыхается вместе с ними, дрожит от того же холода, изнемогает от той же усталости. Она вставала, чтобы наложить прикованному на раны мазь, по совету некоторых взрослых беженцев, или чтобы приложить ухо к его груди и различить в прерывистом дыхании слова. Потом она зажигала фонарь между стульчиком и столбом и снова усаживалась под луной, яркой в июне и тусклой осенью. Иногда она даже засыпала под дождем, стремительно уносящимся в ночь.
Однажды к столбу приковали женщину.
Дзелия смотрела, как зимний свет падает на нее. Шаль у нее украли, и разорванные одежды сползли на землю. От нее исходил резкий запах самки, и окровавленная нагота подчеркивала линию ребер, напряженных, как мрамор; запекшаяся кровь на левой стороне груди напоминала фантастическую розу. Их взгляды скрестились, и, загипнотизированная непонятной силой этих глаз, Дзелия познала красоту и угадала в ней свое будущее. У прорицательницы были маленькие руки и ноги, небесно-голубые глаза, сильное и белое тело; когда Дзелия подошла к ней и поцеловала, та на каком-то причудливом языке произнесла слова, предвещающие счастье и наслаждение. Этот поцелуй ожогом навсегда остался у нее в памяти.
Знакомыми словами Прорицатели называли истины неведомые. И наоборот.
Женщина предсказала, что в жизни Дзелии будет то, что она сможет выразить уже изобретенными людьми словами. Будет и то, что она сможет выразить только словами, которые создаст сама, чтобы передать мечтания земли, лики и иронию природы. Будет и то, его она не сможет выразить, и услышит это от других, ибо оно покажется ей великим, как мечты, и пережитым всеми, кроме нее.
Она узнала, что существуют три формы познания.
Девочка проснулась от звука сорвавшегося с крюка тела.
2В некоторых местах вдоль По словом arlia называют жажду самому создавать собственную жизнь, жажду играть в нее. И если в действительности что-то происходило каким-то определенным образом, но у меня возникал каприз, я немедленно изменяла это молодостью моего тела и дарованной мне силой воображения, которая могла свернуть горы, — чтобы с миром можно было играть, даже тогда, когда надо было бы серьезно задуматься. И не полагаться на Бога, если он есть, или на Био, который есть безусловно.
Даже в такой истории, как история Италии, которую я собираюсь рассказать, которую держали в секрете и которую я узнала, пережив в ней тысячу приключений, я никогда не чувствовала себя жертвой. А раз так, жизнь, если смотреть не на то, что она собой представляет, а на то, как человек, если хочет, ее строит и, прежде всего, ее видит, это — не Бог весть что. Включая и возмущение, которое кое-кто будет испытывать по отношению ко мне.
I
Однажды она неожиданно вспомнила о чем-то, случившемся еще до того, как родилась ее память. Она поняла, что молодость кончается, снова увидев паводок и вместе с ним свои первые в жизни впечатления: По покрывал землю от пармских берегов до Дельты, а она двигалась по лабиринту этой водной вселенной, одновременно привлекательной и угрожающей, как сама детская фантазия, на лодке с останками вымерших существ, среди столбов грязи, вздымавшихся в небо и обрушивавшихся с него.
Может быть, это был конец или начало какого-то века. А может быть, время, у которого не было ни начала, ни конца, некое воображаемое место, в котором совершенно логичны такие вещи, как игры и драмы, а то и конец света.
Она вспомнила о цапле.
Когда та неподвижно замирает, и ее с трудом можно различить на фоне солнца, которое, кажется, тоже имитирует ее неподвижность. Кровь Био окропляет землю, окрашивая тишину в мрачный предгрозовой цвет.
Она вспомнила о солнце за цаплей.
В Полезине, Колорно и Роккабьянке сильно поднялась вода, и стремительные потоки врывались в деревни, опережая сигналы дозорных. Люди не понимали, куда бежать, а животные сбились в кучу и пошли на звук грома, приняв его за голос Био, который наконец призвал их, предпочтя человеку. Сбросив всадников, в большинстве своем стариков или младенцев, и промчавшись изнуряющим галопом, лошади вставали на дыбы, пытаясь влететь внутрь этого голоса, а впереди вместо святых покровителей шел, в белизне крестильных одежд, Эрзац, чье пришествие ожидали веками, покровитель убийц и женщин с дурной репутацией, способный превращаться во Влюбленного Роланда.
Когда увидели, что он парит в тумане над бесконечным болотом, границы которого были обозначены смоляными факелами, начался исход.
Дороги заполнились повозками и семьями, примостившимися на грудах домашнего скарба; люди смотрели, как мешки с песком лопаются на плотинах в пойме реки, как баржи выносят на берег трупы утонувших домашних животных и человеческие тела, которые бились об откосы, исчезая в пропасти водоворотов или возносясь к проезжей части мостов.
Она вспомнила, как наблюдала с лодки за концом мира, в который собиралась вступить, и ее беспокойная душа вопрошала: стоит ли? Кто бросил ее одну? Кому принадлежали одежды и куртки, образовавшие подстилку между веслами? Никого вокруг не было. Только эти одежды, яркая шаль на уключине, большие свечи на дне, мышь, которая метнулась из лодки в воду, на миг удержалась на поверхности и утонула. И была еще бутылка из красного стекла с золотой пробкой. Однажды ночью она внезапно разбилась, и дурманящий аромат окутал Дзелию, постепенно растворяясь в бурном ветре. Чья-то женская рука оставила рабочую корзинку и соломенную шляпку с широкими полями и прикрепленной к ней массивной серьгой.
Лодка уперлась в какой-то столб. Она выдержала неистовую атаку ласточек, которые, полагая, что так безопаснее, летали столь низко, что попадали в зев грязевых воронок. Наконец она протиснулась в старое русло реки.
Это было спасение.
Грязевой прилив прогрохотал где-то вдалеке и пронесся вскачь, словно по какой-то другой земле: земле чужих живых и мертвых. Из своего убежища она увидела, как эта земля превращается в кладбище лодок, которые плыли с распятиями на носу, сопровождаемые тщетными молитвами, которые печально возносили к небу портовые сирены. Вода продолжала подниматься, и головка какой-то девочки почти уже коснулась солнца.
И тогда привели быка.
Его притащила толпа крестьян, невероятно исхудалых и потрясенных видениями, в которых самые мерзкие животные превращались в божества; люди сосали ядовитый тростник, думая, что припадают к материнской груди, и каждый день отдавали паромам своих мертвецов, которых становилось все больше и больше. У мужчин были головы леопардов, а у женщин — тигриц, разрывающих на куски лань. Они шли из Колонно и Медзано Рондани, и даже из более далеких мест.